Мы продолжаем разговаривать с бывшими главами нашего города. В этот раз — интервью с председателем горисполкома Владимиром Ивановичем Золотарёвым, который возглавлял Куйбышев с 1982 по 1985 годы. После этого он стал первым секретарём горкома КПСС, что было, пожалуй, даже покруче, чем нынешний пост мэра. В 1991 году Золотарёва на посту сменил Олег Сысуев.
— Что самое значительное было сделано в городе, если взять этап 1982-1985 годы, когда вы были предгорисполкома, мэром по-нашему?
— Ну, кое-что было сделано… Метро запустили. Набережную сделали, третью очередь. Фонтан на Осипенко. Это так, по мелочи.
— Расскажите поподробнее, об этом же мало кто знает. Например, какую-нибудь показательную историю, как вы принимали решение по новой набережной. Это вообще чья идея была?
— Я начал работать председателем горисполкома в 82-м году. Тогда условия были особые, весь общественный сегмент жизни был под партийным контролем. И вот поручили, выдвинули кандидатуру. Пришел сразу после Росовского Алексея Андреевича. Он 17 лет проработал председателем горисполкома. Это действительно человек был очень серьезный, умный и с большим юмором. У него даже фраза такая была: «У мэра мэрзкая жизнь».
— Всё за счет городской казны?
— Ну разумеется! Я же говорю, что тогда немножко иная система была. Городская казна раньше создавалась за счет, как сейчас бы сказали, дотаций, плановых вложений через Госплан. Собственных средств практически не было. Ходили, доказывали, что нужно заниматься благоустройством, – выделяли деньги. А уж решение, какой конкретно участок делать, было у городской власти. Ну вот таким образом все появилось.
Над так называемой «новой набережной» работала очень сильная команда архитекторов по предводительством Моргуна Алексея Григорьевича. Он тогда и предложил – давайте поставим там Ладью.
— А Ладья из чего сделана?
«Те, кому эта задумка не нравилась, высказывались в том духе, что большой парус не годится, будет на него ветровая нагрузка и так далее. Но мы посоветовались и все-таки решили Ладью ставить»
— Железобетон. Очень много было сомнений. Или даже не сомнений, а разных мнений по поводу этой Ладьи. И те, кому эта задумка не нравилась, высказывались в том духе, что большой парус не годится, будет на него ветровая нагрузка и так далее. Но мы посоветовались и все-таки решили Ладью ставить. Как видите, сейчас это бренд города.
— А вы-то были за?
— Собственно говоря, я и дал указание ставить Ладью. Кто кроме председателя горисполкома это должен был сделать?
— Владимир Иванович, вы так всё буднично это рассказываете…
— Ну, потому что это работа. Правда, связанная с некоторым риском, но, тем не менее, работа. А потом ведь я сейчас буднично рассказываю почему – ведь острота тех ощущений за эти 20 с лишним лет прошла, и для меня это уже в определенной степени история.
Хотя, конечно, приятно, когда по городу ездишь и видишь Аллею трудовой славы, Юных Пионеров, метро…
Кстати говоря, вот вы говорили, какие особенности… Метро – вещь настолько серьезная и настолько затратная и по средствам, и по усилиям, что строить его приходится очень долго. Первую очередь от «Юнгородка» до «Советской», если я не ошибаюсь, лет восемь строили. Ну и, конечно, всем жителям уже надоело, и постоянно сыпались вопросы: как? что? когда кончите?
«Все нас уверили, что к концу года пусковой комплекс будет готов. И вот в ноябре очередная оперативка. И все как один заявляют: «Метро не введем. Не получается»».
Пригласили мы тогда всех участников этого строительства и задали один вопрос: когда сдача? Все нас уверили, что к концу года пусковой комплекс будет готов. И вот в ноябре очередная оперативка. И все как один заявляют: «Метро не введем. Не получается». И мне стало так обидно и неприятно, что люди меня обманули, а я, соответственно, первый секретарь горкома, наобещал горожанам, что метро будет сдано! И я на этой оперативке пообещал: «Или вы подумаете и будете вводить, или на заседании горкома все получите выговоры по партийной линии». А в то время партийный выговор – это было очень серьезно, можно было работу потерять.
В результате в конце декабря все было сделано. И, что самое важное, это стало полной неожиданностью для областных властей – и для председателя облисполкома Владимира Алексеевича Погодина, и для первого секретаря обкома Евгения Федоровича Муравьева. Когда я к ним пришел и пригласил их на открытие метро, Погодин мне сказал: «Что?! Сдаёте?! С недоделками?!» Вот такой буквально разговор.
А после того, как открыли метро, все сели в поезд и поехали по всем станциям, а они все функционируют, все прекрасно отделаны.
— Про фонтан на Осипенко расскажите. У кого идея возникла сделать этот фонтан?
— У Золотарева Владимира Ивановича.
— С чего вдруг?
«Заходит как-то ко мне Дмитрий Ильич Козлов. «Я, – говорит, – хочу поставить ракету»».
— Это было так. Заходит как-то ко мне Дмитрий Ильич Козлов, который построил дом №1 по проспекту Ленина и парк прекрасный сделал вдоль него. «Я, – говорит, – хочу поставить ракету».
— Ракету?! Тогда?!
— Да. Это идея была Козлова. Не чья-то еще, именно его была идея, он с ней ко мне пришел. Мы договорились, что проект надо готовить. Но в ансамбле проспекта Ленина было еще довольно много свободного места. И мы с архитекторами стали думать, что бы еще предложить. Родилась идея фонтана.
«Как делать фонтан? Ехать в Москву просить деньги на фонтан – пустое дело».
Как делать фонтан? Ехать в Москву просить деньги на фонтан – пустое дело. Совершено пустое дело. А у меня был первый заместитель Петр Васильевич Аистов, очень полезный человек, тянул практически всё благоустройство. При нем впервые в городе стали класть гранитный бордюрный камень. И когда я с ним на эту тему стал говорить, он тоже загорелся этим делом. Петр Васильевич нашел в Армении художников, которые выполнили нам скульптурное оформление фонтана на Осипенко. Это надо было искать, по всему Союзу лазить! Строить начали практически на инициативе предприятий – Завод Масленникова, КИНАП и так далее. Потихонечку-потихонечку… Они ходили в свои министерства, договаривались, чтобы выделили им средства, приобретали на эти средства оборудование. Ведь фонтан – это же не такая простая вещь.
— А чем этот фонтан оригинален?
— Прежде всего, у него большая площадь, это самый большой фонтан в Самаре. Я не скажу, что он в мировом масштабе имеет какое-то значение, есть, конечно, более серьезные. Но для города в то время он стал точкой притяжения. Сколько ребятишек в нем купалось!
Правда, тоже не обошлось без курьезов. Когда запустили этот фонтан, подходит ко мне пожилой человек и говорит: «У нас с водой летом бывают сложности, а вы тут фонтаны запускаете, воду расходуете!» Я ему объясняю, что фонтан воду не расходует, а работает с оборотной водой – сколько выбросил, столько собрал. Но он мне не поверил, развернулся и ушел недовольный.
«Когда начали готовить фундамент под фонтан, выкопали яму на проектную глубину – а там конский навоз. Еще в дореволюционные времена на этом самом месте извоз был, с барж свозили товары на берег.»
Кстати говоря, после того как сделали этот фонтан на Осипенко, у всех руководителей районов разгорелся интерес к благоустройству. И вот фонтан на старой набережной около речного вокзала был сделан только на энтузиазме Самарского района, его работников. Там первым секретарем тогда был Юрий Михайлович Логойдо. На таких же началах, как на Осипенко, делали. Там тоже интересная история случилась. Когда начали готовить фундамент под фонтан, выкопали яму на проектную глубину – а там конский навоз. Еще в дореволюционные времена на этом самом месте извоз был, с барж свозили товары на берег. Возили его на лошадях, и весь навоз складывали в сторонку. Образовался трехметровый слой навоза. Пришлось его снимать, фундамент углублять…
— Трамвай при вас переносили с Ново-Садовой на проспект Ленина?
— Нет, при мне было другое сделано. Напротив завода Масленникова под улицей Ново-Садовой сейчас сделан подземный переход. Так вот, когда я работал, трамвай ходил посреди улицы и очень мешал пешеходам. Ко мне пришло предложение: давайте делать подземный переход под трамвайными путями. Я тогда тоже задумался и Алексею Григорьевичу Моргуну говорю: «Послушай, а как у нас с горпланом это согласуется?» Он отвечает, что трамвай по хорошему надо бы вынести в сторону, тогда улица будет широкая, нормальная. Переход всё же сделали, когда трамвай ходил еще… А потом, когда рельсы перенесли, оказалось, что всё на месте.
«Где-то на окраине Минска я обратил внимание на круглое здание. Поинтересовался, что за интересная форма. Оказалось, в его основе лежат конструкции для животноводческих помещений. Да, представьте себе, арочные конструкции для ферм просто собраны на кольцо. А у нас в Куйбышеве торговых точек было мало. Я пригласил ребят: посмотрите, как делают белорусы. А мы что же, хуже? Построили магазин. Сразу народ прилепил ему название «Шапито»».
Можно еще вспомнить… Вы же знаете рынок «Шапито»? Он сейчас организовался вокруг магазина, который несколько напоминает такую цирковую конструкцию. Как это появилось… Ездили мы по горкомовской линии в Белоруссию. Ну, с Минском познакомились… И где-то на окраине Минска я обратил внимание на круглое здание. Поинтересовался, что за интересная форма. Оказалось, в его основе лежат конструкции для животноводческих помещений. Да, представьте себе, арочные конструкции для ферм просто собраны на кольцо. А у нас в Куйбышеве торговых точек было мало. Я пригласил ребят: посмотрите, как делают белорусы. А мы что же, хуже? Построили магазин. Сразу народ прилепил ему название «Шапито».
— Когда вам предложили пойти председателем горисполкома города Куйбышева, Вы вообще думали, размышляли? Или тогда не было выбора, то есть партия сказала «надо» – значит, надо идти?
«Если сегодня все заявляют о том, что на чиновничьих должностях должны быть профессионалы, то в советское время еще говорили, что должны быть профессионалы с высокими моральными качествами.»
— Ну, в принципе, да, так и было, партия сказала… Представление об этой работе, конечно, я не имел. До этого 14 лет на заводе. В советское время, хотим мы того или нет, работа с кадрами была поставлена четко. Если сегодня все заявляют о том, что на чиновничьих должностях должны быть профессионалы, то в советское время еще говорили, что должны быть профессионалы с высокими моральными качествами.
— Сейчас это в дефиците…
— Ну а как это делалось? Партийные организации свои кадры подбирали, оценивали, кто как работает. И когда уж предлагали, то тут особо брыкаться, наверное, не стоило.
— Но Вы какие-то иллюзии испытывали, прежде чем прийти на это место городом управлять?
— Иллюзии? Да нет. Испытывал некоторую дрожь в коленях, потому как дело большое, новое.
«Тополь — великолепное дерево, хорошо растет, очищает воздух, но в пожарном отношении опасное».
Основное – это работа с людьми. Я пришел в исполком, кроме одного человека никого больше не убирал. Остались люди, работали… ну, поживее стали работать, с большим интересом, может быть… В последние годы у нас руководитель Зеленхоза был Толстошеев, и вот случайно разговор зашел о том, что когда начинается весна, город весь в пуху. Тополь — великолепное дерево, хорошо растет, очищает воздух, но в пожарном отношении опасное. Я ему говорю: «Почему вы только тополь сажаете? У вас что, нет саженцев, предположим, липы? Великолепное дерево, прекрасная крона, и цветет, и запах чудный» – «Есть». – «Ну давайте, делайте». Тогда по Молодогвардейской вдоль Шанхая посадили липовую аллею.
То есть вникать потихонечку во все приходилось. Ну а опыт, он потихоньку приходит.
— Насколько у Вас изменилось внутреннее ощущение, состояние за время пока Вы были главой города? Если да, то что пришло к Вам? Какой опыт получили, какие знания?
— Опыт такой: всё решают люди. Прав был Иосиф Виссарионович, когда сказал «кадры решают всё». Это квинтэссенция того, чем должен заниматься руководитель, — сколачивать команду. Если вокруг руководителя толковые люди, если он сумел подобрать нужные кадры, если он вместе с ними работает и сам работает не меньше, чем они, чтобы подтягивались, тогда толк будет. А иначе бесполезно.
— А какие у Вас были принципы в управлении городом?
— Принцип один – каждый должен отвечать за свое дело и делать по-максимуму. И всё. Больше ничего.
«Я говорю: «Если мы это не сделаем, неизвестно, когда и кто сделает». Вот он взялся и построил Ново-Садовую».
Когда я перешел уже на работу в горком, имея опыт работы в исполкоме, удалось мне и Задыхину создать такую обстановку, что мы буквально во всем друг другу доверяли, друг друга понимали. Я Вам про Ново-Садовую уже рассказывал. Вот он приходит ко мне: «Эх, Владимир Иванович, даже не знаю, браться за это, не браться. Вроде и дело большое, и в то же время сомнения есть». Я говорю: «Если мы это не сделаем, неизвестно, когда и кто сделает». Вот он взялся и построил Ново-Садовую.
То, что провели в городе 400-летие – это тоже было громадный сюрприз для областного начальства. Громадный сюрприз! Тогда и салют впервые сделали на День города. Но тоже не обошлось без напряга. Набережная была заполнена вся, и, как мы ни старались, на крышах домов вдоль набережной тоже сидели люди. Это доставило несколько часов довольно-таки… неприятного ожидания, скажем так. Мало ли что могло случиться…
Или по Грушинскому фестивалю. Он же был закрыт! По разным причинам. Решили — от греха подальше. Молодежь есть молодежь, у них там и любовные истории, и алкоголь, и все, что угодно было. Поэтому, чтобы не было никаких эксцессов, его решили закрыть. Ну и, как говорится, вместе с водой выплеснули ребенка. Ушли от того, чтобы не рисковать по поводу тех моментов, о которых я сказал, но и бардовскую песню тоже в Самаре, выходит, прикрыли. Это было решение обкома.
— Это в каком году было?
— Если я не ошибаюсь, в 88-м. Но закрыли-то раньше. А в 88-м пришел ко мне Кейльман. Вы, может быть, слышали эту фамилию, он, в общем-то, был идеологом… Пришел, говорит: «Вот так и так, надо возрождать этот фестиваль». Кстати говоря, в те времена бардовские песни модные были, мне они тоже нравились, с большим смыслом. Я пошел к первому секретарю Обкома Евгению Федоровичу Муравьеву и говорю: «Вот так и так, хорошее дело было, великолепные песни, много людей туда приезжало отдыхать. Нехорошо, что у нас в Самаре этого теперь нет». Долго спорили. В итоге он пальцем постучал по столу и говорит: «Ладно, занимайся. Но если что случится, твоя голова тут будет». Слава Богу, ничего не случилось, голова осталась на плечах, фестиваль тоже.
— А почему Вы тогда этим вопросом занимались? Эта земля была разве городская, на которой Грушинский проходил?
— Нет, зачем?.. Земля областная. Но кто-то должен был свою голову заложить для такого решения. Вот обратились ко мне. Ну я пошел и сказал, что нужно Грушинский возрождать. Только и всего.
— Вы первым секретарем горкома были до 91 года?
— Да, пока все не рухнуло. В 91-м году пришел Олег Сысуев. А меня, первого секретаря горкома — к прокурору. Перерыли все бумаги горкомовские, давал ли я какие-то там указания по поводу поддержки путча. Так что настроение тогда было, конечно, не очень-то хорошее.
— То есть и Вы, как городской глава, не избежали общения с прокурором.
— Конечно. Но я должен сказать, тогда городской прокурор был достаточно разумный человек. Он проверял все, поскольку вынужден был это делать. Но я с его стороны не встретил никакой предвзятости, ни хамства, ничего.
— Вот еще какой у меня вопрос: чем отличается нынешняя работа мэра от той работы, которую вы проводили в советские годы?
— Ну, скажем так, очень многим. И самое главное, что теперешняя работа мэра во многом определяется его умением пополнять городской бюджет. Раньше такого не было, я вам уже сказал. Там было достаточно четко все распланировано, если не хватало, достаточно было попросить, и всё. А сейчас приходится работать над тем, чтобы изыскивать эти средства. Это намного тяжелее, чем было раньше.
— А насколько пристально вы следили потом за работой руководителей города? Насколько ревностно что ли?
— Ревностно, да. Но не с точки зрения «вот я бы сделал лучше» или «я бы сделал хуже». Нет. Времена-то стали совсем другие. Сразу было понятно, что взятый курс на то, чтобы распродавать городскую собственность, когда-нибудь аукнется. Вот по детским садам… Ведь всё распродавали, как попало. У меня же остались связи с руководителями предприятий, я с ними иногда встречался, и они мне откровенно говорили, чего им стоит решать вопросы по земельному вопросу. Неприятно. Очень неприятно.
Поэтому не ревность была, а досада. Досада не только за город, за всю страну досада. Хорошо, что сейчас начинает потихоньку становиться так, как надо.
Текст: Анастасия Кнор
Фото из личного архива Владимира Золотарёва
Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город»
