Журнал ДГ заполняет белые пятна на карте Самары и проводит аудит территории города, выявляя его культурный потенциал. Нас интересует всё, что может представлять ценность: архитектура, события, истории, легенды и люди, населяющие наш замечательный город, — современники или давно ушедшие, но оставившие след.
Доходный дом Челышова на Красноармейской, 60 давно просился в наш альтернативный гид, и мы не смогли отказать ему по нескольким причинам:
— Дом-красавец расположен на одной из главных улиц старого города. Пройдёт немного времени, и мимо дома шумною толпой с бубнами, баянами и прочими вузувелами будут бродить, а также кататься на трамвае № 1 весёлые болельщики, охочие до местных достопримечательностей и региональных диковин.
— В этом году исполняется 150 лет со дня рождения Михаила Челышова (Челышева), известного самарского купца, политического и общественного деятеля, построившего это здание по проекту выдающегося архитектора Александра Щербачёва.
— Мы давно мечтали зайти внутрь и познакомиться с его жителями.
— И, наконец, последняя причина — доходный дом Челышова находится в плачевном состоянии, и если не предпринять усилий по его спасению, от объекта культурного наследия федерального значения останется только красивый фасад. В лучшем случае.
В середине позапрошлого века на месте доходного дома Челышова находилась тюрьма, современная Ильинская площадь, расположенная по соседству, была окраиной города, а сама площадь именовалась Тюремной или Острожной.
В конце 1880-х годов инспекция из столицы сочла условия содержания арестантов в “тюремном замке” неудовлетворительными, и губернские власти построили в 1898 году новую тюрьму — так называемые «Самарские кресты» на улице Ильинской (сейчас это общежитие Самарского государственного медицинского университета на улице Арцыбушевской). Здание старого острога и земельный участок приобрёл купец Михаил Челышов, за год построивший на этом месте доходный дом.
Проект дома создал выдающийся самарский архитектор Александр Щербачёв, к которому Челышов обращался не впервые. Ранее купец заказывал у зодчего проекты доходного дома на Саратовской (Фрунзе, 56), трёхэтажного особняка (Фрунзе, 49) и торговых бань на той же улице, снесённых в середине 1960-х годов.
Симметричное здание, вытянувшееся на целый квартал по Красноармейской между Братьев Коростелёвых и Ленинской, выполнено в русском стиле из красного фигурного кирпича, как и все челышовские дома, перечисленные выше.
Архитектурные формы, заимствованные из древнерусского зодчества, вполне соответствовали представлениям Челышова, выходца из крестьян, о красоте, а так называемый кирпичный стиль, когда кирпич используется не только для кладки стен, но и для украшения фасада, — требованиям владельца, слывшего прижимистым и рачительным хозяином, к прочности здания, его функциональности и стоимости.
Этот способ отделки был более экономичным, чем штукатурка, и, как показало время, оказался более долговечным. Можно смело утверждать, что с момента строительства фасад ни разу не ремонтировали, а дом практически сохранился в первозданном облике за небольшим исключением — утраченного шатрового купола в центральной части здания и угловой башенки. Также в духе времени деревянные двери подъездов заменили на металлические, а деревянные окна — на пластик.
Здание симметричное с выделенным центром, который венчают шатровые башенки. В плане С-образное, имеет центральный ризалит и эркеры по углам здания, которые также завершаются шатровыми башенками. Центральный фасад украшен виртуозной кирпичной кладкой. Этажи визуально выделены поэтажными тягами с сухариками. Второй и третий этажи обильно украшены декором: окна заключены в ажурные наличники в форме стилизованных кокошников, которые опираются на кувшинообразные колонны на втором этаже и изящные колонны с балясинами на третьем. Балконы и эркеры поддерживают резные кронштейны. Подоконное пространство украшено ширинками.
Внутреннюю планировку определяла функция — доходный дом строился для сдачи квартир в аренду. Одинаковые квартиры были сгруппированы в секции вокруг шести подъездов. Это была новаторская система организации внутреннего пространства здания для конца XIX века, которая позволяла экономично распределять жилые и подсобные помещения и дёшево оборудовать здание водопроводом и канализацией.
Считается, что в доходном доме селились представители самарской интеллигенции — учителя, инженеры, врачи, юристы. Здесь квартировался начальник управления Самара-Златоустовской железной дороги и размещались некоторые службы до строительства здания управления на Комсомольской площади.
В 1915 году умер владелец дома Михаил Челышов, спустя два года власть в стране захватили большевики и немедленно приступили к строительству своего светлого будущего, в котором всё должно быть общим, в том числе жильё. Так дом превратился в большой коммунальный муравейник, чему весьма способствовала его планировка — своеобразный подарок покойного купца советской власти.
С тех пор прошло сто лет без малого. Борцы с царским режимом и частной собственностью давно умерли, а жители дома Челышова, оказавшиеся словно в резервации, до сих пор пользуются общими кухнями, коридорами, туалетами. Большинство квартир в этом доме коммунальные.
Невероятно, но факт. Человечество стоит на пороге освоения Марса и высадки на Луну, по улице шагают нанотехнологии и человекоподобные роботы, а кто-то пользуется персональной накладкой на унитаз и моется в тазу, потому что у этого кого-то нет своего туалета и ванной.
И это только одна сторона медали. Больше ста лет назад умер предприимчивый и рачительный купец Челышов. С тех пор у дома нет хозяина — лишь квартиросъёмщики, родившиеся в очереди «на расширение» и не всегда доживающие до заветного ордера, да несчастные обладатели десятка квадратных метров под собственной кроватью и табуретом. Любая вещь, оказавшаяся в коллективном пользовании, стремительно разрушается. Для примера сравните среднестатистический российский подъезд со своей квартирой.
Дом Челышова не исключение. Надо отдать должное мастерству самарских каменщиков — фасад ещё выглядит крепким, но это иллюзия. Балки и другие несущие конструкции дома, сделанные из дерева, давно превратились в труху не без помощи вездесущих жуков. И в этом смысле дом не идёт ни в какое сравнение со среднестатистическим российским подъездом. Более того, если коммунальный ад существует, он расположен по адресу: г. Самара, улица Красноармейская, 60.
Пару недель назад в администрации Ленинского района состоялась встреча с жителями дома. На встрече, организованной по инициативе администрации, собственникам жилья предложили участвовать в процедуре признания дома аварийным. Там мы с ними познакомились и напросились в гости.
Утро в квартире № 25 начинается не с кофе. Все 20 жителей выстраиваются в очередь в единственный туалет.
— У нас тут семь семей живёт, 20 человек, — начинает с порога Татьяна Григорьевна, самая бойкая из жителей, — и все стоим в очереди. Особенно утром и вечером, когда все собираются: “Ой, давай быстрее! Ой, поторопись!” У каждого в комнате стоит ведро на всякий случай. А куда деваться.
Умываются, моют посуду и готовят соседи тоже по очереди — на общественной кухне три раковины и две газовые плиты. Горячей воды в доме нет, чтобы помыть посуду, воду греют на плите.
— Душ у нас один для всех, — продолжает Елена, соседка Татьяны Григорьевны. — Ставили сами, потому что не разрешают. Для горячей воды повесили накопитель. В основном купаем детей. В баню каждый день не набегаешься — 200 рублей с человека. Посчитайте, в какую сумму обходится семье поход в баню.
— Стиральные машинки устанавливать тоже не разрешают. Говорят, они увеличивают нагрузку на потолки, балки не выдерживают и разрушаются, — рассказывает Фаина Николаевна, самая старшая из соседок. — Но раньше здесь стояли кирпичные печи, и балки ничего, не разрушались. У нас было печное отопление, приходил специальный человек и топил. Потом печи сломали. Это было летом. Работали студенты. Хорошо помню, что моему сыну тогда было два годика. В этом году ему бы исполнилось 50 лет. Вот и считайте — последний раз ремонт в этом доме делали 48 лет назад.
Это очень похоже на правду — стены дома не видели ремонта со времён уплотнения и коллективизации. Мы побывали в пяти коммунальных квартирах, и все они скорее напоминают тюремные камеры, чем жильё для граждан, не ущемлённых в правах. В тёмные и сырые помещения едва пробивается дневной свет, а коридоры вообще лишены окон и освещаются лишь тусклыми лампочками жёлтого света, что придаёт особую атмосферность этому пространству. Над головой нависают сгнившие балки, с потолка и стен осыпается штукатурка, обнажая обрешётку. Полы под ногами играют, а местами отсутствуют. Металлические трубы покрыты невероятным слоем фактурной ржавчины и чего-то ещё органического. И эта невероятная плотность населения и круговерть — снующие дети, мокрые пелёнки, беременные мамаши, сонные папаши, запах борща на плите вперемешку с душком из сортира. И где-то за дверью Раскольников с топором караулит свою старушку-процентщицу. Нет, не там ДГ водит свои экскурсии по страшной Самаре.
— У нас тут и крысы бегают, — разбавляет визуальные впечатления информацией Елена, — тараканов вывели, а вот крысы живут.
Между четвёртым и пятым подъездами вообще нет крыши — когда идёт дождь, вода течёт по стенам и трубам. В этом году рано включили отопление, а обычно стены в доме мокрые, особенно со стороны, выходящей во двор. Поэтому обои у нас никто не клеит — отваливаются.
И нас ещё упрекают в том, что это мы сами всё запустили. Да как же мы запустили, если с третьего этажа на первый вода льётся! Все коммуникации гнилые, трубы в хомутах, проводка горит, того и гляди — рванет или загорится. И потом мы все исправно платим коммунальные платежи и в фонд капитального ремонта, однако никто не спешит ремонтировать наш дом.
По мнению жителей, обращаться в управляющую компанию, администрацию района и города бессмысленно, потому что ничего, кроме отписок, собственники жилья не получают.
— В соседней квартире начала рушиться стена. Они поставили подпорку. “Вам ещё на десять лет хватит” — и ушли. Разве это не издевательство? — возмущается Татьяна Григорьевна.
Сложилось впечатление, что большинство жителей мечтает съехать из дома Челышова, но сомневается в этой перспективе.
— Откровенно говоря, я была бы рада получить новую квартиру — говорит Фаина Николаевна. — Я пожилой человек, хожу в баню. Придёт время, когда я не смогу до неё дойти, а у нас негде мыться. И вообще, хочется прожить остаток лет в нормальных условиях.
— Со своей семьей, в отдельной квартире, где пришёл, закрылся и забыл о соседях, — продолжает мысль Ольга. — Мы бы согласились переехать, но не в “Кошелев”, и не в Южный город. А Татьяна Григорьевна как многодетная мать с 1982 года состоит в очереди на улучшение жилищных условий.
— Несколько раз подходила моя очередь, — подтверждает Татьяна Григорьевна, — но меня «двигали». Уже внучата пошли и правнучка первая родилась, а я так ничего и не получила.
В нашем доме страшно жить. Верхние этажи могут просто упасть на первый и похоронить нас. Но нам негде больше жить и не на кого надеяться.
Несмотря на нечеловеческие условия, в которых они проживают, жители отказались проголосовать за признание дома аварийным на межведомственной комиссии, которая состоялась в администрации Ленинского района 18 октября. Дело в том, что в случае признания его таковым, здание будет исключено из программы капитального ремонта, по которой разработан и выставлен на торги проект долгожданного ремонта инженерных сетей. И самое главное — жителей аварийного дома переселят в так называемый маневренный фонд, т. е. временное жильё, которое может стать постоянным. “Не факт, что условия жизни там лучше, чем у нас, но после ремонта, который может затянуться на несколько лет, мы сюда не вернемся. Это уж точно”.
При подготовке материала использованы архивные фотографии из заметок, опубликованных в сообществах ЖЖ samara-history и samara-arch.
