Мы так и не узнали, кто круче — Робокоп или Терминатор. Эти роботы не кромсают друг друга циркулярными пилами, не способны охранять Алису Селезневу, не трансформируются в машины, не мечтают построить свой Лунапарк, и даже не умеют трогательно скрипеть «Ева» и смотреть глазами Вуди Аллена. Зато у каждого из них авторская конструкция, и задача, которую надо решить быстрее других, безупречно и по-своему. Битва роботов — интеллектуальная, но самая настоящая.

Текст, фото: Данила Телегин

Турнир мобильных роботов проходит в Самаре во второй раз, и в этом году он уже совсем не похож на встречу маленького клуба любителей. Пока мы готовим фотоотчет к публикации, на четвертом этаже Научного корпуса СГАУ соревнования все еще продолжаются. Кто победил — станет известно через пару часов. Но все остальное, что нужно знать об этих роботах и турнире, мы сообщим в комментариях к фотографиям.

Роботы для таких соревнований полностью делаются из конструктора Lego. У каждого из них есть электромотор, модуль, который управляет действиями согласно заложенной программе, и всевозможные датчики (цвета, звука, касания, угла поворота и т.д.). Программируются роботы на компьютере, с помощью удобного ПО, в котором  дело иметь приходится не со строчками кода, а с готовыми блоками команд.

Кстати, турниру роботов сопутствует олимпиада по языку программирования Python.

===========================================

Базовый набор стоит 12 — 16 тыс. рублей. Потом, конечно, приходится еще не раз раскошелиться, поскольку все время хочется опробовать новые датчики, модельный ряд обновляется и т.д. В общем, всё как в любом другом хобби.

===========================================

Когда видишь, насколько молодые люди увлеченно конструируют этих монстров, слова ректора СГАУ Евгения Шахматова об инновационном будущем России вовсе не кажутся пустыми. Самому младшему роботостроителю на турнире шесть лет.

===========================================

 Состязание «Траектория». Робот  должен как можно быстрее проехать по заданной линии от старта до финиша. Особая проблема — чёрные квадраты, где линия становится белой. Многие роботы от них просто сходят с ума, зато за их прохождение получают бонусные баллы либо -10 секунд ко времени попытки.

Есть похожее состязание «Следование по линии», но там свои нюансы в правилах.

===========================================

Состязание «Кегельринг». Робот стоит в центре круглого ринга. Из четырех кеглей ему надо вытолкать за пределы две белые, а черные оставить в покое. Разумеется, сделать  все надо как можно быстрее. Похожее состязание, но поярче — «Ван Гог»: в нем роботам нужно на скорость передвинуть цветные кубики на круги соответствующего цвета.

===========================================

Самое сложносочиненное и зрелищное состязание «Колумб». Роботу надо преодолеть полосу препятствий («мост») и сдвинуть по черной линии все цилиндры, кроме белого. Герой фотосюжета, как видите, не справился. Ему очень жаль.

===========================================

Робот Петр — один из главных героев выставки, работающей параллельно соревнованиям. Пляшет, хлопает, преклоняет колено, простирает объятья. Питается с помощью USB или батарейки.

 ===========================================

Собака-Бутс Вовы Сидорова. Не лает — сразу кусает своими lego-зубами.

===========================================

Действующая модель ветряной электростанции. Когда включается вентилятор, в домике зажигаются огни, начинает вращаться барабан колесо обозрения.

===========================================

Электростанция посложнее. Турбину в ней вращают восходящие воздушные потоки, которые в конусообразной конструкции преобразуются в некое подобие прирученного смерча. Причем, эти потоки можно брать буквально из всего, что дует — хоть из обычных вентиляционных шахт. Приблизительно 60 тыс. долларов нужно, чтобы завершить разработку проекта таких электростанций. В перспективе с помощью них  можно будет снабжать электроэнергией хоть частные дома, хоть крупные предприятия.  Себестоимость конечного продукта — от 500 долларов. Для «частников» установка электростанции окупится приблизительно за три года.

===========================================

Авиация, смоделированная с помощью силиконовых форм. Детализация — поразительная. Правда, модели маленькие. Большие предметы изготавливаются в больших силиконовых формах, а запах у них тот ещё.

===========================================

«Йорик» смоделирован на основе снимка МРТ. Благодаря ему удалось найти травму, которую невозможно было увидеть при других способах исследования.

===========================================

Открытие турнира

ЧАСТЬ I

Текст: Игорь Махтев

Погост

— Ну что пойдём с односельчанами тебя познакомлю.

Кладбище в степи. Ни домов поблизости, ни церкви. Только ветер шуршит травою. Мы идём меж крестов и памятников. Большинство могил безымянные, стоит памятник со звездой или крест — и ни таблички, ни надписи.

— Вот иди посмотри, дядька мой здесь похоронен. Дьячком у местного попа был.

— Дядя Коля, как дьячком? На памятнике не крест, а звезда красная.

— Так он в Бога не верил. Не только не верил, но и против церкви агитировал. Вот ему отец памятник со звездой на могиле и поставил.

— Как же в Бога не верил, а дьячком служил?

— Ну, работа у него такая была. Грамотный был, книги церковные читать умел.

Дядя Коля подошёл к очередному заржавевшему памятнику.

— А здесь Кромин похоронен. Заготовителем был. Его по дороге в Телешовку убили.

— Ограбили?

— Нет, помешал кому-то, вот и убили. Во время войны это было. Многие, кто по ранению домой возвращались, оружие с собой привозили.

Мы медленно переходили от могилы к могиле, почти возле каждой дядя Коля останавливался и рассказывал о людях здесь похороненных. Про участника трёх воин, который привёз с фронта жену – красавицу австриячку. Про женщину, ослепшую от травмы, которая, узнав об измене мужа, объявила голодовку и с голоду умерла.

— А вот и могила отца. Эх, в этом году памятник не покрасил! – посетовал дядя Коля и продолжил. — Отец в Кирсановке 15 лет был председателем колхоза. Он с Первой мировой раненый вернулся, вот его в Великую Отечественную на фронт и не взяли. Так с конца тридцатых и председательствовал. Помню, отец рассказывал, была перед войной первым секретарём Большечерниговского (Кирсановка тогда входила в Большечерниговский район) райкома Костеловская, соратница Ленина, коротко стриженная, в кожанке, как фурия носилась по району. Эх, её и боялись! Скажет «в три ночи приеду и проверю» — ровно в три приезжает на машине. Водителя своего наказывала не то что за опоздание — за то что на 10 минут раньше приехал. Но и её посадили. Она письмо в Москву написала, из ЦК пришёл приказ – освободить. Пришли её освобождать, а она говорит: пусть в эту камеру сядет тот, кто меня посадил. Два дня в открытой камере просидела, пока в неё прокурор не вошёл.

===================

Костеловская Мария Михайловна (1878—1964). Похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище. Член КПСС с 1903 года, в 1917 редактор газеты «Деревенская правда», член Центрального штаба Красной гвардии, председатель Военпродбюро, сотрудник редакции газеты «Правда». В1938 году Особым совещанием при НКВД СССР приговорена к 5 годам заключения в ИТЛ. Особым совещанием при НКВД СССР от 1940.06.03 освобождена. В Большой Черниговке её именем названа улица – Костеловская.

===================

Односельчане

Так незаметно за разговорами прошли всё кладбище.

— Ну вот, пришли.

Дядя Коля показал на небольшой холм метрах в двадцати от деревенского погоста. Трава на этом пригорке почему-то зеленее пожухлой степной растительности. В траве лежит полусгнивший деревянный крест.

— Шестьсот человек под этим крестом зарыто. Дети, старики… все за одну зиму ушли.

Зимой 1921-22 года в Кирсановке от голода умерли более 600 человек. Хоронить покойников было некому. Трупы складывали в общественные амбары, которые закрывали на замки.

— Зачем закрывали?

— А чтобы не съели. По всему Пугачёвскому уезду в тот год не только трупы — и живых людей ели. Пока морозы не ударили, глину ели и тину из речки. Лебеду и другие суррогаты ещё раньше съели. К концу зимы все шесть амбаров были заполнены под завязку покойниками.

— Дядя Коля, это тебе отец рассказывал?

— Не только отец. Многие старики рассказывали. Фёдор Пудеевич Кожухов те амбары охранял. Я его хорошо знал. Весной, когда оттепель пошла, трупы начали разлагаться. Собрались мужики, кто ещё в состоянии был лопату в руках держать, вырыли за кладбищем яму. Кожухов запряг верблюда в сани, и всех покойников к той яме перевёз. Сложили всех штабелями, без гробов и зарыли. Как теплее стало, над могилой курган насыпали, и крест с иконой поставили. Это сейчас холм чуть заметный остался, а мальчишками мы на него на четвереньках лазили.

— Верблюд в такой голод уцелел?

— Да, один на несколько окрестных сёл остался. Сберегли, весной то пахать на чём-то надо.

===================

В Пугачевском уезде, по данным центральной комиссии под председательством П. И. Попова, из 491 тыс. жителей по переписи 1920 г. (по данным других источников 50 8022) к июлю 1922 г. осталось 179 тыс., то есть убыль населения составила 64 %. 110 тыс. умерли от голода и эпидемий, 73 тыс. «пропали безвести», 142 тыс. были эвакуированы правительственными и общественными организациями.  

===================

— Рядом с курганом ещё одна могила была.

Дядя Коля несколько минут высматривал что-то в жухлой траве.

— Да, вот здесь. Видишь холмик? Здесь Семёнов Пётр Ильич похоронен – первый коммунист Кирсановки. Он когда умирал, завещал похоронить его рядом с братской могилой. Говорил, что хочет быть рядом с народом. И памятник на могилке был — ничего не осталось.

Амнезия 

— Дядя Коля, а когда крест упал?

— Первый раз — году, вроде, в 58-м. Степь горела, и крест подгорел и рухнул. Но ничего, подняли, на место поставили. Ещё удивлялись, как это икона не сгорела. Тогда на кладбище все деревянные кресты сгорели, остались только металлические. А это вот уж недавно, то ли сам упал, то ли сломал кто и икону оторвали.

— Получается, при советской власти стоял и не мешал никому.

— Получается так. Я ведь как увидел, что крест упал, в Пестравку в церковь заезжал к священнику. Я, говорю, хоть человек и не верующий, но непорядок. Надо бы крест восстановить по всем церковным обычаям. А поп говорит: это не ко мне, это вам в районную администрацию надо.

— В администрацию ходили?

— Ходил. Там говорят — это компетенция поселкового совета.

— А может проще самому?

— Да так, наверное, и сделаю. Силы пока есть, в случае чего сыновья помогут. Хотелось-то ведь как лучше, Поставить-то поставлю, да ведь опять сломают. Совесть-то людскую и память как разбудить?

Пора возвращаться. На обратном пути дядя Коля только раз притормозил.

— Вот здесь церковь была, а рядом школа. Говорят, бывший поповский дом. В аккурат за церковью и стояли те колхозные амбары, в них потом зерно хранили.

Выехали из Кирсановки. По дороге всё больше молчали.

— Степь да степь кругом, – сказал я, чтобы нарушить затянувшееся молчанье.

И вдруг дядя Коля не по возрасту бодрым голосом запел:

— Путь далёк лежит. В той степи глухой …

И как-то резвей побежала дяди Колина Нива по ухабистой степной дорожке, и не по-ноябрьски яркий солнечный луч заиграл на глади Мокрой Овсянки, пробившись сквозь серые тучи.

Литературный музей, даром что располагается в тихой и на вид по-интеллигентному некрепкой усадьбе Алексея Толстого, в последние месяцы часто устраивает события, которые вносят заметное оживление в самарскую культурную жизнь. Ближайшее из таких — первая Литературная биеннале.

Что бы ни говорили, а длинный выходной на День народного единства объединяет. Из Самары мы выехали после обеда. Как писали в приключенческих романах позапрошлого века, в дорогу нас позвала история, произошедшая почти сто лет назад. Как принято в тех же романах, у нас была старинная карта и опытный проводник из местных жителей.

11 ноября Самарская таможенная служба празднует свой двадцатый день рождения. Сегодня в состав нашей таможни входят пять постов — Самарский, Аэропорт Самара, Новокуйбышевский, Отрадненский и Самарский Прижелезнодорожный почтамт

В 2012 году Министерство образования и науки РФ опубликовало результаты мониторинга вузов. По результатам их неэффективной была признана ПСГСА и еще десяток филиалов институтов и университетов, находящихся в нашей губернии. Однако, недостатки прошлогодней методики оценки эффективности оказались настолько очевидны для всех, что Министерству пришлось изменить параметры исследования и подход к обработке данных. На днях в сети появились новые итоги мониторинга.

А потом пройдут года, и, Вами брошенный,

Постаревший, жалкий и смешной,

Никому уже не нужный и изношенный,

Я, как прежде возвращусь к себе домой.

И скажу с улыбкой жалкой и измученной:

«Здравствуй, чиженька, единственный ты мой!

Ничего, что я усталый и замученный,

Одинокий, позабытый и больной…

А.Вертинский

Осень настолько завладела всем моим существом, что даже «горн» издателя, возвестивший тему «единства», не поднял во мне священный трепет, мечты о XVII веке и страсти по толерантности. Я – в грусти. Вчера, беседуя с изысканным денди – бюрократом, услышала из его уст: «она, пожалуй, графоманка…». И я, пожалуй, графоманка. Только это заставляет меня включиться в тему «единства», когда на душе – раздор. А так недавно я пребывала в эйфории от своей вышедшей монографии, в которую вложила всю пылкую натуру, научный энтузиазм и эстетический гедонизм. Не успела я уверовать в свой гений, как позвонил мой талантливый бывший однокурсник и возвестил, что в субботу – встреча нашего курса. Не было бы моих однокурсников – я не пылала бы уже в течение 26 лет пролонгированной страстью к истфаку. Не было бы моих однокурсников – не было бы моего студенческого брака. Не было бы моих однокурсников — у меня не сформировался бы мучающий на протяжении всей жизни образ идеального мужчины: самый интеллектуальный. Не было бы моих однокурсников – не было бы меня с моей книгой…

…В конце 80-х годов прошлого века истфак Университета ещё гремел славой, ещё провоцировал своими высокими конкурсами, ещё еле сдерживал снобизм от скрываемого превосходства над прочими гуманитариями и ещё представлял собой достаточно разновозрастную аудиторию студентов. Одни, как я, попадали на истфак совершенно юными, из обычных школ, с минимальными знаниями по предмету. Другие – шли на истфак сознательно, после философских факультетов МГУ, после кулинарных техникумов, после рабфаков, после обучения на физике или филфаке. Безумно талантливые! Восхитительно интеллектуальные! И за все пять лет учёбы в единстве с этими взрослыми, умными мальчиками – у меня выработался устойчивый страх публично при них изрекать какую-нибудь мысль. Они будут к тебе очень бережно и тепло относиться, говорить комплименты – но никогда эти комплименты не будут адресованы твоим интеллектуальным способностям. Только один из всех этих моих истфаковских небожителей, создавших то ментальное единство факультета, за которое я уже столько лет изо всех сил держусь, чтобы только с ним не расстаться – остался в профессии. Остальные растворились в бизнесе, политике, нищете и неприкаянности. Но, как ни странно, именно благодаря оставленному ими единству историков, я могла каждый новый год уверенно выходить с лекциями перед очередным первым курсом. И вот объявлена встреча. Ужасно боюсь на неё идти, так как, несмотря на всё наше единство, они точно скажут мне что-нибудь такое в отношении моих интеллектуальных способностей, что я ещё долго буду собирать свою самость в единство. Годы проходят. Наши комплексы живут с нами, устроившись рядышком поудобнее. А мой коллективный друг, мой коллективный провокатор, моя коллективная любовь, мой курс – всё так же со мной, всё также в единстве…

PS А эпиграф? Такими я наших мальчиков рассчитываю увидеть на встрече!

14 ноября в 19:00 в Музее модерна состоится презентация книги кандидата исторических наук (кроме того, и колумниста «Другого города») Зои Кобозевой, посвящённой жизни и чувствам самарских мещан второй половины XIX-XX века.

Самарские казаки и Виталий Стадников решили заняться реставрацией одного из самых печальных образчиков деревянного зодчества – «Дома Маштакова». Дом по адресу Самарская 207 стоит за забором уже почти два десятилетия.

В ближайшие недели книготорговая компания «Метида» издаст дополненную и доработанную версию книги «Рассказывает Борис Кожин». Ее автор – бывший главный редактор Самарской студии кинохроники, интереснейший человек и замечательный рассказчик, способный, кажется, бесконечно показывать Самару с невиданных ракурсов своим зрителям, слушателям, а теперь и читателям.

Предположительно книгу можно будет купить уже к новому году в магазинах «Метида», а пока «Другой город» публикует один из включенных в нее очерков.

Борис Кожин

Последнее интервью Чикатило, «Рассказывает Борис Кожин»

«1993 год, если мне не изменяет память. Новочеркасск, тюрьма, где Чикатило ждет казни. Миша Серков снимал картину. Ему показалось, что это очень нетрудно — взять интервью у Чикатило после того, как он осужден. Удалось. Но с большим трудом. Помогло облУВД. Наше, самарское. Самарцы договорились с УВД Ростовской области, и нам разрешили посетить тюрьму, где сидел Чикатило. Нам удалось получить разрешение на интервью, но начальник тюрьмы сказал, что он может сделать все с Чикатило. Он даже может его расстрелять — Чикатило приговорен к смертной казни. Но он не может его заставить разговаривать с нами. «Это единственное, чего я не могу», — сказал нам начальник тюрьмы.

Чикатило написал письмо президенту Борису Николаевичу Ельцину о помиловании и ждал ответа. Он ждал решения президента и сидел в Новочеркасске. Это в сорока километрах от Ростова. Мы приехали туда в июле. Нам ростовская студия кинохроники необыкновенно помогла. Дала машину, пленку, которых у нас не хватало. Пленки у нас чаще всего не хватает. Можно сказать, почти всегда. Как-то я прочитал, что Уолт Дисней, напутствуя своих операторов перед съемкой знаменитых диснеевских мультфильмов, говорил: «Возьмите как можно больше пленки. В нашей работе ничего так дешево не ценится, как пленка. Ничего. Все остальное много дороже». У нас иначе.

Итак, мы в Новочеркасске, и начальник тюрьмы нам говорит: «Даю вам полтора часа. После обеда — пусть он пообедает. Я даю вам полтора часа, но договариваться об интервью с ним вы будете сами. Я вам сразу скажу: приезжали англичане — он отказал. Он сказал: «Нет». И они снимали его в глазок камеры. Я разрешил. Но к нему не пустил. Он — зверь, это установил суд, но все-таки право выбора: разговаривать или не разговаривать с журналистами, у него есть». На интервью с Чикатило (если он согласится) нам давали полтора часа. И почти полтора часа мы имели в запасе. В Новочеркасске, в самом центре, стоит собор. Точная копия нашего Воскресенского собора, который был уничтожен в 30 годы. Точная копия. Так говорят. Так пишут. В Новочеркасске собор-красавец. Пятиглавый, огромный… Вот в этот собор мы пошли. Совсем немного народу — был обычный, непраздничный для верующих людей день. Мы ходили по гулкому собору, и все время держали в голове, что еще немного, и будем в камере Чикатило. Если он захочет с нами поговорить. Еще немного…

В тюрьме нас ждали. Нас встретила охрана. Они были хорошо вооружены: пистолеты на поясах, плетки — в руках, очень крепкие физически ребята. Сказали, что если он согласится на разговор, то они обязательно с нами войдут к нему в камеру. Так полагается. Но это, если он согласится. Повели на этаж, где сидели смертники. Только смертники — этот был год, когда смертная казнь у нас еще действовала. Идем по этажам, по коридорам тюремным, тоже очень гулким… Вот сам этот проход, сам проход забыть нельзя… Идем, и все время — решетки, которые поднимаются перед нами, и опускаются у нас за спиной. Поднимаются и опускаются… Поднимаются и опускаются… И вот мы у камеры. У его камеры. «Ну, а кто будет договориваться?» — спросили мы охрану. Начальник охраны сказал, что договариваться будет он. «Что, — спросил, — я должен ему сказать?» — «Скажите, что кинохроника из Самары просит разрешения поговорить с ним. Вот и все. Если он захочет, мы войдем. Можно на него в глазок посмотреть?» — «Можно». Мы посмотрели. Начальник охраны вошел в камеру, возвращается, говорит, что Чикатило хочет с нами встретиться. Очень хочет. Теперь мы должны к нему войти. Но что сказать? Вот об этом вот я все время думал. Откроется дверь, нам ее откроют, мы переступим порог камеры, мы войдем в камеру, войдем вместе с охраной, и… Нас предупредили, что не надо давать ему сигареты — он не курит. Не надо давать бумагу, ручки: у него полно карандашей и ручек — он все время что-то пишет. Он сыт…

Мы вошли. Камера, как купе: четыре полки. Две внизу, две — наверху. Но смертник в камере один. Так вот, что сказать? Я представлял, какие мы ему будем задавать вопросы. А вот, что я ему скажу, когда мы войдем? Здравствуйте? Нет, я не должен говорить ему здравствуйте. А как я должен от него выйти? Я ему должен сказать до свидания? Я должен ему сказать всего доброго? Вот сам вход, сам вход, а потом — выход. Вот об этом я думал все время. О том, что скажу, когда войду и о том, как, с какими словами я буду от него выходить. Я все время думал об этом… И вот мы вошли. Оператор был Игорь Саранский, режиссер — Миша Серков, да кроме этого ростовская студия попросила нас снять еще разговор на видео. То есть две камеры у нас были. И надо было войти, надо было поставить всю нашу аппаратуру. Охрана должна была вместе с нами войти… Таким образом, тесно там было. Тесно, хотя камера и немаленькая. Мне сказали, что, войдя, я могу сеть. На одной полке буду сидеть я, а он, Чикатило, будет сидеть на другой. Я спросил, а что делать, если захочется закурить. «Пожалуйста, — сказали, — вы можете курить», дали пепельницу… «Андрей Романович, вот — с Волги приехали, — сказал я, переступив порог. Вот эту фразу: «Вот, с Волги приехали». Он встал. Он был в очень хорошем настроении. Вот это меня поразило. Настроение у него было прекрасное. Он сказал: «С Волги? Я очень рад. Очень люблю эту реку». «С Волги, из Самары, из Куйбышева приехали и решили с вами поговорить. Не возражаете?» — «Нет-нет, садитесь, пожалуйста». И мы с ним сели. «Волга — это очень хорошая река, и я с удовольствием с вами поговорю». Перед нами был остриженный наголо, но уже с таким ежиком, высокого достаточно роста и очень крепкий человек. Очень крепкого телосложения — он ведь преподавал физкультуру в ГПТУ. «А что у вас здесь так много бумаг?» — спросили мы его. Говорит: «Ну, как же? Пишу свои воспоминания, жалобы пишу — ошибка большая произошла: я ведь приговорен ошибочно. И я хочу вам сразу сказать, что никакой линолеум я не крал. Я не крал линолеума, его украли другие». «Да разве мы к вам по поводу линолеума? Мы хотим поговорить о вас. Про вашу жену, про детей…»

А. Чикатило

Так потихонечку начался разговор с этим зверем. Пятьдесят восемь человек, пятьдесят восемь человек он отправил на тот свет. Про детей он говорил озлобленно. Говорил, что они его забыли, не хотят встретиться с ним. Иногда забывал, что только что нам говорил, что приговорен ошибочно, и начинал вдруг рассказывать про убийства, которыми он нашпиговал ростовскую область. Зверские убийства и рассказывал по-зверски. А потом опять начинал говорить, что ни в чем не виноват и сейчас это докажет. Переходил от одного к другому совершенно свободно. Говорил, что чувствует себя хорошо и каждое утро делает зарядку и может показать мостик. «Хотите, покажу?» И мы его просили, и он нам в этой тесной камере исполнил мостик, и мы это сняли. А почему бы нет? Он говорил, что очень недоволен руководством в Кремле. А потом опять говорил, что свободно докажет, что линолеум не воровал. «Не снятся ли ему его жертвы?» — спрашивали мы. «Не снятся, — говорил он — и не могут сниться. Мне снится мама, — говорил, — снится отец…» Чикатило из-под Полтавы. Говорил, что потерял членов своей семьи во время голода на Украине в 30-е годы. Потом он рассказывал про свою жену. Рассказывал, какие письма она ему писала. И какие письма он ей писал. Он был с ней в разводе, но говорил, что очень любит и что сумеет дождаться того, чтобы его оправдали. По крайней мере, он на это надеется, потому что приговор — это ошибка большая. Он говорил то об одном, то о другом. И у меня создалось впечатление, что это человек с нарушенной психикой. Но не настолько. Не настолько… Столько лет уходить от возмездия! Столько лет! Вместо него ведь люди были казнены! Два человека! Но я не рассказываю о фильме, который снял Миша Серков. Я об интервью, которое нам удалось взять благодаря Мишиной настойчивости. Вот здесь, пожалуй, было, интервью. Хотя тоже слово не совсем точное. Это был очень тяжелый разговор. Очень. Тяжелый и долгий. Полтора часа нам отвели, и можно было сделать перерыв. «А, может быть, отдохнем немножко?» — предложили мы. Он с удовольствием согласился и вот тут-то и сделал мостик. Настроение у него было хорошим, и все улучшалось и улучшалось, и вот это сводило сума. «Так вы со Средней Волги, — говорил он. — Из Самары… Я, кстати, там был.» — И начинал рассказывать нам про наш город. Потом говорил, что во всем виноват судья, приговоривший его к высшей мере. Потом о том, что он, Чикатило, очень начитан, что у него дома большая библиотека. Он подробно нам все это рассказывал, он, за спиной которого были десятки растерзанных людей. Оказалось, что это последнее интервью, которое дал Чикатило.

Когда мы вернулись домой, Гена Шабанов со мной разговаривал и в газете «Культура», выходила такая в Самаре, поместил этот наш с ним разговор. «Последнее интервью Чикатило» называлась публикация. Последнее. Он потом уже отказывал и отказывал. Полтора часа мы были с ним. Надо было уходить. Уходить оказалось легче. Мы просто встали и сказали: «Уходим». Интересней, что он нам сказал. Сказали: «Ну что, уходим, Андрей Романович». Он сказал: «Привет Волге. Передайте привет Самаре». Интересна была и реакция охранников. Они вышли вслед за нами из камеры. Вышли и говорят: «А вот здесь покурить не хотите?» Курим, молчим. Один из них вдруг: «Боже мой, ничего подобного никогда не слышал. Не пойму, как вы-то все это выдержали!» Потом мы опять шли по тюремному коридору, и решетки падали у нас за спиной. Потом шли по Новочеркасску. Дошли до площади, где в 1962 году были расстреляны десятки людей. За то, что подняли руку, как думали в Кремле, на Советскую власть. А они просто хотели накормить свои семьи. Сыром, колбасой, хлебом. Хотели, чтоб им платили те деньги, которые они заработали. Их расстреляли. В Новочеркасске. Старинном казачьем городе. Зеленом, роскошном в июле Новочеркасске… Городе, где в тюремной клетке сидел и ждал своей казни зверь…»

Говоря о единстве, нельзя не задуматься о жителях волжских берегов, в которых смешалась кровь разных народов. Специалисты утверждают, что именно многовековое смешение разных этносов в наших краях даёт право на существование мема про самых красивых девушек, живущих в Самаре. «Другой город» сфотографировал 9 самарчанок, в которых течёт кровь разных народов, и поговорил с ними о городе и единстве.

В Ночь искусств «Другой город» решил посетить наиболее подготовленный к подобным акциям самарский художественный музей. Ожидал увидеть толпы молодежи, пригнанные злой модой на разумение прекрасного, однако оказался в ситуации куда более многомерной и симпатичной.

Текст, фото: Данила Телегин

Как несложно понять из названия, Ночь искусств, в отличие от старшей сестры Ночи музеев, ориентирована на самый широкий круг занятий и интересов. Ничто не мешало примкнуть к участию во всеросссийской акции любому заведению, где происходит хоть какая-то творческая деятельность, культурная жизнь. Но наши библиотеки и театры, кинозалы и концертные площадки почему-то решили на такое не подписываться. В Самаре праздник взялись организовать только Музей Модерна и художественный музей. Причем, второй, во многом вырастивший публику для подобных мероприятий, предупреждал, что у них будет битком, и ни капли не ошибся в прогнозах

Если очередь за билетами (всего по 100 рублей, кстати) была не слишком большая, то повесить пальто оказалось непросто. Через полчаса после начала Ночи номерки в гардеробе кончились, и пришлось некоторым адрес своей верхней одежды носить в памяти.

============================================================

Вполне себе салонный джазец от квартета Виктора Геравкера и Игоря Яковенко слушали так, будто это не просто ненавязчивое музыкальное обрамление для выставок, а полноценный концерт, покинув который рискуешь обидеть исполнителей. Из-за этого  создавалось впечатление, что пройти к экспозициям невозможно. Пробравшись сквозь толпу, можно было обнаружить, что плотность аудитории одинаково велика в любом зале.

============================================================

Приятно праздничные экскурсоводы непрерывно и бесплатно водили стихийно собирающиеся группы по основной экспозиции и по выставке «Символы места». Хихикающие студентики, краснолицый подвыпивший мужик, дети — до всех рано или поздно доходило, что можно в кои-то веки не имитировать понимание искусства, не умничать, а послушать рассказ компетентных людей, и внезапно для себя что-то действительно понять и почувствовать. Сами экскурсии были легкими для восприятия и, главное, лишены этого давящего эффекта, когда чувствуешь, что должен идти до конца, раз уж купил билет. Если вдруг находилась идея получше, чем слушать экскурсовода — можно было непринужденно оторваться от группы, твое место тут же занимал кто-то другой. И это было прекрасно! Несмотря на то, что духота стояла изрядная, а в красном зале с авангардом смотрительница (одна такая на весь музей) никак не хотела мириться с тем, что запретить «инстаграмить» невозможно.

============================================================

Пожалуй, самым спорным эпизодом Ночи искусств стал спектакль «Пьеро, или Что таит в себе ночь» в Мраморном зале. Не потому спорным, что в нём заняты молодые артисты театра-студии «Фонарь», и они что-то делали не так. А потому что добрая половина зрителей вместо этих самых артистов наблюдала спины и затылки. Даже каким-то образом просочившись поближе, можно было видеть как актеры танцуют и говорят о чем-то важном — вот только не расслышать, о чем. А уж попробовать ухватить сюжет при таком аншлаге можно было даже не пытаться.

============================================================

Еще одним представленным видом искусства внезапно оказалась кулинария. Потягивая кофе из кинестетически безупречных стаканчиков, можно было обратиться  к художнику Владимиру Логутову и расспросить его про Венецианскую биеннале. А потом с имбирным печеньем в руках подойти к заместителю директора по развитию музея Константину Зацепину, и уговорить его объяснить, что Логутов только что имел в виду.   

============================================================

Народу ощутимо поубавилось уже в последний час Ночи искусств, то есть после девяти вечера. Оставались те, кто решил воспользоваться шансом и расшифровать «Символы места», да несколько больших любителей джаза. Организаторы акции, которую все-таки хочется назвать праздником, небезосновательно выглядели довольными. Им снова удалось предложить самарцам совершенно иной образ музея. Не такого места, где в кладбищенской тишине «ставят галочки» при виде очередной известной работы, а пространства, наполненного жизнью. Где что-то происходит здесь и сейчас, иногда при вашем участии. Да еще и знакомство с контекстом предлагают в самой ненавязчивой форме.

В общем, даже немного жаль, что и Ночь была не ночь, а всего лишь три часа, и мало кто в Самаре поддержал акцию. Хорошо пошло искусство — хотелось его больше, оптом и всерьез.

Сегодня, 4 ноября, в 12.30 на Актерской аллее Городского кладбища был открыт мемориальный комплекс памяти актера Александра Амелина. В этот день «большому русскому артисту», как многие его называют, исполнился бы 51 год. Коллеги, друзья, родственники и многочисленные поклонники возлагали букеты к монументу, и вновь не могли сдержать чувств. Руководитель самарского театра драмы Вячеслав Гвоздков произнес речь, напомнив о том, насколько невосполнима потеря Александра Амелина для театрального сообщества России. Фоторепортаж без комментариев.

Фото: Данила Телегин

Сегодня Антон Буслов празднует свое 30-летие. Ровно год назад, в свой 29-й день рождения известный разве что в узких кругах самарской блогосферы урбанист-транспортник попросил всех неравнодушных помочь собрать ему $150000 на лечение лимфомы Ходжкина. Чтобы пожить подольше, чтобы успеть побольше. Сбор увенчался успехом, Буслов поехал лечиться в США, но не все пошло гладко.

На днях Amway и Высшая школа международного бизнеса СГЭУ при поддержке Самарского бизнес инкубатора запустили социальный проект «Мама-предприниматель», который подразумевает обучение и поддержку женщин, желающих начать свой бизнес. Программа повышения квалификации была построена, исходя из специально проведенных исследований, которые позволяют судить об особенностях женского предпринимательства в нашем регионе. О них-то мы и расскажем.

Текст: Данила Телегин 

По индексу предпринимательской активности среди женщин 18-64 лет Россия находится в хвосте — мы занимаем последнее место в категории «развивающиеся страны Европы». Но если быть оптимистами, это значит, что у нас хорошие перспективы для роста.

В Самарской области 57 процентов исследованной аудитории считают, что самозанятость — лучший вариант работы, и еще 40 думают, что если не лучший, то хотя бы возможный. Более половины наших женщин уже имеют опыт в сфере самозанятости. Директор ВШМБ Владимир Егоров отметил, что существенная часть его появилась в 90-е, когда большинство крупных предприятий остановилось — именно женщины, спасая семьи, первыми начинали что-то предпринимать. Например, начинали заниматься розничной торговлей, становились «челноками»… Представления о самозанятости в нашей губернии до сих пор довольно специфические. Например, 61 процент опрошенных считает, что главное преимущество ее в том, что график работы свободный, а вовсе не в финансовой независимости и возможности самой принимать ключевые решения. Более половины уверены, что формат самозанятости больше всего подходит для таких занятий, как дизайн и рукоделие, написание работ, статей и мнографий, работа в сфере IT.

91 процент женщин Самарской области не против того, чтобы открыть свой бизнес. При этом почти каждая пятая под этим имеет в виду собственный ларек или торговую точку. Второе и третье место по популярности делят мечты о собственном кафе и продажи через интернет. Четвертыми идут так называемые прямые продажи. Чисто самарская особенность в том, что десятая часть наших женщин считает, что можно превратить в собственный бизнес написание на заказ отчетов, статей и монографий — в других регионах России это направление деятельности не считают столь привлекательным.

Главное препятствие, как считают наши леди, — отсутствие стартового капитала. Такие позиции, как лень, отсутствие компетенций, идей и связей, соратников и моральной поддержки — далеко в отстающих.

Что касается, собственно, гендерных различий, то 69 процентов женщин считают, что пол не имеет значения ни на этапе стартапа, ни позже. Тема давления патриархата хоть и появляется в результатах исследования, но отнюдь не как лейтмотив. В то же время лишь два процента уверены, что женщинам приходится проще.

Перед запуском проекта «Мама-предприниматель» состоялся круглый стол, где как раз обсуждали разницу в особенностях ведения бизнеса, и выводы из дискуссии получились несколько другие: если на начальной стадии разницы практически никакой, то позже она все-таки проявляется. Например, потому, что у женщины, а тем более мамы, всегда есть обязанности, которые непросто совмещать с деловой активностью.  

Сегодня, 31 октября, в новом крупном торговом центре, специализирующемся на всевозможных скидках, спецпредложениях и распродажах, без лишней помпы начала работу первая очередь отделов. Официальное мероприятие в честь открытия пройдет позже, а пока корреспондент «Другого города» стал одним из первых посетителей «Ди Порта».

Текст и фото: Данила Телегин

Дисконт-центр находится на пересечении Заводского шоссе и улицы XXII Партсъезда. Всего в одной остановке от метро Победа, но что это за остановка! В маршрутке, тесно соседствуя с гастарбайтером и парнишкой с баночным коктейлем, минуешь мини-рынок, успеваешь насладиться видом на железную дорогу с моста и даже чуть-чуть постоять в пробке. А потом выходишь в другой мир, где выхлопные газы и гарь смешиваются с запахом беляшей, и где за барахолками, разливайками и ломбардами — ещё больше барахолок, разливаек и ломбардов. Короче, смартфон лучше не доставать. И не пытайтесь прогуляться до «Ди Порта» пешком — потом придётся стирать всё, включая зонт. Проверено на обратном пути. Вообще-то в день открытия обещали бесплатные автобусы от метро, но я, как вы уже догадались, их как минимум не застал.

До сих пор единственным прилично выглядящим сооружением в том районе был ТЦ «Победа». Единственным и остался, ибо в сером фасаде «Ди Порта» тоже есть нечто дисконтно-уцененное. Зато перед зданием есть немаленькая (на 360 машин) парковка — это очень важно рядом с автомобильным хаосом перекрестка XII Партсъезда/Заводского.

Внутри дисконт-центр тоже не отличается изяществом — никаких декоративных элементов, если не считать таковыми зеркальные колонны. Где-то что-то сверлят, эскалаторы часто крутятся вхолостую, некоторые отделы ещё не распаковались. Кажется, что на осмотр действующих магазинов уйдет немного времени. О, это ошибка! Практическое знакомство с концепцией «Ди Порта» быстро привело меня к выводу, что путешествие, исполненное эстетических страданий, не было напрасным.

Дело в том, что центр приютил под своей крышей не только бюджетные магазины, типа «ЦентрОбуви» или Fix Price. Главное, что в нем работают официальные дисконтные отделы «Спортмастера», Zolla, O`Stin и многих других торговых марок.

В их «обычных» магазинах с такими же точно скидками продаются ровно те же самые модели, но (!) это добро в «Ди Порте» занимает не одну-две полочки, а многие квадратные метры, акры, гектары… ну ладно, не гектары. Но если измерять площади временем, затраченным на осмотр коллекций, — получится ого-го! При этом ассортимент мало чем отличается от «нескидочного».

Очень жаль, что кроме одежды, обуви и аксессуаров здесь пока только отдел с мультиварками (на стадии распаковки) да магазин электроники Redmond. И вообще в дисконт-центре многого не хватает. Вроде бы логично было разместить на таких площадях бюджетный продуктовый супермаркет (или, давайте будем честны, магазин Duty Free), а его там нет в помине. Запланированным фудкортом тоже еще не пахнет — работает только небольшая кофейня, которую трудно найти… Но даже в полуготовом виде «Ди Порт» чертовски привлекателен и опасен. Признаюсь, что уйти без покупок мне удалось только потому, что не взял с собой денег. И если уж умеренно активный потребитель без наличности вроде меня подолгу задерживался в разных отдельчиках, то настоящие шопоголики, должно быть, будут в исступлении.

Вот только уезжать из «Ди Порта» лучше, по возможности, на авто — окрестности могут подпортить радость от самой удачной охоты.