Ровно 32 года назад в Самарской области официально сменилась власть – с коммунистической на демократическую. 31 августа указом Бориса Ельцина главой администрации нашего региона стал Константин Титов.
Этому предшествовали перестановки в обкоме партии, первые демократические выборы в Самаре, путч и смена власти.
Однако мало кто знает, что координировала те выборы и помогла начать политическую карьеру Титову – Ольга Дмитриевна Гальцова, которая сейчас работает Уполномоченным по правам человека Самарской области.
Ольга Гальцова рассказала корреспонденту ДГ Анастасии Кнор, как занималась переселением людей из подвалов и полуподвалов в Самарском районе в 1970-е, училась у Владимира Золотарёва и Геннадия Задыхина в 1980-е и участвовала в назначении Константина Титова главой администрации Самарской области.
От пионервожатой до Самарского райисполкома
— Хроника событий до 1990-х более-менее описана, а сами 90-е стали лакуной. Я как раз хочу поспрашивать про то, как вы пришли в большую региональную политику. В начале пути у вас были мысли о политике? Какие-то ожидания?
— Моё поколение никогда ни о чём не задумывалось. Если ты себя проявил как лидер общественного мнения или лидер в своём коллективе, то тебя обязательно заметят и переведут в «резерв». У нас не возникало карьерных вопросов.
— А вы в резерв когда первый раз попали? Наверное, ещё в школе?
— Да, в школе я была председателем совета дружины и секретарём комсомольской организации. А когда в 1971 году приехала по направлению на Куйбышевский завод кабелей связи, уже через год меня избрали секретарём комитета комсомола с правами райкома.
И тут встал вопрос, что меня нужно «обкатать» – проверить в деле. Я об этом, конечно, не знала.
Первое испытание прошла в пионерском лагере «Ромашка», куда меня направили от завода на должность старшей пионервожатой.
В лагере я встретилась с Владимиром Семёновичем Мокрым [с 1991 по 1999 – заместитель губернатора Самарской области, с 2000 по 2007 – депутат Госдумы].
Он тогда был студентом авиационного института, а в лагере – пионервожатым. Отсюда у нас с ним развилась большая история профессиональных отношений.
— Как вы перебрались с завода в райком комсомола?
— Когда мне предложили стать старшей пионервожатой, меня утверждали на бюро райкома комсомола. И в бюро были Александр Вагин, Владимир Доронин, Михаил Журавлёв. Люди, которые потом стали министрами и руководителями разных государственных структур.
После того, как меня избрали секретарём комитета комсомола завода, я продолжала учиться, поступив во Всесоюзный юридический заочный институт.
Когда завершила обучение, секретарём райкома комсомола была Галина Светкина [в 2004-2005 годах — министр труда и социального развития, с 2006 года – почётный гражданин Самарской области].
Она пригласила меня и сказала: тебя комсомол направляет на работу инструктором Самарского райисполкома. С этого в 1978 году началась моя трудовая деятельность в органах власти.
В Самарском райисполкоме я работала сначала инструктором, потом заведующей общим отделом и заведующей жилищным отделом.
Обход подвалов, забытые проекты и коррупция
— У вас же был самый жуткий район.
— Да, район был тяжёлый. Тогда решался вопрос о реализации программы переселения из подвалов, полуподвалов и аварийного жилья.
Решались вопросы программы выделения жилья инвалидам и участникам Великой Отечественной войны.
На всё это выделяли деньги в 100% объёме, работала целая система. Руководил всем этим в то время зампредседателя горисполкома Алексей Родионов [с 1992 по 2000 был вице-губернатором Самарской области].
Когда я стала заведующей жилищным отделом, мне было всего 30 лет. И, чтобы вы понимали масштаб работы, Алексей Родионов мне тогда сказал: вот тебе два дня, за это время нужно расселить 1 000 семей, при этом, конечно, списки готовились заранее. Ничего, справились!
— Сколько человек тогда было в команде?
— В Самарском райисполкоме работало 26 человек. Но ни у одного не было даже мыслей не справиться с поставленными задачами.
Задержка хоть на один день рассмотрения заявления и подготовки ответа заявителю приравнивалась к партийному «преступлению».
— А вы, наверное, все эти дома ногами обходили, все подвалы излазили?
— Каждую неделю вместе с Анатолием Васильевичем Комаровым, который был заместителем председателя райисполкома, мы набирали горы дел и шли по подвалам: к нуждающимся и заявителям.
Без обхода ты ни одного решения по переселению не получал от председателя райисполкома, а им был Юрий Михайлович Логойдо, впоследствии председатель Правительства Самарской области.
— Самые страшные истории помните?
— Страшно даже рассказывать.
— Но всё-таки. Чтобы понимать, в каких условиях тогда жили?
— В таких условиях до сих пор некоторые в Самаре живут.
— Получается, подвалы и полуподвалы расселили?
— Да, и это заслуга людей, которые работали в то время.
— То есть, все подвалы расселили в советское время?
— Это точно! Более того, 10% от всего построенного жилья передавалось для инвалидов ВОВ, а 2% – для офицеров запаса. Все знали, что есть очередь, она двигается.
А сейчас я постоянно задаю вопрос: почему мы не строим муниципальное жильё. Мне никто на этот вопрос ответить не может.
Да, изменилось законодательство, но его необходимо менять и далее для возможности муниципалитету иметь свой жилой фонд.
Вот раньше были проекты по строительству малосемейных общежитий. Я не понимаю, почему сейчас мы этим не пользуемся.
— А куда в советское время переселяли из Самарского района? Тогда, наверное, местные жители тоже не хотели уезжать из центра города?
— Конечно! Но строительство новых районов велось сразу с мощной инфраструктурой: больницами, магазинами, почтой. В частности, так было при строительстве Промышленного района, куда переселяли людей.
— Получается, Самарский район переехал в основном в Промышленный?
— В Промышленный, Советский районы, Мичуринский микрорайон. Тут же прокладывались трамвайные пути, выстраивалась транспортная логистика.
— Сейчас все говорят про историческое поселение, которое по большей части находится в Самарском районе. А в 1980-е говорили про сохранение исторического наследия?
— Конечно, была цель сохранить памятники архитектуры. Но тогда этот перечень был совершенно незначительным по сравнению с современным. Но что мы получили из-за расширения списка? Сейчас на исторический центр больно смотреть.
— А был ли какой-то проект в Самарском районе, который вам нравился, но его не реализовали?
— Это проект малоэтажной застройки участка от Волги с Венцека до Пионерской и площади Революции. Этот проект в своё время одобрили, но так и не реализовали.
Очень сожалею, что до сих пор не реализован проект строительства магистрали Центральная. Я вспоминаю, как ещё в 1979 году в горисполкоме представляли проект строительства проспекта Карла Маркса.
Сегодня, конечно, он устарел, так как за эти годы многое поменялось, но эта работа могла бы решить серьёзные транспортные проблемы города.
Борьба с коррупцией и выговор
— Какие самые главные воспоминания у вас остались от работы в Самарском районе?
— Большое удовлетворение приносило, что мы обеспечивали выделение жилья нуждающимся. И у нас получалось делать это масштабно.
Сейчас очень жалко, когда жилищное управление департамента управления имуществом не может чётко сказать гражданам, когда подойдёт их очередь на жильё и какие перспективы строительства.
— А коррупция была в советское время?
— Тогда считалось преступлением, если тебе даже коробку конфет подарили.
Когда я уже работала в горисполкоме, мой бывший коллега из Советского района делал какие-то манипуляции с жильём. Так вот он ушёл из жизни в связи с тем, что был уличён в этом деле.
— У вас ни разу не возникало мысли, например, предложить кому-нибудь помещение для переселения получше, чем у других?
— Таких вопросов была масса. Если обращались пожилые люди, значит, нужно выделить им помещение на первом этаже. Если инвалиды, тоже на первом этаже.
В голове никогда не было такого, чтобы предложить инвалиду жильё на верхних этажах. Даже в доме с лифтом. Сейчас такая практика, к сожалению, присутствует часто из-за дефицита жилья.
У меня не было ни одного форс-мажорного обстоятельства, за которое мне было бы стыдно. Но однажды мне объявили выговор в Куйбышевском горисполкоме.
В «Российской газете» появилась статься о том, что в Куйбышеве в одном из домов мухи «заели» многодетную семью.
Естественно, подняли всех руководителей: горисполкома и райисполкома. Мы выехали на место. Это оказалась очень неблагополучная семья. Мамочка шестерых детей постоянно закрывала окна, чтобы дети больше спали и меньше ели.
Когда на заседании горисполкома подняли этот вопрос, то не нашли ничего лучше, чем объявить мне выговор. Эту семью тут же переселили, а мать лишили родительских прав.
Цензура в кино, демократические выборы и наследство Золотарёва
— Как вы перешли работать в горисполком?
— Это было в 1983 году. Председателем тогда был Владимир Золотарёв, а заведующим организационным отделом – Александр Иванович Игонтов. Им нужен был инструктор горисполкома. Видимо, я была в «резерве».
— А был человек, который вас двигал вперёд в профессиональной сфере? Или всё происходило само собой?
— Таких понятий раньше не было. Ты был в «резерве» и проходил обучение, подготовку к повышению.
Кстати, такого обучения больше нет. Каждую субботу партийно-хозяйственный актив собирался на учёбу в Доме науки, где сейчас храм Иверского монастыря. Это были серьёзные беседы представителей ЦИКа и Верховного совета.
Даже фильмы, которые должны были появиться на экранах, сначала проходили через совещание партийно-хозяйственного актива. Мы их первыми видели и обсуждали, какой фильм можно пускать в прокат, а какой нет.
— И какой фильм вы не пустили?
— Я тогда была слишком молодая, чтобы выражать своё мнение по этому поводу. Но меня поражала именно эта сплочённость. Разные представители власти вместе обсуждали проблемы, вместе учились, было тесное взаимодействие, а в 1990-х пришёл принцип «разделяй и властвуй».
— Ольга Дмитриевна, вам хочется обратно в Советский Союз?
— Конечно, хочется! Это ностальгия, молодость, дружба, творчество. Какие были замечательные капустники, которые проводили активы комсомола.
Это ведь тоже была своего рода проверка – посмотреть на нас не только в деле, но и с творческой стороны – какая ты личность.
— Расскажите о работе с Владимиром Золотарёвым.
— Человек с удивительной скрупулёзностью в работе, требующий порядка везде. Он даже начал работу в горисполкоме с обхода всех кабинетов. Владимир Иванович просил открывать тумбочки и проверял, есть ли порядок в тумбочках сотрудников горисполкома.
Но я также помню и другую сторону его характера. Однажды Золотарёв вызвал меня к себе и спросил: вы же были в комсомоле, почему так тускло у нас?
Он предложил придумать что-нибудь развлекательное. Тогда мы впервые устроили капустник, посвящённый 23 февраля и 8 марта.
Владимир Золотарёв тогда открылся с другой стороны. Он не только строгий администратор, но ещё и очень человечный и душевный руководитель, который заботится об атмосфере в коллективе.
Он никого никогда не называл на «ты». Несмотря на возраст, всегда обращался на «вы». Я это запомнила. У нас в аппарате тоже все друг к другу обращаются на «вы».
— Почему же он ушёл тогда из горисполкома?
— Он ушёл на повышение – стал секретарём горкома партии. Золотарёва невозможно было не заметить. В 1984 году ему на смену пришёл Геннадий Васильевич Задыхин [с 1991 по 1993 был первым заместителем главы администрации Самарской области]. Считаю его своим наставником еще со времен работы в Советском райкоме комсомола.
В 1986 году меня назначили заведующей организационно-инструкторским отделом горисполкома. Мы тогда готовили Куйбышев к 400-летию.
При Задыхине завершилось строительство третьей очереди набережной, появился бульвар на улице Стара-Загора и многие другие территории для прогулок и отдыха.
Время перестройки мы приняли с воодушевлением. Никогда не забуду, как в Куйбышев приехал Горбачёв. Но наряду с этим в обком партии прислали некоего Афонина – секретарём обкома партии. Здесь началась жуткая история.
Новое руководство обкома в лице Афонина предлагало освободить председателя горисполкома Геннадия Задыхина от занимаемой должности.
Тогда у меня возникла мысль организовать всех на борьбу за Геннадия Васильевича, и я как заведующий организационно-инструкторским отделом исполнительного комитета Куйбышевского горсовета народных депутатов организовала всех, а депутатов было 500 человек, на поддержку Геннадий Васильевича, так как он пользовался огромным авторитетом.
Вопрос о снятии с должности прошёл три голосования: одно в филармонии и два в Доме офицеров. Мы всё-таки добились сохранения Задыхина в должности. Это был вызов действиям, которое совершило новое руководство обкома партии.
Но в 1988 году Геннадию Васильевичу предложили стать заместителем председателя Куйбышевского исполкома. А председателем горисполкома стал Алексей Иванович Родионов. Вот с ним в 1990 году мы уже проводили первые демократические выборы депутатов городского совета.
Я помню, как формировалась избирательная комиссия. Помню, какие установки давали. И я не совсем понимала, для чего всё это делается.
Выдвижение Титова и новая власть в Самаре
— Какие установки тогда давали?
— В каждом округе должна была присутствовать альтернатива. Нельзя было избираться без «альтернативных кандидатов» — чиновников, работников партийных и советских органов власти. Партия не могла отсеивать кандидатов, поэтому кто попало и как попало несли документы в избирательную комиссию.
— Наверное, поэтому в первый горсовет пролезли такие люди?
— Это не то слово! Начались митинги. Золотарёв вместе с Задыхиным выступали на площади Куйбышева, на которой было очень много народу. Начались странные объединения по интересам и политическим взглядам.
Хотелось перемен, но не таких. И в этих условиях всё равно пришлось проводить выборы.
Помню, как я сижу с листом ватмана, черчу столбики, записываю, кто, сколько и в каких округах выдвинулся. Ещё нужно было учесть резервные округа и резервных кандидатов.
В этот момент ко мне зашел в кабинет Константин Алексеевич Титов и спрашивает, чем я занимаюсь. Я говорю, что пытаюсь разобраться с резервными округами. И вдруг понимаю, что нужен депутат, который возглавит экономическую комиссию в будущем горсовете.
Я предлагаю Титову идти на выборы. Он отвечает: да ты что, зачем мне это надо? А он тогда работал в Куйбышевском плановом институте. Я и говорю: ты всё равно в институте умираешь от тоски, неси документы на выборы. Он подумал и согласился.
На следующий день Константин Алексеевич принёс мне протокол выдвижения по 96-му округу. Я ему говорю: там 6 кандидатов и лучше выбрать другой округ.
Ему порекомендовали резервный 102-й округ в Октябрьском районе. В итоге Титов выиграл.
Тогда же стоял вопрос о председателе городского совета. Алексей Иванович Родионов мне сказал: я не хочу становиться председателем, я лучше останусь в горисполкоме.
Он говорил, что качественный состав Куйбышевского горсовета наполовину был представлен демократами, а наполовину коммунистами, и риск не избраться был очень велик.
Родионов спросил, есть ли у меня кандидатура. Я начала смотреть, анализировать и подумала о Константине Титове: он нейтральный, не в партии, не в исполкоме, не исполнительная власть. И предложила его.
Вечером к нам в горисполком приехал Владимир Золотарёв. Так Золотарёв и Родионов познакомились с Титовым. Это была точка отсчёта формирования новой власти в Самарской области.
— А вы – один из основных участников исторических событий.
— Если честно, то так и есть. Но не следует, конечно, забывать про Алексея Родионова и Владимира Золотарёва, последнее слово было за ним.
— Насколько я помню, Титова не сразу утвердили.
— Этот процесс продолжался два месяца, начиная с конца апреля 1990 года. Демократы не сильно-то желали его видеть председателем.
Вот Виталий Добрусин тогда сказал: если изберут Титова, я порву депутатский билет. А потом они подружились, и Добрусин возглавил телекомпанию.
Ночной звонок Махарадзе и назначение Титова
— За год с 1990 до 1991 Титов себя как-то проявил?
— Несомненно. Я чувствовала огромную ответственность за него. У него ведь такой характер – любит шашкой помахать. Для меня было смерти подобно, если бы он обидел Золотарёва или Родионова, если пошел вразрез с их мнением по отдельным вопросам.
Однако нужно отдать должное – Константин Алексеевич сумел пройти по тонкому люду. Помню, как он внёс предложение о частной собственности на землю, когда само понятие частной собственности было неприемлемо.
Ему нужна была поддержка демократического крыла для утверждения предложения. А Титов хорошо разбирается в экономических вопросах. Под его руководством горсовет принял ряд решений по развитию малых предприятий, кооперативов, уступок по налогам.
Эти решения впоследствии помогали людям выживать. Ведь всё это происходило на фоне пустых полок в магазинах и 17 талонах на руках.
Ещё Титов поддержал переименование Куйбышева в Самару. Это происходило под его руководством и тоже склонило на его сторону часть демократов.
— А 18 августа 1991-го случился путч.
— Да, и мы с Титовым тогда чуть не прокололись. Сразу после начала путча мы решили составить обращение к народу. Оно было нейтральное: ни за организаторов путча, ни за демократическую власть.
Мы это обращение отдали для опубликования депутатам, даже путч быстро закончился. И мы оперативно составили новое обращение. Тоже деликатное, но уже в поддержку новой власти. Хорошо, что первое обращение в газетах не успели напечатать.
На следующий день после окончания путча – 22 августа – Титов уехал в Москву. А в ночь на 23 августа мне домой позвонил Валерий Махарадзе [с 1991 по 1992 – начальник контрольного управления администрации президента].
Он сказал, что ему нужно два документа: первый – решение малого совета, куда входили все председатели комитетов горсовета в поддержку Титова, второй – подписи глав районов в поддержку Титова.
Я ему ответила, что решение малого совета и подписи председателей комитетов просто невозможно будет получить без участия самого Титова как председателя, для этого ему было бы необходимо вернуться в Самару.
В горсовете тогда не было большинства. И не все главы районов поддерживали Титова. В частности, не поддержали Сысуев, Михайлов и Белоусов.
Потом оказалось, что Кремлю просто нужно было формальное одобрение для назначения Титова главой администрации Самарской области. Но мы всё-таки собрали большинство подписей и отправили в Москву.
Из Москвы Титов приехал в Самару и сказал мне ждать документ о его назначении, а сам отправился в Жигулёвск и Сызрань.
31 августа Ельцин подписал указ. Но только в 11 вечера 3 сентября мне этот документ принесли спецсвязью.
Тогда в приёмной у меня находился Олег Сысуев. Он до конца не верил, что Титова назначат. И так получилось, что документ о назначении увидела сначала я, потом Сысуев, а уже после сам Титов.
Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте
