В то время как на просторах Интернета граждане поздравляют друг друга с тем, что они просто пережили 2016 год, спелеологи готовятся отмечать один из самых удачных сезонов за 50-летнюю историю самарской спелеологии.
Дело в том, что в этом году они совершили сразу несколько открытий и среди них — две вертикальные пещеры, что для нашей местности явление очень интересное и с научной точки зрения имеет важное значение.
ДГ пообщался с первооткрывателями, чтобы выяснить, как делаются открытия в спелеологии, насколько это важно для специалистов и для простых обывателей.
Во глубине самарских руд
Не будем далеко закапываться в историю, когда на месте живописных зеленых Жигулёвских гор и самого лучшего города на Земле плескался океан, но то, что мы имеем сейчас вокруг, покоится на бесчисленных наслоениях осадочных пород.
До сих пор жители области находят на своих огородах окаменевшие останки брахиоподов, трилобитов и даже лабиринтодонтов, а спелеологи изучают пещеры и штольни, которые образовались миллионы лет назад либо появились в результате деятельности предыдущих поколений.
Самая известная и большая пещера Самарской области носит имя братьев Греве. Это самая длинная пещера из естественных и самая амплитудная. Амплитуда — это расстояние между самой нижней и самой верхней точкой пещеры. Она тянется на 700 метров с амплитудой в 31 метр.
Пещеры в области исчисляются десятками, правда, с оговоркой — у нас пещера заносится в кадастр, если имеет протяжённость более 10 метров, а вот на Урале, где счёт пещерам идет на тысячи, строже требования — там подлежат регистрации только пещеры свыше 50 метров.
Лом — помощник первопроходца
За 50 лет самарской спелеологии специалисты, кажется, изучили каждый камень, но в этом году произошло сразу несколько открытий, в том числе двух вертикальных пещер, что очень необычно для нашей местности.
Петр Якубсон, спелеолог:
— Сейчас у нас тренд — поиск альтернативных вариантов для тренировок, мест, где человек мог бы оттачивать свои навыки перемещения по верёвке, изготовлению безопасной навески.
Мы решили пройти по старым местам, которые были известны, но на них не обращали внимания и считали их неперспективными. В результате в двух точках обнаружилось — то, что считалось трещинами, имеет продолжение. Не хочется называть точное место, где мы нашли вертикальные пещеры. Впрочем, без снаряжения до них добраться невозможно.
Фактически это раньше была просто трещина, у которой просматривалось некое продолжение в потолке. Чтобы разобраться, нужно было подняться, развесить верёвки, то есть совершить восхождение. Собственно, поэтому туда и не заглядывали, потому что это очень трудоёмко и нужны были люди, которым интересен сам процесс.
Рассмотрев первую трещину, мы разглядели, что она развивается в определённом направлении, и мы изучили противоположную часть трещины, решив, что там тоже может что-то быть. Посмотрели, посветили фонариком, поняли, что человеку здесь не пролезть, но если расширить, то дальше ход идёт. То есть одна пещера помогла открыть другую в продолжении этой тектонической трещины. Посмотрели по азимуту, куда она идёт, поняли, что есть некое локальное сужение, раздолбив которое, можно попасть в проход, широкий для человека.
Во второй пещере мы обнаружили, что она не заканчивается, но нужны серьёзные раскопки. В итоге у нас получилось, что одна пещера имела продолжение около 20 метров по высоте, а другая — 15.
Вертикальные пещеры, как правило, обнаруживаются где-то в горных районах, например, на Урале. Это связано с геологией, с формами залегания. Самара больше известна своими горизонтальными пещерами.
Александр Коновалов, спелеолог:
— Скала — это не просто стенка, в ней есть неровности. Используя их, делаешь себе искусственные точки. Повиснув на руке, на ноге, другой рукой перфоратором сверлишь дырку выше своей головы. Затем туда закладывается точка — анкер либо спелеологические точки опоры, такая втулка с резьбой, в которую вкручивается кольцо.
Правда, сейчас больше используют анкера, потому что это быстрее. Висишь, сверлишь перфоратором, а затем вешаешь на эту точку верёвочную лесенку или используешь крюконоги. Восхождение производится с нижней страховкой, верёвка пропускается через карабины, и её снизу держит человек. B если ты срываешься, то долетаешь до ближайшей нижней точки.
На месте, куда ты собирался залезть, делается двойная точка, вешается верёвка, и другие люди лезут за тобой по-человечески. Это называется “техника одной верёвки”, SRT — single rope technique. Суть в том, чтобы верёвка нигде не касалась стены, нигде не тёрлась. Так спелеологи перемещаются по вертикальным пещерам.
После того, как мы совершили восхождение, там обнаружился балкончик, с которого просматривалась каменная пробка. Она выглядела очень угрожающе, как будто в трещину высыпали кубики и они застряли. Непонятно, за что дёргать, на чём оно там всё держится.
Сначала попытались сорвать пробку, набрасывая верёвку на камни, но ничего не получалось. Тогда решили использовать лом. Начали им пробовать некоторые камешки, в итоге вынули замковый камень и пробка сошла. Реально вышло около двух кубометров камней, что было довольно жутко.
А дальше открылся проход и мы увидели, что трещина расширяется, там следы карстовых процессов, какие-то полочки. Потом восхождение было техникой распора. Проще говоря, когда у тебя есть две стены, в которые ты можешь упираться. Фактически мы дошли до логического конца, дальше трещина выклинивается.
Разумеется, пещера пока недостаточно обезопашена, потому что было штурмовое восхождение, цель была только исследовать.
Пётр Якубсон:
— Вторая пещера была гораздо проще, проходили её распором, притом было очень узко — ширина между стенками составляла около 30-40 сантиметров, местами до полуметра. Часть пещеры уходила вниз, а большая часть — наверх. В конце, вверху пещеры, было расширение типа комнаты, где можно было развернуться, около полутора метров в ширину и высотой около трёх метров. Довольно комфортно. А дальше просматривался завал, который, если приспичит, будем раскапывать. Видно, что трещина не сужается, просто забита камнями, так что есть перспектива.
Трещина в глубину метров пять, и надо выбирать фарватер, где ты можешь пролезть. Где-то камни выступают, где-то выемка, и так ползёшь — чуть вперёд и наверх.
Значение открытий
Кроме того, что спелеологи просто находят новые для себя объекты для покорения, открытие пещер имеет и важное научное значение.
Михаил Бортников, председатель самарской областной спелеологической комиссии:
— В геологическом плане мы узнаем, какие полости встречаются у нас в Самарской области. Изучение вертикальных пещер очень важно для инженерной геологии, для строительства — какие полости, как они выглядят, как образуются.
Вертикальных пещер у нас не так много. Это явление, конечно, не уникальное, но редкое. Самый большой вертикальный пролёт у нас находится в пещере братьев Греве, потом колодец “Мечта” — то есть они есть, но их мало.
Открытые две вертикальные пещеры для туристов не представляют особенного интереса, больше научный и практический, что в зонах трещиноватости, в зонах тектонических трещин возможны такие полости.
Если мы по каким-то данным, будь то аэрокосмические методы или геофизические методы, где-нибудь в Самаре или других городах выясняем, что где-то есть разлом или трещины в земной коре, то нужно быть начеку. Потому что у нас есть яркий пример, что такие разломы сопровождаются не просто сдвижениями, а ещё и полостями. Если над таким разломом построить здание, то оно будет потенциально аварийным.
Кроме вертикальных пещер, в этом году были открыты ещё несколько объектов. Группа Михаила Бортникова обнаружила три пещеры в Жигулёвских горах, там, где спелеологи вообще не ходили и не искали, но натолкнулись на очень интересный и перспективный район, а Александр Коновалов, Пётр Якубсон и их коллеги открыли ещё две — одну в районе Студёного оврага и прямо в городе, возле “Ладьи”.
Пётр Якубсон:
— Пещеру я обнаружил где-то два года назад. Место примечательно тем, что у нас среди города есть скальные обнажения. Очень необычное и красивое место. Обнаружилась дырочка, но в первый год не стали ничего делать, потому что там лежал труп животного, связываться с ним не хотелось и решили оставить до тех пор, пока он не истлеет. А в этом году мы вернулись и начали выкапывать породу, накопившуюся в углублении.
Сейчас пещерка шесть метров в длину, но имеет перспективы. Правда, интереса для обычных людей она не представляет, потому что перемещаться по ней можно только ползком.
И по следам давнишних привязок между Коптевым и Студёным оврагом, там, где находится пещера братьев Греве, расположены карьеры, где добывался камень. Один из них туристы называют “Полка”, популярное место для соревнований. И вот там есть место, где между камней была ощутимая тяга воздуха, но никто не пытался туда заглянуть, потому что надо было копать.
Мы решили это место разведать и обнаружили пещеру — она оказалась 12 метров, но не очень обычная. До сих пор не знаем, как её классифицировать — естественная она или искусственная, потому что это полость, которая образовалась между больших валунов. Сами валуны получились потому, что люди начали копать карьер.
С другой стороны, саму пещеру никто не выкапывал. Но объект очень интересен. Есть верхний канал, через который воздух засасывается, и нижний, через который выдувается.
Экстремальная наука
Спелеология — это географические исследования, а каждая пещера — географическое открытие. По большому счёту, это единственная область в географии, где ещё можно совершать открытия.
Александр Коновалов:
— Есть спелеотуризм как спортивный туризм, это движение по проторенным маршрутам, повышение разряда и так далее. А наука — это изучение подземных ландшафтов, микроклимата, нахождение новых объектов. Кроме того, это наблюдение геологических процессов, как трещины развиваются, чем они заполнены. В чём интерес здесь может быть, в чём загадка? Например, трещины очень часто бывают заполнены глиной, а сверху, откуда бы эта глина пришла, сейчас путь не обнаруживается.
Там могут быть натечные образования, это редкость для Самарской области. У нас в городе есть участки, где развиты карстовые процессы. Четвёртая очередь набережной — там скалы и карст тоже развивается, как в районе “Кошелева”. Исследование пещер может дать информацию для жилой застройки.
Пётр Якубсон:
— Самара и Самарская область лидируют в вопросе развития спелеологии, и для нашего города это очевидная и благодатная тема, но мало освоенная. Например, в городе множество подземных объектов, бункеров: бункер Сталина, командный пункт НКВД, в народе прозванный бункером Берии, бункер Калинина под площадью Куйбышева, бункер связи под театром оперы и балета, командный пункт под Струковским садом, бункер ПриВО под санаторием у Волги, обширный кластер подземной разработки камня и так далее.
Не понятно, почему столь благодатная и очевидная основа не используется для роста туристической привлекательности региона.
У человека, который попадает под землю, открывается несколько страхов. Это может быть клаустрофобия, боязнь заблудиться, что свод рухнет, боязнь тишины или темноты. Пётр Якубсон признаётся, что опасается застрять, когда в узком пространстве может расклиниться рука или нога. Поэтому очень важны подготовка и снаряжение. Если на человеке штаны и куртка, это очень опасно — зацепился и застрял. Поэтому спелеологи используют комбинезоны.
Но там, под землёй, есть и своя романтика, которая манит десятки и сотни людей, год за годом опускающихся под землю, чтобы пройти старые маршруты и освоить новые.
Александр Коновалов:
— У нас задача какая — найти побольше, подлиннее, количество увеличить. Сейчас открыто больше 100 естественных пещер, каменоломен около 50. Под силикаткой в районе набережной пещерка пока не дотягивает до минимальных 10 метров, но мы работаем над этим!
Фотографии предоставлены Петром Якубсоном. Обложка отсюда
