История расселения пансионата для инвалидов на 8-й просеке докатилась до Общественной палаты РФ. А сколько людей поделилось публикациями СМИ о проблеме, трудно посчитать.

Всё это взволновало чиновников из Министерства социально-демографической и семейной политики, которые, конечно, не ожидали, что горстка людей с ограниченными возможностями поднимет шум такого масштаба. Хотелось всё сделать быстро и тихо, а вот не вышло. Мало того, что о делах в Самаре узнали в правительстве РФ, так ещё и федеральные СМИ подробно расписали ситуацию. А телеканал НТВ снял очень толковый сюжет о происходящем.

На прошлой неделе пресс-служба правительства Самарской области сочинила своего рода пояснительное письмо и отправила в местные СМИ. В нём объясняется, почему судьбу пансионата решают именно так, выселяя жителей, а не иначе. Досталось оно и ДГ.

Если не знать сути дела, из письма может показаться, что всё даже логично. А чего? В пансионате живут 34 «охамевших инвалида», которые бухают, дерутся, не соблюдают правила и ничего полезного для страны делать не хотят. И потому тремя десятками человек вполне можно и нужно пожертвовать ради благой идеи – объединения пансионата с центром «Иппотерапия». Ведь тогда «курсы реабилитации смогут получить инвалиды, проживающие не только в городском округе Самара, но и во всех муниципальных образованиях Самарской области». К тому же не на улицу же их выгоняют, в самом деле, а предлагают альтернативу.

25 ноября в Минсоце пройдут общественные слушания по бюджету, на которых будет подниматься в том числе вопрос расселения пансионата. А 26 ноября на 8-ю просеку приедет депутат губдумы Александр Хинштейн — разбираться. И потому, пока ещё можно что-то изменить, мне хочется пояснить пояснительное письмо правительства. Ну, просто потому, что многие вещи в нём представлены не так, как есть на самом деле.

Давайте по пунктам.

Несоблюдение правил распорядка – вот, кажется, главный камень преткновения и козырь чиновников. Нельзя приводить гостей вечером, а они приводят. Нельзя пить, а они пьют. Я уже об этом писала – жители пансионата хором заверяют, что ну не могут они жить, как в больнице, с отбоем по графику и посещением родных по строго отведённым часам. Не могут, потому что они – активные инвалиды. Именно такие, какими их хотели видеть чиновники. У меня вопрос: как можно совместить активность и больничный режим? Вот я работаю. Домой приезжаю поздно. И время, в которое я могу принять гостей, начинается с 19 часов, а то и с 20. И что, объясните мне, такого страшного в том, что ко мне придёт подруга и посидит в гостях до 22 вечера? А мама? Там же даже мам не пускают без письменного заявления.

То же самое касается еды. Мне хочется, как обычному человеку, приготовить солянку по любимому рецепту. Поколдовать на кухне, получить кайф от того, что я могу стряпать еду. Сама. И вкусно.

Никто из чиновников не пьёт? Ну, пьют же. Кто-то пиво, кто-то вино, а кто-то, о ужас, водку. И точно со всеми бывает, что слишком много.

Про алкоголь я тоже решительно ничего не понимаю. Никто из чиновников не пьёт? Ну, пьют же. Кто-то пиво, кто-то вино, а кто-то, о ужас, водку. И точно со всеми бывает, что слишком много. А человек на коляске — не человек? Не может выпить? Я разговаривала с жителями. Спросила, кто это у них там бухает так страшно. Говорят, есть один мужичок. Выпивает. Но никому не мешает и тихо пьёт в домике. Остальные пьют, как все люди, – когда повод есть. Драки – да, были. И оскорбления сотрудников — правда. Но это тоже жизнь, в которой бывают стычки между людьми. Кстати, о сотрудниках. В это воскресенье при мне двое сотрудников пансионата принесли в домик еду для инвалидов. Оба были пьяные. Сильно – женщина сверкнула стеклянными глазами и, шмякнув на стол контейнеры, пробормотала: «Пр-р-рятного апптита». Так может, добавить в письмо пункт о пьющих сотрудниках, раз пошла такая пьянка?

Чиновники на мой спич выше скажут, что «таковы правила». В любом пансионате пить и гостить нельзя. И в санаторий вы приедете – живёте по его уставу. Так что извольте и тут. Но пансионат на 8-й просеке – не любой пансионат. Он для активных. И, главное, люди в нём живут годами. Как можно десять лет прожить, не нарушая жёсткий устав? Если ты сутками лежишь на кровати – можно. А если ты работаешь, творишь, занимаешься спортом и общаешься с людьми – нельзя.

Теперь про асоциальный образ жизни. Я не поленилась залезть в Википедию в поисках точного определения. Вот оттуда цитата: ««Асоциальными» считаются  попрошайки, бродяги, бездомные, проститутки, сутенёры, получающие пособие по социальному обеспечению, наркоманы, алкоголики, цыгане и лица, недееспособные вследствие психического расстройства». Жители пансионата очень расстроились, прочитав про свою «асоциальность», потому что это не про них. Расскажите про асоциальность Юле Ломкиной, которая работает, или Кате, которая работает, или Тане, чемпионке по бодибилдингу, или… Даже тот, кто тихо пьёт в домике, не может претендовать на этот статус. И уж точно не нужно обобщать.

Идём дальше.

Неправда. Министерство считает лишь тех, кто трудоустроен официально. А сколько тех, кто работает без записи в трудовой? А их много. Вот только часть из списка, составленного жителями:

— Артамонова Ольга — работает в творческой студии и средней школе преподавателем по лепке из глины. Получала премию губернатора;

— Радаев Валерий — работает в коммерческой организации специалистом по ремонту инвалидной техники полный рабочий день;

— Зеленкин Генадий — специалист по строительным материалам и закупкам;

— Илларионов Сергей — работает в такси;

— Репин Петр — обладатель множества медалей и наград по академической гребле и другим видам спорта, студент РГГУ, работает помощником сантехника.

Список можно продолжать и продолжать. Обо всех остальных почитайте здесь. Получается, что 12 человек работают официально и 11 — без записи в трудовой. 3 человека проявляют себя в творчестве и спорте. 9 человек не работают и не ведут социально активный образ жизни по состоянию здоровья. И это 9 человек, а не 25. 

Все работающие неофициально, конечно, хотели работать «как надо», вот только в России инвалиду очень сложно найти работу. И со стороны министерства не учитывать реальные факты активности и публиковать неполную информацию ради нужных убедительных цифр некрасиво и нечестно. Впрочем, о какой красивости и честности я говорю?

«Они сначала сделали из инвалидов людей, а теперь из людей хотят снова сделать инвалидов», — так комментируют решение министерства жители. Лучше и не скажешь.

Подбираемся к главному и самому больному.

Многие инвалиды работают. Занимаются спортом, танцами, общественной деятельностью. У кого-то мужья-жены. Дети. Родные и друзья. Вся их жизнь, всё то, чего они достигли благодаря хорошим условиям в пансионате, – здесь, в Самаре. И переселить их в Кошки или Большую Глушицу, подальше от города, к лежачим старикам — значит, убить в них активность и волю к жизни. «Они сначала сделали из инвалидов людей, а теперь из людей хотят снова сделать инвалидов», — так комментируют решение министерства жители. Лучше и не скажешь.

Я не буду расписывать условия, в которых инвалиды живут в пансионатах области. Просто поверьте, что это ужас. И приведу лишь один яркий пример того, как трудно и невозможно будет там жить. Один из жителей пансионата ездил в Большую Глушицу – смотреть, как и что. И там ему сказали, что его возьмут, а вот электрическую коляску придётся оставить. Потому что на ней негде разъезжать. И ещё не хватало тратить электроэнергию. А он не может без коляски передвигаться. Он в неё врос. И всё, что он сможет в Большой Глушице – лечь и помереть.

Они вполне готовы уехать из пансионата в квартиры. В Самаре. В дома, где есть пандус. Где туалет такого размера, что можно развернуться на инвалидном кресле. Где, в общем, есть условия для нормальной жизни.

Что значит «с учётом пожеланий будет предложен перевод»? Я спрашивала, чего они желают. Желают жить в условиях, равнозначных тем, которые есть сейчас. Они вполне готовы уехать из пансионата в квартиры. В Самаре. В дома, где есть пандус. Где туалет такого размера, что можно развернуться на инвалидном кресле. Где есть лифт, если речь идёт о верхних этажах. Где, в общем, есть условия для нормальной жизни. Но министерство не готово с этим помогать. Не готово подыскать съёмное жильё, не готово сдать дома на территории пансионата в соцнайм, не готово подумать о том, чтобы построить социальное жильё, не готово вообще ни на что. Мы вам предлагаем пансионаты в сёлах, не нравится – идите куда угодно. Это так правильно, да?

Некоторые жители пансионата пытаются потихоньку искать квартиры. Потому что представители министерства ходят по домикам и в индивидуальной беседе просят «проявить сознательность» и съехать добровольно. Мол, лучше сейчас это сделать, чем 31 декабря оказаться на улице — ведь всё уже решено (к слову, федеральным СМИ они почему-то говорят, что не решено ещё ничего — смотрите сюжет на НТВ). И вот кто-то испугался и ищет жильё. И не может найти. Потому что, во-первых, найти подходящую под нужды инвалида квартиру трудно, а во-вторых, даже если найдёшь, совершенно не факт, что хозяин будет рад видеть у себя в жильцах человека на коляске. «Поцарапает стены, дверные проёмы, полы», — так рассуждает большинство. И заселяет людей здоровых. Ну, чтобы без заморочек, подальше от греха.

В общем, очевидно, что министерство совершенно не готово к реорганизации. К человеческой, правильной и логичной. Людей деть некуда. Социально-бытовой центр, в котором планируется проводить реабилитацию для приезжающих по путёвке, находится в той стадии нерабочего состояния, в которой он точно не заработает 1 января. И, боюсь, не заработает и через три месяца. И потому у жителей пансионата есть несколько предложений, как сделать так, чтобы всем было хорошо.

Вариант первый

Можно переоформить статус пансионата на социальное жильё и сдать домики людям по договору соцнайма. Сегодня в пансионате пять свободных домиков, итого — 10 мест. Плюс есть несколько человек, которые реально не могут жить в пансионате по состоянию здоровья — их переезд в другой пансионат оправдан. И когда это случится, мест станет ещё больше. Тогда поместятся все — и те, кто живёт в пансионате сейчас, и те, кто будет приезжать на 21 день на реабилитацию.

Ещё хорошо бы найти деньги (они же находятся на плитку, например?) и возвести ещё несколько коттеджей (на территории пансионата есть место и даже заложенный некогда фундамент). И заселить туда других молодых инвалидов.

Вариант второй (вытекает из первого)

Чтобы заселить новых людей, хорошо бы ослабить правила распорядка. Ну просто потому, что в тюрьму ни один нормальный человек не поедет, даже если он на инвалидном кресле.

Вариант третий

Можно просто построить социальное жильё. Компания СОФЖИ, например, могла бы это сделать (не без участия правительства области, разумеется). Построить с учетом нужд инвалидов многоэтажный дом. Для начала хотя бы один. И отдать людям по тому же договору соцнайма.

Все эти варианты непросты. Нужно время, чтобы продумать схему, найти средства и заложить в бюджет. Но мы же находим деньги на строительство разных объектов непринципиальной важности, значит, можем найти и на дома для инвалидов.

И пока ищется разумный способ решения ситуации, люди должны оставаться в пансионате. На год, а может, больше. Столько, сколько потребуется для того, чтобы придумать, пусть даже не идеальный, но устраивающий всех путь решения. Потому что реформы, касающиеся людей, должны делаться по-человечески. Так, чтобы люди от них не страдали. Чтобы они в первую очередь были в фокусе. Потому что именно так должно работать цивилизованное общество.

Я очень хотела обойтись без лирики и нравоучений, но, простите, не выходит. Потому что за недели изучения этой темы я так в неё погрузилась, что постоянно думаю, думаю. Представляю, что вот если бы это я была с ограниченной подвижностью. Что если бы могла двигаться только на коляске? Хотела бы я лежать вдали от города в палате на четверых? Без работы, без друзей, без спорта, без жизни. Смогла бы?

Как бы я себя ощущала, если бы читала о себе те вещи, которые пишут об инвалидах в таких вот пояснительных письмах. Как бы я жила со знанием, что, кроме себя, я в этом мире никому не нужна. И что никто никогда не сможет и, главное, не захочет встать на моё место, чтобы понять: нормальное жильё, в котором мне отказывают, — это так мало. Мало в сравнении с тем, чего бы мне ещё хотелось — ходить босиком по тёплому асфальту, бегать за любимой собакой, писать в унитаз, а не в катетер, принимать душ стоя, доставать до верхних полок, приседать со штангой, покупать на поезд обычные билеты, ни от кого не зависеть, ничего не просить, любить без оглядки…

А авторы пояснительных писем смогли бы?

Фото автора

“Жигулёвское” — это, пожалуй, самое народное и узнаваемое пиво на постсоветском пространстве, а бар “На дне” — главная неофициальная достопримечательность Самары. И как бы не старались городские функционеры, изобретая новые туристические символы и маршруты, брендом № 1 Самары пока остается “Жигулёвское”, а все маршруты немногочисленных туристов, которых волжским ветром заносит в наш славный город, как правило, заканчиваются “На дне”.

Поэтому кажется вполне очевидным, что давно стоит подумать о новом облике этого стратегического объекта на туристической карте Самары. И дело даже не в чемпионате мира 2018 года, а гостей мундиаля здесь будет едва ли не больше, чем на “Самара-Арене” , дело в том, что бар “На дне” безнадёжно застрял в 90-х и больше походит на павильон с шаурмой, чем на культовое заведение, слава о котором расходится далеко за пределы нашего города. Дизайнер Кирилл Потякин посягнул на “святое” для каждого порядочного волжанина и предложил концепцию реновации пивного бара “На дне” как знакового туристического объекта Самары.

«На дне», безусловно, один из самых интересных объектов Самары, можно сказать, городской феномен. Цены демократичные, атмосфера близка к идиллии — в этом пространстве собираются и мирно сосуществуют студенты, творческая интеллигенция, иностранные туристы, менеджеры всех мастей и представители других многочисленных социальных слоёв нашего пестрого общества. Здесь всегда многолюдно, шумно и пиво льется рекой, даже зимой, когда река покрывается льдом и вроде бы не сезон.

Но при всей своей популярности пространство, дизайн и фирменный стиль бара давно нуждаются в реновации. Сейчас это место больше напоминает обычный круглосуточный ларёк, сделанный из профнастила. Задача разработчика концепции заключается в том, чтобы вписать в существующую историческую среду, формируемую ансамблем Жигулёвского пивоваренного завода, бар в новом облике вместе с прилегающими рыбными рядами и павильоном, где разливается пиво. Также хотелось подчеркнуть уникальность заведения: «Дно — оно у нас одно».

После предварительной подготовки к работе над проектом, которая включала изучение истории пивзавода, обработку визуальной информации: местности, архитектуры, плана навигаций, особенности ландшафта и количества посетителей, было решено приступить к поиску концепции с помощью ассоциативной карты.

При построении ассоциативной карты несколько идей, дополняющих друг друга, связались в единую цепь смыслов — “оттиск” или след дна бутылки, речное дно и пьеса Максима Горького «На дне». Эти идеи создают заведению запоминающийся образ, а также связаны с названием бара.

В поисках текстуры для будущего логотипа было обработано более 30 бутылок, дно которых окрашивалось, а оттиск наносился на бумагу. Самые удачные оттиски были использованы при разработке логотипа. Надпись “Мини-бар “На дне” сделана двумя шрифтами, они легко легли на след бутылки и не перегружают знак.

Для создания экстерьера был выбран стиль хай-тек, хорошо вписавшийся в окружающее пространство. Простота форм и материалов, не несущих сильной визуальной нагрузки плавно пересекаются с большим количеством деталей и «фишек» данного заведения. Благодаря этому стилю бар принял неповторимый образ, отличающий его от конкурентов.

Главный фасад полностью остеклен: темные окна, напоминающие стекло бутылки, идут от пола до потолка, на них же “расположились” известные исторические личности, связанные с нашим городом. Это Альфред фон Вакано, Владимир Ленин, Валериан Куйбышев и Максим Горький, которые приветствуют гостей, сидят вместе с ними за столами и потягивают пиво.

Фасад отделан деревом, при этом сочетание разных пород древесины создаёт иллюзию волжской волны и придает плавность прямоугольным формам. Благодаря такому ходу создается ощущение плота, идущего по течению реки.

«На дне» должны быть летние террасы. Одна из них обустраивается рядом со входом в бар, вторая напрашивается на втором этаже заведения.

Интерьер, в отличие от экстерьера, выполнен в эклектическом стиле. Использовались лаконичные, минималистические формы с грубой фактурой: сочетание обычных деревянных столов и потертых диванов, а также кирпичная стена вместе со светлым деревянным полом и с белым натяжным потолком.

Верхняя часть барной стойки выложена бутылками из-под «Жигулёвского пива». Эта же тема «дна» встречается и в элементах освещения внутри бара — из бутылок сделаны люстры.

На втором этаже стоят длинные столы со скамьями для больших компаний с видом на Волгу и на Волжский проспект. Большие тенты, напоминающие паруса, также отсылают нас к теме реки.

Благодаря всестороннему анализу и подбору материала была создана концепция, которая обыгрывает название заведения и работает с самарскими культурными кодами. Интерьер создаёт оригинальный антураж для этого заведения, а графика и фольклор доступны и понятны каждому посетителю. «На дне» должно стать не только точкой продажи, но и приятным и запоминающимся местом притяжения для жителей города и туристов.

Автор проекта: Кирилл Потякин

Научные руководители: Заславская А.Ю., Табаева Е.В., Проскурин Р.Ю.

Отличать модерн от других архитектурных стилей умеют уже почти все читатели ДГ. А вот найти постконструктивизм, брутализм и влияние мавританского стиля — это более сложная задача…

18 ноября в России официально отмечался день рождения Деда Мороза. Объясняется это тем, что именно в этот день в Великом Устюге, резиденции сказочного персонажа, наступают холода. Всё это звучит, конечно, не слишком убедительно, ведь те, кто сейчас воспитывает собственных детей, ни о каком Великом Устюге не слышали. В условиях дефицита бумаги мы писали письма Деду Морозу на открытках к Первомаю или Великому Октябрю, просили мира во всем мире и велосипед, получали три мандарина с железными матросами в квадратной коробке и были счастливы.

Мы встретились с штатным Дедом Морозом Самарского театра оперы и балета Ренатом Латыповым, чтобы обсудить, насколько сохранилась в душах детей прежняя вера в чудеса и как обычные люди внезапно превращаются в огромных волшебников.

Попробовал разок и пристрастился

Огромный солист оперы Ренат Латыпов, кажется, излучает добродушие и веселье круглосуточно. Несмотря на то, что на северянина он, мягко говоря, не слишком похож, больше напоминая татарского батыра, Ренат считается одним из самых колоритных Дедов Морозов, ежегодно поздравляющих детей на Новогодней ёлке, проходящей в оперном театре. Секрет подобного обаяния кроется не только в том, что Ренат буквально светится добродушием, но и обладает богатым опытом работы в этой экзотической должности.

24 декабря я ушёл из дома на работу, а вернулся только 2 января и выяснил, что, пока меня не было, родители переехали, и я уже стоял возле чужой квартиры! С тех пор я каждый год работаю Дедом Морозом.

— Зимой 2003 года, ещё будучи студентом, я случайно зашел на одну творческую тусовку. Там была Елена Царева, и у неё была проблема — запил её Дед Мороз. Костюмы были взяты в аренду в каком-то ДК, за одну ночь была составлена “рыба” (программа мероприятия). 24 декабря я ушёл из дома на работу, а вернулся только 2 января и выяснил, что, пока меня не было, родители переехали, и я уже стоял возле чужой квартиры! С тех пор я каждый год работаю Дедом Морозом.

Дети

Современный ребёнок только кажется ужасно продвинутым и избалованным. Парадокс, но даже ребята, легко обходящие родительский контроль на планшетах и ноутбуках, порой искренне верят в Деда Мороза даже на грани подросткового возраста. И пока вера в Деда Мороза сильна, он остаётся самым желанным гостем в каждой семье. Я рассказываю Ренату, как однажды ко мне пришел “дедушка Мороз” в таком состоянии, что не мог говорить, а издавал рёв, как Чубакка, — рост, кстати, тоже соответствовал.

Кажется, что родители воспринимают это, как покупку в магазине: Бэтмен, Спайдермен, Дед Мороз — как поставить галочку о выполненной перед ребёнком работе.

— Родители детей сами к приходу Деда Мороза уже находятся в праздничном состоянии, — признаётся Ренат. — Вообще, квартиры — это страшная нагрузка на печень! Максимум 6 адресов в день. Такое ощущение, что родители вызывают Деда Мороза себе. Ребёнок едва успевает прочесть стишок, ты организовываешь конкурсы, поёшь с детьми песенку про ёлочку и зайку серенького, а тебя уже родители тянут на кухню. Выпить с Дедом Морозом — это какой-то ритуал. Отказать тоже нельзя, обида смертельная. В Самаре наберётся семей сто минимум, где есть фотография меня и родителей с рюмками. Но в остальном легче работать в обычных семьях.

— “В коттеджах” работать сложнее в том плане, что детки зажатые, необщительные. Их приходится раскачивать, чтобы создать праздничное настроение. Кажется, что родители воспринимают это, как покупку в магазине: Бэтмен, Спайдермен, Дед Мороз — как поставить галочку о выполненной перед ребёнком работе. А дети — это не бизнес-партнеры. Им нужно внимание родителей. Поэтому такие дети выглядят одинокими, хотя кажется, что у них всё есть.

Взрослые

Просто не представляешь, что позволено Деду Морозу. Можно прикалываться над депутатами, бандитами, простыми работягами — они с удовольствием играют в это. Взрослые верят в Деда Мороза!

Отношение взрослых к новогодним праздникам несколько отличается от детского чистого восприятия. И наряды у Снегурочек не такие строгие, и конкурсы другие. Но Дед Мороз остается классическим, и редкий празднующий взрослый откажет себе в удовольствии вскарабкаться к волшебнику на коленки и рассказать, как он вёл себя весь год.

— Надеваешь костюм — и что-то с людьми происходит. Взрослые радуются, как дети. Просто не представляешь, что позволено Деду Морозу. Можно прикалываться над депутатами, бандитами, простыми работягами — они с удовольствием играют в это. Взрослые верят в Деда Мороза!

— Однажды нас вызвали в “Кинап” в 11 утра. Там был корпоратив какого-то очередного “Нефтьгазмяса”, а ведущий был никакой, двух слов связать не мог. У нас не было ни сценария, ни имён. Хорошо, всегда есть собой фонограммы и отработан примерный набор для выступления. Так что за полтора часа провели мероприятие без проблем.

— А два года назад я 2 января поздравил всю Самару с наступившим Новым годом с площади Куйбышева. В 10 утра меня поймали журналисты с ГИСа — измученные, глаза красные. Говорят, ты же спасение наше, нас отправили сюда сюжет снимать — скажи пару слов!

Подарки

Несмотря на то, что у абсолютного большинства моих родственников было стойкое понятие, что книга — лучший подарок, Дед Мороз мне всегда дарил что-то необычное. Однажды даже подарил контактный микроскоп, что для заваленного книгами по ботанике ребёнка было эквивалентно той коробке из-под ксерокса, полной крупных купюр.

— Если на мероприятии вдруг кому-то не хватило награды в конкурсе, можно вручить рулон туалетной бумаги со словами: “Я дарю вам белую полосу в жизни!”

У современных детей требования в духе времени. Игровые приставки, гаджеты и даже машины с яхтами. К счастью, большинству из них хватает того, что купили родители и заблаговременно положили в мешок Деду Морозу. Главное, чтобы было внимание и подарок был.

— Со взрослыми проще в плане подарков, — делится рецептом Ренат. — Если на мероприятии вдруг кому-то не хватило награды в конкурсе, можно вручить рулон туалетной бумаги со словами: “Я дарю вам белую полосу в жизни!”

Конвейер

Ренат работал Дедом Морозом 4 года до окончания института, приходя в семьи, поздравляя на корпоративах и выступая в интернатах, а с приходом в театр стал практически штатным Дедом Морозом. Он развлекает детей на Новогодней ёлке и только последние 3 года отмечает сам Новый год в своей семье.

— Раньше Дедами Морозами и Снегурочками работали в основном артисты и студенты педагогического и культуры. Потом появились халтурщики, одевающие дешевые костюмы и устраивающие “чёс”. А дети чувствуют, когда к ним относятся неискренне. И в праздник выясняется, что Дед Мороз — ненастоящий.

— В костюме и гриме заложено 50% успеха — 25 декабря начинается “новогодний марафон”, и каждый день приходится подкрашивать глаза бело-синим гримом. В конце праздников уже можно не красить, так въедается грим. Ну а синий цвет уже от мешков под глазами!

— Нужно любить своё дело, любить детей и верить, что ты настоящий Дед Мороз. Только так можно сделать настоящий праздник для детей, — говорит Ренат — Но бороду я — на всякий случай — всегда креплю намертво!

В прошлом году учительница моего сына-первоклассника объявила, что кто-то из пап должен быть Дедом Морозом на новогоднем утреннике. Выбор пал на меня.

Во время очередного хоровода детишек я проскользнул в класс по соседству с актовым залом и напялил приготовленный костюм. Китайская красная шинель сразу же прилипла к одежде, голова под колпаком взмокла, а от волокнистой синтетической бороды почти сразу начался отек Квинке.

С залитыми потом глазами я вошел в актовый зал и басом воскликнул: «Здравствуйте, дети!»
Все остальное было, как в тумане. С меня сняли варежку, я пытался кого-то поймать, потом толпа детей карабкалась по мне и пыталась отнять мешок с конфетами. В какой-то момент мы пересеклись взглядами с сыном, и его глазенки, узнавая меня, широко распахнулись.

Когда все закончилось и мы уже пришли домой, сын ещё раз внимательно посмотрел на меня и, расплываясь в улыбке, сказал: «Я и не знал, что мой папа — это Дед Мороз!»

Думаю, он оказался прав — все мы, взрослые, и есть те самые волшебники, которые призваны творить чудеса для своих детей. Так что с праздником и наступающим Новым годом!

В первом национальном рейтинге «Доступная среда» Самарская область оказалась ближе к концу — на 71-м месте. Молодая мама Анастасия Резникова, намучившаяся путешествовать с коляской по Самаре, по просьбе ДГ встретилась с автором кандидатской по безбарьерной среде, доцентом кафедры «Градостроительство» Александрой Теряговой и попыталась выяснить, почему у маломобильных граждан до сих пор так много проблем.

— Безбарьерная среда, забота о людях с ограниченными возможностями… Последнее время как-то много разговоров об этом пошло. Говорят много, какие-то проекты реализуются, но всё как-то бессистемно. Помогите нам разложить все по полочкам. Как на лекции.

— Безбарьерная среда – это среда, доступная всем членам городского сообщества, независимо от их возраста, состояния здоровья, степени социальной и физической активности среда, не содержащая в себе физических или моральных преград. Это важный момент для понимания этого вопроса. Всё должно быть комфортно, доступно и безопасно не только для людей с инвалидностью, но и не должно мешать здоровым людям. Это основной тезис об универсальном дизайне. Об этом часто не задумываются.

В Европе, к примеру, некоторое время назад стали отказываться от тактильной плитки-информатора для слабовидящих людей, так как она часто становится препятствием на пути для людей с затруднениями передвижения. Это колясочники, престарелые, родители с маленькими детьми. Сейчас мы видим, что половина Москвы замощена этой плиткой, да и в Самаре ее активно используют. Лучше учиться на своих ошибках.

В Европе, к примеру, некоторое время назад стали отказываться от тактильной плитки-информатора для слабовидящих людей, так как она часто становится препятствием на пути для людей с затруднениями передвижения.

— С чем связано наше отставание?

— Дело в том, что в нашей стране первый нормативный документ, регламентирующий архитектурное и градостроительное проектирование, появился только в 1994 году. Так называемый ВСН 62-91 (всероссийские строительные нормы) «Проектирование среды жизнедеятельности с учётом потребностей инвалидов и маломобильных групп населения». Там впервые появилась строчка о том, что все вновь проектируемые объекты — здания, сооружения, элементы городской среды — должны создаваться с учетом потребностей маломобильных групп населения. В 2001 году вводятся СНиП 35-01-2001 (Строительные нормы и правила) «Доступность зданий и сооружений для маломобильных групп населения», в апреле 2012 года Россия ратифицирует международную конвенцию о правах инвалидов, и, как следствие, в январе 2013 года вступает в силу свод правил 59.13330.2012. Выходит, что история формирования безбарьерной среды в нашей стране насчитывает всего двадцать лет. А это ничтожно малый срок для коренного изменения среды.

— Для меня как для обывателя 20 лет кажется вполне достаточным сроком для изменений…

— Формирование безбарьерной среды делится на несколько этапов. Первый – это само проектирование, затем этап строительства, этап непосредственной эксплуатации и далее — реконструкция. А потом по кругу. И на каждом этапе формируется безбарьерная среда, потому как становится понятно, что это решение неудобно. Это должно быть по-другому выполнено, это решение устарело технически. Такие процессы занимают довольно много времени. А потом люди придумывают что-то новое, появляются какие-то изобретения, инновации, соответственно, меняются требования, вводятся какие-то дополнительные нормы и правила. На самом деле, формирование безбарьерной среды в США или Европе ведётся всего около пятидесяти лет, и как раз на этом этапе понятно, насколько успешно функционирует среда.

Формирование безбарьерной среды в США или Европе ведётся всего около пятидесяти лет, и как раз на этом этапе понятно, насколько успешно функционирует среда.

— Насколько выполнение СНиПов обязательное? Меня сбило с толку слово «рекомендательный».

— СНиП – документ, который нормирует строительство. Для нашей страны это достаточно жёсткий нормативный документ. Мы, как архитекторы, обязаны ему следовать начиная со стадии проекта. Мы по большей части не можем от него отступить, потому что существует система экспертизы проектов. Пройти её с отступлением от нормативов практически невозможно на этапе проектирования. Эксплуатация — это несколько другой процесс…

— Вопрос про СНиП 2001 года. Кто-то относится к маломобильным группам населения, кроме людей в инвалидных креслах?

— К маломобильным группам населения мы условно относим пожилых людей, детей до восьми лет, детей-инвалидов и инвалидов трудоспособного возраста, пешеходов с детскими колясками. Даже человек, идущий с вокзала с чемоданом, по сути, на короткий период становится маломобильным. Любой, кто испытывает сложности с передвижением, испытывает дополнительную нагрузку. Снова повторюсь – безбарьерная среда должна быть удобна для всех. Пожилой человек должен чувствовать себя безопасно в городской среде, ребёнок не должен в ней потеряться.

Для архитектора при проектировании объектов человек в инвалидном кресле становится некой проектной мерой. Если в данном конкретном месте может самостоятельно проехать человек в инвалидном кресле, то и для других участников сообщества проблем не будет.

Даже человек, идущий с вокзала с чемоданом, по сути, на короткий период становится маломобильным.

— Так, с тем, что только проектируется, понятно. А что делать, когда здание уже построено и построено неверно?

— Нужна реконструкция.

— Лично для меня одно из «больных» мест в городе – это Ленинградский спуск. Отличная набережная, а добраться к ней с главной прогулочной зоны Самары иногда сложно даже здоровому человеку, не говоря уже о мамах с колясками. Необходимость реконструкции очевидна, но что должно произойти, чтобы реконструкция там началась?

— Да, Ленинградский спуск, Венцека, Некрасовский спуск… Там, конечно, кое-что сделано, но зачастую это полумеры.

— Например, пандусы, по которым нельзя спустить ни одну детскую коляску?

— Да, именно так. Сделано, но сделано не самым лучшим образом. На этих участках есть свои трудности. Это историческая часть города, и реконструкция в идеале не должна повлиять на существующую среду, нанести ущерб её исторической ценности. Здесь сложный рельеф. Но всё решаемо. Можно создать механизм принятия оптимальных решений. В рамках учебных дисциплин наши студенты предлагают такие решения по большому количеству участков городской среды. Но только в рамках учебных дисциплин, к сожалению.

— Вы имеете в виду, что должен быть некий запрос?

— Конечно. Мы как архитекторы, как специалисты решаем реальные задачи, которые перед нами ставят. Я не могу прийти и начать войну за какой-нибудь конкретный пандус. Я могу предоставить экспертизу и разработать проектное предложение. В создании запроса должны быть задействованы другие механизмы, гражданские инициатива, инициатива власти. Мы здесь исполнители, разрабатываем множество практических и теоретических рекомендаций, но для них нужен потребитель.

В данный момент моя гражданская позиция состоит в том, чтобы воспитать как можно больше молодых проектировщиков, знающих, как правильно создавать доступную среду. И, разумеется, проектируемые нами объекты создаются в соответствии с требованиями доступности для людей с ограничениями.

— Но здесь же нужен какой-то системный подход к городу, иначе опять получится абсурдная ситуация, когда из километра улицы в инвалидном кресле можно осилить только сто метров…

— Созданием системы безбарьерной городской среды нужно заниматься отдельно. Нами в СГАСУ подготовлена прекрасная теоретическая база, подкреплённая проектными наработками. Необходим комплексный запрос со стороны общества и властей. Среда формируется, проекты создаются. Например, в ЖК «Волгарь» осуществляются идеи «равных возможностей», которые очень популярны во всем мире. Здесь как раз была инициатива, запрос от заказчиков, застройщиков, города.

Нами в СГАСУ подготовлена прекрасная теоретическая база, подкреплённая проектными наработками. Необходим комплексный запрос со стороны общества и властей.

— Но при этом опять бессистемно. Чуть уйти во дворы с проспекта Ленина, и про безбарьерную среду можно снова забыть. Как-то не очень радужно всё получается, на мой взгляд. А если радужно, то местами. Как вы вообще оцениваете возможности Самары? Есть шанс создать адекватную безбарьерную среду в нашем городе?

— Нужен диалог, взаимодействие всех уровней городского сообщества. Если будет запрос от общественности, инициатива властей и участие специалистов архитекторов, у Самары будут все шансы стать городом без барьеров.