Это последнее интервью Валерия Михайловича. Вчера его не стало. Целый месяц корреспондент ДГ Анастасия Кнор готовила интервью с Урусовым для будущего спецпроекта об утраченных предприятиях Самары. На днях Валерий Михайлович должен был согласовать текст. Но жизнь внесла свои коррективы.
Мы не смогли уточнить некоторых деталей этого интервью, поэтому публикуем его, как говорится, со слов собеседника.
Рассказанная Валерием Урусовым история начинается в середине 60-х годов и завершается периодом неспокойных 90-х, с бандитскими разборками, меняющимися правилами игры и новой политикой России.
Валерий Урусов — справа
«Я пришел на ГПЗ-4 в 1966 году и проработал на нём до 1987 года, когда был избран первым секретарем Октябрьского райкома партии. 21 год честного рабочего труда — от ученика слесаря до заместителя начальника цеха по техчасти.
Мой папа после демобилизации в 1943-м пришёл на тогда ещё строящийся ГПЗ-4 наладчиком. Он много рассказывал про военные годы. Уму непостижимо, как из казарм Линдовского городка за какие-то пару месяцев начал расти шарикоподшипниковый завод.
Ведь уже в ноябре 1941 года завод собрал первые подшипники для советских танков. Люди работали в бывших казармах и конюшнях. Только после войны началось строительство приспособленных корпусов.
Отец проработал наладчиком всю свою жизнь. Он очень гордился своей работой, своим заводом. И, наверное, поэтому для меня не стоял вопрос, кем я буду.
Цех приборных подшипников № 1 (ЦПП-1) – наш родной. Мы вместе с ним там трудились. Численность работников нашего цеха была 1 600 человек! По сути, завод в заводе.
Из них порядка тысячи – это женщины: сборщицы, шлифовщицы, промывщицы, упаковщицы. Кстати, первым начальником цеха тоже была женщина – Полина Васильевна Савельева. Профессии мужчин – слесари, наладчики и электрики.
Лично наш цех делал подшипники для лунохода с покрытием из серебра и молибдена. Помню, как поступил заказ. Сроку дали всего 3 недели. Тогда не стоял вопрос, успеем или нет. Было неприкосновенное слово «надо».
Сидели день и ночь. И последний советский луноход отправился в экспедицию с подшипниками нашего «шарика».
В основном, конечно, наш ГПЗ-4 делал продукцию для легкой промышленности — на ткацкие машины, для сельского хозяйства, для автотехники (коробки передач, ступица задних и передних колес).
Это я говорю про основную площадку, ту, которая располагается между Мичурина и Челюскинцев. Но было у нас и свое секретное военное производство. Это площадка на 18-м километре и построенный в 70-х годах корпус «А» (теперь «ЕПК – Самара»).
Конечно, у каждого ГПЗ — а их было 23 в Советском Союзе — своя специализация. Вместе мы представляли собой мощную отрасль промышленности, которая полностью закрывала потребности не только нашей страны, но и всего мира. Наш завод был лидером в Союзе по экспорту: мы поставляли подшипники в 44 страны мира, даже в ФРГ и Японию.
Саратовцы (3 ГПЗ) выпускали роликовые подшипники, а мы шариковые. Мы немного перехлестывались по номенклатуре с томичами (5 ГПЗ), а так у каждого завода было свое направление.
Особо уникальные подшипники делались на филиале ГПЗ-4. Это, например, гироскопы, приборы для подводных лодок. У них месячный план определялся в штуках: 5 или 10 штук. Это были микронные подшипники, которые собирали под микроскопом. Уникальное оборудование и технологии.
Существует (ну или правильно будет говорить, в советские годы существовало) 6 классов точности подшипников – 0, 2, 4, 5 и 6. Вот именно так, без 1 и 3. В соответствии с ГОСТом. Из них 2 – самый точный, а 0 и 6 – для бытовки – стиральных машин, например, где особой точности не требуется. Наш ГПЗ-4 делал все классы.
Численность сотрудников завода была около 25 тысяч, не считая филиала, на котором работало еще 10 тысяч.
Валерий Урусов — в центре
В основном, у нас было чистое производство. В нашем ЦПП-1 все работали в белых халатах, женщины при макияже. И на основной площадке почти везде так, кроме инструментальных цехов. Потому что здесь в основном использовалась эмульсия – это водные растворы.
Зато бедный «Караван» – цех шариковых подшипников… Почему бедный? Потому что у них в производстве применялось огромное количество солярки и керосина.
Все шарики при обработке промывались керосином. И там все уходило в землю. Однажды мы с супругой зашли в «Караван», и я почувствовал родной запах керосина.
А еще там работало много слабослышащих людей, потому что в шариковом цехе было очень шумно. А те, кто с нормальным слухом, — только в наушниках.
Пальцев не хватит на руках, чтобы сосчитать, что сделал завод для развития Куйбышева. Вот один пример. Филармония. Реконструкция. В 1976 году снесли здание старого цирка Олимп и было принято решение строить новое здание Филармонии.
Помимо основного подрядчика в строительстве и обустройстве Филармонии принимали участие предприятия города, в том числе ГПЗ-4. Тогда это называлось «шефская помощь», которая была в порядке вещей.
ГПЗ-4 сделал роскошные латунные ручки для дверей, смонтировал систему кондиционирования, электрику и сантехнику.
Память завода – это школа № 144 на проспекте Масленникова. Построена полностью силами предприятия. Детский садик «Березка» на Подшипниковой и еще один детсад. Медсанчасть ГПЗ-4 — теперь это городская поликлиника № 4.
Здание профилактория, в котором теперь Октябрьский суд, ДК ГПЗ-4, который теперь СОК. И большое количество жилья, начиная с заводского городка, который располагался в самом начале Московского шоссе, до зданий на улицах Челюскинцев и Осипенко.
Николай Петрович Рудаков, легендарный директор ГПЗ-4, Герой Соцтруда, когда я в парткоме работал, говорил мне: «Валера, держись заводской трубы. Она никуда не денется!».
В простонародье завод называли «Шарик». Спрашивали: ты где работаешь? На «Шарике»! Я гордился, что работал на заводе. Тем, что папа там работал. Я считал, что лучше нашего завода нет.
То, что на территории завода сейчас – это, в основном, новострои. Есть маленькие корпуса: налоговая Октябрьского района — это были склады.
Здание МФЦ – перестроенное здание цеха народного потребления, где изготавливали отвертки, ключи, открывашки для консервных банок и даже детские фигурные коньки.
В 1987 меня избрали первым секретарем Октябрьского райкома партии. И хотя я и перешёл на новую административную работу, я так и остался «заводским».
У нас много партийных руководителей того времени вышло из заводских стен. Например, мой друг Валерий Иванович Михайлов, первый секретарь Кировского райкома партии, – выходец с «Прогресса».
Помню, как нас председатель горисполкома Владимир Иванович Золотарев звал поочередно на должность своего зама. И мы с Михайловым как по команде отказались с аргументом: от «своих» не хотим отрываться, лучше останемся в районе. Да и дел тогда было много.
Фонтан Победы, что на Осипенко, курировал Октябрьский райком, а делал и обслуживал ЗИМ. Там сложная конструкция фитингов, соединений. 40 метров в длину и столько же в ширину, а также 40 струй.
Архитектором выступил Дмитрий Моргун, в то время главный специалист «Самарагорпроекта». Конструкция состоит из нескольких уровней и небольшого водопада. Конечно, фонтан был объектом городского уровня, но делали его заводы Октябрьского района.
Лично «мой» памятник — «Дети фронту». Пришли ко мне на приём ветераны, труженики тыла, и говорят: рядом с фонтаном Победы должен быть монумент детям фронта, кто как не мы ковали победу в тылу. Это было справедливо. И мы решили.
Фото: Елена Вагнер
Иван Иванович Мельников сделал, на мой взгляд, замечательную скульптуру, а деньги мы дали из районного бюджета.
Кстати, у героев этого монумента совершенно конкретные прототипы: мальчик – это Александр Курбатов, который 14-летним подростком во время войны пришёл работать на ЗИМ. А девочка – это Матрона Кузнецова, сборщица подшипников на ГПЗ-4, получившая Орден Ленина.
Большую работу мы все проводили на строительстве метро. Я как второй секретарь отвечал за людей, за объёмы, за задания, которые давались по линии горисполкома.
Нас Петр Аистов [первый заместитель Владимира Золотарева] носом тыкал каждый вечер. Мы должны были обеспечить людей, отрабатывали входы и выходы в тоннели на станциях метрополитена. Это лежало на каждом районе. С меня были станции «Гагаринская» и «Советская».
Фото отсюда
Рабочих много надо было: и на строительные работы, и на прокладку рельсов. Метрополитен проходкой руководил, щиты шли, а в качестве подсобной силы нужны были люди. Куда идти? Откуда брать? Всегда помогали два главных завода нашего района – ЗИМ и ГПЗ-4.
Снимали своих рабочих со смен, отправляли на строительство метро. Знает кто-то об этом? Вряд ли. На мне также лежал вопрос с поставкой материалов для отделки станций. Как доставали? Одному богу известно. Бартер, обещания, взаимозачеты — всё шло в дело.
Еще мы сделали в районе большое дело — вывели на середину Волги ливневый коллектор. Если раньше он выходил прямо на берег, то мы его переложили за середину Волги. Такой коллектор мы единственные в городе сделали.
Путч 1991 года я встретил в отпуске. Мы с семьёй отдыхали в Усолье, буквально дня за три до этого уехали, а здесь переворот.
Я рвусь ехать в город, а жена мне говорит: нужен – найдут, все знают, где ты. Пытаюсь дозвониться в город – Золотареву, секретарям райкомов – никто не отвечает. Так что «прогулял» я развал КПСС.
В сентябре 1991 года пришло назначение на Олега Николаевича Сысуева. Хотя, насколько я знаю, главой города должен был стать Александр Николаевич Белоусов. Но судьба сыграла с ним злую шутку — он с астмой тогда лёг в больницу, и пришло назначение на Сысуева.
Следом выбирали глав районов. Выбирали тогда не всенародно, а из составов райсоветов, почти как сейчас главу города. У нас были две кандидатуры: я и бывший председатель Октябрьского райисполкома Василий Зибарев.
Олег Сысуев приехал на выборы, сидел вместе со всеми в зале. Меня избрали тогда подавляющим большинством – 75% против 25%. Олег Николаевич после процедуры поздравил и сказал: «Через два дня заступай». И через два дня пришла бумага о моем назначении.
В моей работе по сути дела ничего не поменялось, потому что ещё много лет мы работали по старым советским законам – новых-то не было, их написали гораздо позже. Но общество перевернулось в одночасье.
1991 и 1992 год – разгул преступности. Всем всё стало можно, всё себе. С криминалом было сложно. Бандиты приходили прямо ко мне в администрацию: дай это, дай другое. Кто территорию, кто магазин, кто влияние.
По Октябрьскому району смотрящим тогда был человек по кличке «Китаец». Да, встречался я ним, беседовали пару раз.
Но, слава богу, никто рамок дозволенного не переходил, да и взаимоотношения с начальником РОВД, с судьей, с прокурором у меня были хорошие.
Про Олега Сысуева, первого самарского мэра, могу сказать только хорошее. Он был нормальным руководителем города. И команду подобрал работоспособную. То, что тогда для города делали, было много.
Тащили всю коммуналку, дороги, социалку. Ведь в советские времена многие детские сады, поликлиники, медсанчасти, жильё были ведомственными — их содержали предприятия. Как наш ГПЗ-4, например, или ЗИМ.
В 90-е у заводов начались перебои с производством, госзаказ исчез, и сил у них хватало только чтоб удержать коллектив. Поэтому все непрофильные активы они стали «сбрасывать на город». Начался массовый процесс передачи госсобственности в муниципальное управление.
И хотя тогда говорили, что надо отдавать объекты в надлежащем состоянии, но никто этого, разумеется, не делал. По принципу «забери Боже, что нам не гоже».
В этом смысле городу пришлось очень тяжело. Но вывезли. И в этом бесспорно заслуга той команды, которая работала в начале 90-х. Понимаешь с годами, как интересно тогда было.
Ну вот картинка того времени. У меня из Октябрьского района губернатор Константин Титов забирает станцию юных техников и дворец пионеров, отдаёт церкви. Жёстко забирает. Теперь это семинария на улице Радонежского, 9.
А в советские времена здесь была отлично оборудованная станция юных техников, с большим станочным парком, но главное — с огромной массой детишек, которые тут занимались. Директор центра «Поиск», руководитель станции юных техников со справедливым вопросом ко мне: а нам куда?
Я поехал по району, буквально, заглядывая в каждое административное здание. Увидел на улице Челюскинцев заброшенный детсад, который был на балансе Самарского завода электромонтажных изделий.
Я к директору завода Игорю Шарову: отдай, мне для центра внешкольной работы надо. Как говориться, «устаканились», и он мне его отдал. Разбитый весь. Мы его силами района восстановили и открыли ЦВР «Поиск».
Также на районные деньги мы возвели пристрой к школе № 58. Самара в районе Оврага Подпольщиков росла на глазах, а там всего одна школа. Район Панова — Ерошевского становился густонаселенным, плюс весь район загородного парка сюда шел.
Поэтому с директором 58-й школы Алексеем Дёгтевым договорились: ищи проект и будем делать спортзал, столовую и 2 этажа классов. Школа престижная до сих пор. Дёгтеву надо отдать должное.
Тогда ещё в районах были свои бюджеты. Мы оставляли у себя примерно 5 – 7 % от всего валового налогообложения районных предприятий. Но недолго, к сожалению. Потом самостоятельность стали урезать, переходя к централизации, и в итоге районы посадили на смету.
Олег Сысуев был честный мэр. Это потом, уже в конце его срока начались темные дела с Сидоренко по городской земле, но мы ничего не знали про это. На своих вторых прямых всенародных выборах Сысуев получил впечатляющий результат – 73%. В марте 1997 он ушел.
Перед этим Олег Николаевич съездил в Москву, с Немцовым пообщался. Как вернулся в Самару, пригласил меня и Владимира Довбыша, главу Самарского района. Рассказал, что было сделано предложение, отказаться от которого он не мог: «Ельцин сам предложил!».
Потом была, как мы шутили, «тайная вечеря» в бане ЦСКБ. Олег собрал всех глав районов, и мы решали, кого поддерживать вместо него на должность главы города.
85% были за Афанасьева. Но тогда Александр Белоусов (глава Ленинского района) заявил – я пойду на выборы. И мы разделились. Я сказал тогда: мужики, мы с Белоусовым друзья, я пойду с ним. Олег не спорил.
В выборах 1997 года, как известно, победил Георгий Лиманский. Анатолий Афанасьев занял второе место, Белоусов — третье.
Ещё в период предвыборной кампании меня к себе приглашал Георгий Лиманский. Встреча состоялась на 2-й просеке, на их турбазе. Разговор был на троих: Лиманский, Троян и я.
Лиманский предложил: останешься работать главой Октябрьского района и будешь получать 30 тысяч долларов, если меня поддержишь на выборах. Я ему говорю: Георгий Сергеевич, откуда такие деньги? Ответ: пусть это тебя не волнует. Но я отказался. Сказал, что у меня друг идёт на выборы, а я друзей не предаю.
После победы Лиманского меня попросили освободить должность главы Октябрьского района, и в городе настали совсем другие времена, которые вспоминать я не хочу».
Редакция интернет-журнала «Другой город» выражает глубокие соболезнования родным, близким и коллегам Валерия Михайловича Урусова.
Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте
