За последний год глава Роскосмоса Дмитрий Рогозин четырежды — последний раз в интервью РБК 10 января — заговаривал об объединении нескольких предприятий отрасли: РКК «Энергия», ГНКПЦ им. Хруничева и самарского АО «Прогресс». О том, насколько это реально и как может происходить, «Другой город» поговорил с военным экспертом, приглашенным доцентом НИУ ВШЭ Павлом Лузиным.

— Как вы думаете, почему вообще периодически возникает идея объединения предприятий аэрокосмической отрасти: РКК «Энергия», ГНКПЦ им. Хруничева и самарского «Прогресса»? Что первично, финансовые проблемы предприятий, желание руководства Роскосмоса избавиться от внутренних дрязг в отрасли или, наоборот, напугать менеджеров предприятий: не будете решать свои проблемы сами, начнем процесс реорганизации?

— Серьезные проблемы есть у большинства предприятий российской космической промышленности. Просто сейчас внимание приковано к большому количеству аварий именно ракет, что указывает на кризис ракетостроения. Вот руководство Роскосмоса и пытается этот кризис разрешить, как умеет. А умеет оно действовать только бюрократическими методами.

Вообще, сложно от государственной корпорации, полностью зависимой от государственного заказа, ожидать каких-то других методов, кроме бюрократических. Более того, вследствие существующих в России политических и экономических институтов только бюрократические методы борьбы с проблемой и возможны.

И центр Хруничева, и «Энергия» переживают тяжелые времена. Надо полагать, что и на «Прогрессе» дела обстоят не очень радужно (правда, последняя опубликованная отчетность — за 2014 год). Соответственно, возникает бюрократическая реакция объединить предприятия по их специализации: двигателестроение, ракетостроение, спутники и так далее. Создать узкоспециализированный холдинг в рамках госкорпорации и жестче контролировать дела заводов. К тому же любая реорганизация позволяет заодно отложить решение застарелых экономических проблем, выпросить у правительства дополнительные субсидии, гарантии по кредитам и так далее. Плюс, конечно, бюрократическая борьба за финансовые потоки: РН «Союз-5», проект разработки сверхтяжелой РН на один триллион рублей.

Так что за идеей объединения ракетных предприятий стоит комплекс причин и предпосылок. Другой вопрос: будет ли эта идея реализована, и если да, то в каком виде? Например, РКЦ «Прогресс» делает не только ракеты, но и спутники. Идея специализированных холдингов предполагает, что предприятие должно быть как-то разделено между этими холдингами. И это тоже отдельный предмет бюрократического торга.

Пока лишь понятно, что космическую промышленность надо как-то оздоравливать. Но так, чтобы при этом ничего не менялось принципиально (потому что мы неизбежно упираемся в проблему неэффективного политического и экономического устройства современной России), но чтобы можно было приобщиться к потоку бюджетных ассигнований.

«Никто не хочет терять прикормленные места»

— Насколько, по-вашему, объединение в принципе возможно? Ведь предприятия фактически конкурируют между собой. Должно ли их объединять что-то, кроме производства сверхтяжелой ракеты? Что именно?

— Я бы не сказал, что Хруничев, «Энергия» и «Прогресс» конкурируют между собой — они же производят разные типы ракет. У Хруничева это «Ангара» с прицелом на тяжелый вариант для замены «Протонов», «Прогресс» занимается легкими и средними ракетами «Союз», а «Энергия» — это «Энергия». Она пытается заниматься всем (в том числе «Союзом-5», хотя это больше похоже на попытку производить в России аналог украинской РН «Зенит»), но главная специализация — это все же космические корабли и аппараты. И понятно, что в случае гипотетического объединения лидерство будет принадлежать именно «Энергии» просто в силу ее большого бюрократического веса. Но в целом, конкуренция между предприятиями происходит не за долю на рынке, а за государственное финансирование. И какое решение здесь будет в итоге достигнуто — не знают даже участники процесса.

А что касается самой процедуры… Были у Хруничева двигательные заводы в Перми и Воронеже, их просто взяли и передали в «Энергомаш» (Рогозин в своем последнем интервью в красках описал процесс того, как проходила эта «спецоперация» по перераспределению активов внутри госкорпорации). Хруничеву оставили только ракеты. Сделать «Прогресс» частью ракетного холдинга не так сложно. Главный вопрос в кадровых перестановках, никто же не хочет терять прикормленные места.

К тому же и для региональной администрации это головная боль, ведь именно на ней лежит ответственность за ситуацию с безработицей, за так называемое «инновационное развитие» и так далее. Если «Прогрессом» будут руководить из Москвы или из Королева, то придется заново выстраивать все это бюрократическое взаимодействие с очень крупным и значимым для области предприятием.

— Можно ли, на ваш взгляд, вообще говорить о конкуренции, если мы говорим о внутриотраслевых взаимоотношениях Центра им. Хруничева, РКК «Энергия» и ЦСКБ «Прогресс»? За какие ресурсы и решения они борются?

— Бюрократическая конкуренция в отличие от рыночной всегда осуществляется за долю в бюджетных ассигнованиях, а не за долю на рынке. И эта конкуренция не про экономическую эффективность, а про то, кто будет обладать полномочиями и контролировать финансовый поток. В российской государственной промышленности, зависящей от бюджета, речь идет именно о бюрократической конкуренции и о бюрократическом торге. Последний происходит в рамках сложной политико-экономической конструкции: предприятие — госкорпорация — региональные власти — правительство. Все части этой конструкции имеют свои цели, задачи и интересы. То, как будет выстроен баланс этих интересов, и является предметом бюрократического торга.

— Есть ли в Роскосмосе какие-то внутренние движения, которые смогут выступить против создания объединенной компании, в пользу идеи только лишь проектного офиса по сверхтяжелой ракете?

— Скорее всего, реорганизация все же будет. Огромная масса предприятий отрасли экономически неэффективна и имеет очень туманные перспективы. Взять хотя бы планы «Прогресса» в 2025 году продавать 30 своих ракет в год. Откуда эта цифра? В 2018 году было запущено 16 РН «Союз», то есть руководство завода мечтает за семь лет в два раза увеличить производство. А что запускать? Больше трети запусков «Союзов» приходится на полеты к МКС, которая не вечная. То есть речь должна идти не о 30 ракетах к 2025 году, а о том, чтобы в 2025 году производить хотя бы те же 16 ракет-носителей. И чтобы они летали без аварий. А поскольку череда аварий в последние годы имеет характер не только технической, но и серьезной политической проблемы для Кремля, то у руководства Роскосмоса сегодня есть зеленый свет на перетасовку отрасли.

 «Взамен погашенных долгов будут появляться новые»

— Если процесс создания общей компании все же будет запущен, то какие компетенции объединяемых предприятий пересекутся и где, соответственно, нужно будет ждать оптимизации и сокращений? На какие крупные проекты, кроме сверхтяжелой ракеты, может повлиять объединение — затормозит их, ускорит или отменит?

— Опыт всех подобных преобразований в космической отрасли и в ВПК в целом в России показывает, что власть стремится избегать банкротств заводов и тем более их закрытия. Максимум, на что идут — сокращение персонала. Так что переживать за крупные проекты не стоит — заводы свои заказы получат. Вопрос всегда стоит — кому достанутся самые «жирные» заказы, кто получит «утешительный приз» и кто будет контролировать финансовые потоки.

Принципиально для Самарской области объединение ничего не изменит — ракеты «Союз» в каком-то количестве в обозримой перспективе все равно будут производиться там. Возможно, из «Прогресса» выделят цех по производству спутников и соединят его, например, с Решентневым и/или НПО Лавочкина. И тоже разместят какой-нибудь заказ на пару-тройку спутников. То есть космическое производство в ближайшие годы все равно из Самары никуда не денется.

А что касается перспектив развития этого производства — так их нигде в России нет. Даже эта самая сверхтяжелая ракета — а зачем она нужна? У нас какая-то обширная программа космических исследований, требующая запуска тяжелых межпланетных научных станций или телескопов? Нет. А освоение средств не стоит приравнивать к развитию. Была у нас уже сверхтяжелая ракета — «Энергия». И где она?

— Можно ли на основании данных (небольших) о финансовом положении этих трех предприятий делать какие-то сравнительные выводы о качестве управления ими?

— У Хруничева и «Энергии» — многомиллиардные долги, низкая рентабельность и проблемы с качеством производимой продукции. У «Прогресса» тоже многомиллиардные долги (правда, без доступа к отчетности сложно делать выводы о структуре этих долгов, а значит и о том, насколько предприятие будет справляться с этим бременем в ближайшие годы) и тоже проблемы с качеством (взять хотя бы эпопею со спутниками «Ресурс-П»).

Однако дело не в качестве управления. Дело в самой политической и экономической системе, существующей в России. Если у вас высокие налоги, уничтожение бизнеса, государственная промышленность, неспособная существовать в рыночной системе, сотни тысяч сотрудников с низкими зарплатами, завеса секретности и подавление любой инициативы, то вы не сможете ничем управлять эффективно.

Можно только погашать за счет всех российских граждан долги предприятий и смотреть, как эти предприятия снова будут копить долги, наращивать издержки и осваивать средства на разработке какой-нибудь сверхтяжелой ракеты.

— Теоретически, если объединение произойдет, как это повлияет на процесс реструктуризации долгов предприятий перед бюджетом?

— Все существующие долги — перед государственными банками и обеспечены государственными гарантиями. Долги предприятий Роскосмоса перед банками по сути гасит бюджет, то есть все мы. Проблема в том, что взамен погашенных долгов будут появляться новые долги. Конечно, реструктуризация — она, как война: под это дело многое можно списать. В том смысле, что попросить правительство оплатить счета и предоставить субсидии, организовать еще какие-нибудь федеральные целевые программы и так далее. От этого ничего принципиально не изменится, на Марс мы не высадимся.

Российская власть сейчас решает в космосе несколько задач, которым подчинены все потенциальные реструктуризации.

Первая — сохранить сотрудничество с США почти на любых условиях. Это пилотируемая программа после МКС — тут неважно, чем космонавты занимаются, лишь бы летали вместе с американцами.

Вторая — поддерживать группировку военных спутников, чтобы оставаться формально второй, а в худшем случае третьей военной силой в мире (по способности воевать за пределами своих границ, для чего спутники и нужны) после США и Китая.

Третья — наладить более-менее хорошее качество выпускаемых ракет и аппаратов, потому что аварии разрушают легитимность нынешней российской власти в глазах общества. Полет Гагарина и «Мир» — наши главные мирные достижения за весь предыдущий век. Если власть в космосе будет и дальше демонстрировать неуспехи, в глазах общества она перестанет быть властью.

Источник фото: Роскосмос

Следите за нашими публикациями в телеграме на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook

В 2019 году в Самарской области выберут ректоров четырех вузов — Самарского университета, СамГМУ, СГЭУ и ТГУ. Большинство действующих глав университетов достигли или превысили предельный возраст, который позволяет занимать пост ректора — 65 лет, поэтому их шансы на переизбрание сложно назвать высокими. ДГ выяснил, кто претендует на кресла глав государственных вузов и в каком состоянии университеты перейдут под новое руководство.

Самарский университет

К выборам ректора в Самарском университете приковано все внимание: это единственный в области национальный исследовательский университет, политически самый важный и самый крупный по бюджету — 3,4 млрд руб. в 2017 году (это 129 место в России), в нем учится 15 тыс. студентов (второе место в регионе после СамГТУ с его 20 тыс. студентов).

Ректору Самарского университета Евгению Шахматову 15 января 2019 года исполнилось 65 лет — предельный возраст для ректоров. Теоретически у него есть возможность до достижения 70 лет переизбраться еще раз по представлению ученого совета вуза, но на практике федеральный учредитель — Миннауки России — редко идет на это. К тому же у вуза накопились проблемы, связанные с трудным процессом интеграции с Самарским госуниверситетом. По словам губернатора Самарской области Дмитрия Азарова, вуз «в последние годы ослабил свои позиции».

В 2014 году, до объединения с госуниверситетом, бюджет СГАУ составлял 2,5 млрд руб., из них 25% — внебюджетный доход. У СамГУ в 2014 году был доход 805 млн (из них 55% — внебюджетный доход), что в сумме дает 3,3 млрд руб. То есть объединение так и не принесло финансового эффекта, несмотря на получение вузом статуса национального исследовательского университета и дополнительные федеральные субсидии по программе «5-100».

От участия в выборах ректора Шахматов отказался, вуз выдвинул трех собственных кандидатов. Это проректор по образовательной и международной деятельности Владимир Богатырев, проректор по общим вопросам Михаил Ковалев и первый проректор Андрей Прокофьев. Еще один кандидат, которого одобрил наблюдательный совет вуза, появился со стороны — это руководитель направления «Газ и Арктика» энергетического центра бизнес-школы «Сколково» Роман Самсонов.

Отметим, что хотя у Самсонова есть опыт работы в вузе, Миннауки не любит назначать на позиции ректоров крупных технических вузов людей «со стороны» — слишком много проблем и конфликтов возникает в таких случаях. Как правило, ректорами становятся выросшие в вузе специалисты или хотя бы выходцы из других схожих по масштабу и профилю учреждений.

Никто из них еще не согласован в качестве кандидатов в ректоры в Миннауки. Документы в Миннауки принимают с 18 февраля по 1 марта 2019 года, аттестация пройдет 12 марта. После этого станет известна дата выборов ректора.

Самарский государственный медицинский университет

Нынешний ректор СамГМУ и председатель Самарской губернской думы Геннадий Котельников возглавляет вуз с 1998 года, последний раз был избран ректором в 2013 году. В 2018 году истек его ректорский срок, и с учетом того, что в январе 2019 году Котельникову должно было исполниться 70 лет, Минздрав запустил процесс перевыборов ректора. Но сам Котельников, окруженный несколькими группами влияния, предпочел затормозить его, найти другое место работы и лишь затем уступить место преемнику.

В октябре 2018 года в вузе приняли документы четырех кандидатов. Ректором хотят стать четверо: директор института инновационного развития СамГМУ Александр Колсанов, декан лечебного факультета Дмитрий Константинов, проректор по лечебной работе Евгений Корымасов и главный врач клиник СамГМУ Александр Сонис.

В СамГМУ учится 6 тыс. студентов, из которых 42% — внебюджетники. В 2012 году, перед последним переизбранием Котельникова, доход вуза составил 2,4 млрд руб, из них 36% — внебюджетный доход. По итогам 2017 года доход вуза вырос до 2,7 млрд руб., из них 56% составил доход от платных услуг.

Минздрав пока не провел процедуру аттестации кандидатов и не опубликовал ее дату (ДГ отправил в ведомство запрос об этом). В самом вузе, по данным ДГ, выборы ждут не раньше середины 2019 года.

Тольяттинский госуниверситет

Михаилу Кришталу 49 лет, впервые он занял должность ректора ТГУ в 2009 году, в 2014 году был переизбран. До этого он работал в том же вузе проректором по научно-исследовательской деятельности и заведовал кафедрой. При Криштале бюджет ТГУ вырос вдвое: с 780 млн руб. в 2009 году до 1,2 млрд руб. в 2017 году, из которых 48% — доход от платных услуг. По данным мониторинга вузов 2017 года, в ТолГУ учится 11,6 тыс. студентов, 68% из которых — внебюджетники.

В 2015 году, когда тогдашний губернатор Самарской области Николай Меркушкин объединял самарские вузы (СГАУ и СамГУ, СамГТУ и СГАСУ), заходила речь и об укрупнении Тольяттинского госуниверситета за счет присоединения к нему местного тольяттинского Поволжского университета сервиса. Ректор последнего, Лидия Ерохина, категорически отказалась от этого и даже обвинила Криштала в «рейдерском захвате» ее вуза. Сам Криштал впоследствии назвал практику объединения вузов неэффективной. Впрочем, его собственный вуз и без объединения попал в список опорных — кроме него из Самарской области там только СамГТУ.

С 9 января по 8 февраля документы кандидатов в ректоры ТГУ принимают в Миннауки, 19 февраля пройдет аттестация, после чего станет известна дата выборов.

Самарский экономический университет (СГЭУ)

Сейчас и.о. ректора СГЭУ — Габибулла Хасаев, он стал им в 2011 году, после того как покинул должность министра экономического развития Самарской области. В 2016 году срок ректорских полномочий Хасаева истек, но на фоне перспективы присоединения СГЭУ к Самарскому университету Минобразования России не стало проводить выборы ректора, а назначило его исполняющим обязанности.

Присоединения не произошло, Хасаев провел два года в статусе и.о. (сейчас это частая практика). Ему 67 лет, по закону ректором можно быть до 65 лет. Теоретически по представлению ученого совета вуза ректор моложе 70 лет может быть переизбран еще на один срок. Но, скорее всего, этого не произойдет.

В 2012 году доход СГЭУ составил 651 млн руб., в 2018 году — 890 млн, доля внебюджетного дохода за эти годы не изменилась и составляет 75%. Количество студентов при этом осталось прежним: 9,5 тыс. человек. Среди студентов вуза, по данным мониторинга 2017 года, 79% — внебюджетники.

До 18 января 2019 года желающие участвовать в выборах ректора должны подать документы в вуз, до 8 февраля их ждут в Миннауки, а 19 февраля пройдет аттестация кандидатов, после чего и станет известно, кто будет бороться за должность ректора.

Единственный из проректоров СГЭУ, кто более-менее известен публике — проректор по научной работе и инноватике Светлана Ашмарина. В 2018 году она фактически стала лицом вуза, дав несколько парадных интервью о его развитии.

Следите за нашими публикациями в телеграме на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook

Мы встречаемся с Дианой чуть не в самый холодный день этой зимы – минус двадцать три, снег яростно скрипит под ногами, бледное солнце подсвечивает еще по-новогоднему украшенные елки. Диана роскошно держит на поводке ослепительно-белую борзую с кремовыми подпалинами на породисто впалом брюхе. Борзую по-простому зовут Глаша, что своеобразно гармонирует с редким именем её хозяйки.

«У меня давние отношения с «Циолковским», — говорит Диана, греясь о кружку с капучино, — я туда попала первый раз в нежном возрасте десяти лет, причем тоже зимой. Было холодно, и первую ночь я от ужаса спала в меховой шапке».

И тут мы понимаем, что подробно обсудить приключения Дианы в шапке в заснеженном «Циолковском» прямо вот здесь, на улице, не получится, потому что мороз. И бодро шагаем в сторону цивилизации — кафе, магазинов и прочих теплых местечек. Беспокоюсь, пропустят ли с нами Глашу. «Нормально, — машет рукой Диана, — тут рады воспитанным собакам».

И мы устраиваемся с удобствами и как-то даже по-английски, хотя борзая исключительно русская и псовая – собака лежит у ног, приносят чай, и Диана начинает рассказывать.

Сначала была астма

Тридцать лет назад пионерский лагерь «Циолковский» зимой функционировал в режиме зимнего санатория, и туда было принято вывозить детей с ослабленным здоровьем. Почему-то в семье считалось, что у меня не просто ослабленное здоровье, но и целая астма или, как говорила мама, «астматический компонент».

Началась третья четверть, середина января, и я поехала. Надо сказать, что все детство для меня зимы были гораздо значительней, обширнее, чем весна и лето. Эта пресловутая русская зима – бескрайняя, начинается первым снегопадом в конце ноября, а заканчивается далеко в марте. Утром идешь в школу по широкому следу от лопаты, днем засыпаешь в кормушку корма синицам, причем синицы едят, как оказалось, сало! Предпочитают даже. В ту первую зиму в «Циолковском» мы чуть не на каждую сосну повесили самодельные кормушки, и на окна в комнатах – такие своеобразные живые телевизоры, можно было наблюдать за птичьей жизнью, некоторых синиц узнавали по повадкам. И прилетали снегири! Куда сейчас делись снегири, сто лет не видела.

А астмы у меня никакой не было, зато образовалась новая интересная жизнь, совершенно не похожая на обычное существование пятиклассницы: утром мы натягивали свитера и лыжные штаны и бежали на зарядку. На улице! Бегали круги под соснами, приседания какие-то, ускорения. Потом шли строем умываться, потом завтракать, потом расходились по урокам, и не было никаких классных комнат, а будто бы библиотека – ряды книг, тишина, за окнами сугробы.

На обед можно было выбрать себе суп, например. Не знаю других детских учреждений того времени, где бы были такие роскошества! И был обязательно к обеду салат из капусты необыкновенного вкуса, и можно было забирать с собой хлеб и сыр и потом пировать вечерами.

В комнате (тогда говорили «в палате», но сейчас это странно звучит) меня разместили с тремя девочками, одна считалась главной красавицей смены, и первое время я даже боялась с ней заговорить, да и второе тоже. Смотрела на нее, как на небожительницу! Она везде была главной: лучше всех училась, круче всех танцевала, быстрее всех бегала на лыжах, и костюм у нее спортивный был австрийский, нежно-салатовый. Я этим костюмом просто бредила, маме говорила: хочу костюм, как у Светы из «Циолковского».

Три зимы подряд я провела в этом санатории, вспоминаю с ностальгией. У меня день рождения – в середине января, и к пятнадцатилетию на кухне испекли торт «Прага». Лично для меня! С надписью «Диане 15 лет», с кремовыми розами! Не представляете, как это было удивительно, хорошо и приятно. Как-то оборудовали зимний сад в галерее, и я себе пообещала, что у меня тоже обязательно будет именно такой, с вьющимися растениями, мощным фикусом и настоящей пальмой.

На летние смены я тоже приезжала пару раз, в чемодане сарафан и обязательная пионерская форма, требуемая для поднятия флага дружины. Но, повторюсь, зимы в России всегда значительнее.

Рапорт сдал — рапорт принял

Диана Львова — слева в первой паре

Дважды в одну реку иногда можно

А второй «подход к снаряду» я совершила через двадцать пять лет. Приехала с двумя детьми и двумя собаками и сначала ужасно разочаровалась: «Циолковский» стал совсем не тот! В моих воспоминаниях территория была царственно запущенной – дикая малина, вишня, какие-то еще кусты с резными сиреневыми листьями, дикий виноград хаотично разрастался, тропинки змеились. После реставрации все изменилось, санаторий выглядел аккуратнее, цивилизованнее, но пропал абсолютно дух приключений и авантюризма.

Корпуса переоборудовали, и если я хотела наслаждаться воспоминаниями, обнимаясь со старинными перилами лестниц, то сделать это не получилось.

Но особенно расстроиться по этому поводу мне не пришлось, потому что в соседнем номере поселилась та самая звезда из зимней смены — красотка Света — с сыновьями-близнецами. Это была встреча!

Можно рассказывать долго, а можно просто сказать, что с тех пор мы лучшие подруги, семьи тоже передружили, и в традициях неизменно присутствует «Циолковский» — обязательно зимой, после нового года, чтобы отметить мой день рождения, и обязательно летом – чтобы отметить день рождения Светы.

У нас собственная «тропа здоровья» — определенный маршрут в соснах, километра два, если закольцевать. Отличное место для фотосессий, помимо всего прочего. С лыжами, лошадьми, «ватрушками» или просто так.

Реконструкцию тоже со временем оценили – на самом деле, конечно, жить в двухкомнатном номере с отличным ремонтом, спать на хорошем матрасе – это здорово приятно! И делать барбекю на оборудованной площадке – удобно. И мясо тебе могут замариновать на ресторанной кухне, и не надо возиться с луковыми кольцами и набором специй, и шампуры выдадут, причем не простые, а стилизованные под рыцарские мечи.

Что осталось неизменным, так это идеальная организация детских развлечений. Я бы даже сказала, умных развлечений, у меня девчонки на мастер-классах научились и маслом писать, и носок вязать, и французские косички плести, и даже скорочтению их научили. На старый новый год обязательный квест – то в гости к семейке Адамс идут, то в замок с привидениями, то отправляются в космическом корабле на МКС. Дети счастливы, родители отдыхают с чувством выполненного долга, потому что не просто оставили детей втыкать в смартфоны, а способствуют их образованию.

Не поставлю точку

Коллеги иногда принимаются надо мной подшучивать по поводу того, что далее «Циолковского» я не выезжаю. Я сначала слегка оправдывалась, говорила: лучшее – враг хорошего, а сейчас просто пожимаю плечами. Событийный туризм и путешествия – это круто, интересно, новые впечатления, а «Циолковский» — знакомо, уютно, ненапряжно, лес, речка, и мне тут всегда рады. И Глаше рады, а для собачников это едва ли не самое важное. Поэтому, вернувшись из какой-нибудь Испании, я перевожу дух и покупаю путевку в «Циолковский». Чтобы, наконец, отдохнуть.

Мы отбираем с Дианой фотографии к рассказу, и это непростое дело, потому что подходят буквально все: кругом сосны, снег, шашлыки, ухоженные лошади и улыбки на довольных лицах. Я уточнила — зимний сад у Дианы есть. В мансарде коттеджа, с настоящей пальмой.

Фотографии из архива Дианы Львовой

Партнерский материал

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook

Высшая школа экономики опубликовала итоги мониторинга качества приема в российские вузы за 2018 год. Оказалось, что в Самарской области сложнее всего было занять бюджетное место на юриспруденции, журналистике и филологии в Самарском университете. Поэтому за них чаще всего и платят самостоятельно. А вот лесному делу можно учиться за счет государства, даже если средний балл ЕГЭ абитуриента ниже 50.

Трудно бороться, не стыдно платить

Жестче всего отбирали первокурсников-бюджетников в Самарском университете. Этот вуз занимает первые пять позиций по среднему баллу ЕГЭ абитуриентов, поступивших на бюджет.

По этим же специальностям больше всего желающих и учиться за собственные деньги. На юриспруденции на платной основе набрали в 8,3 раза больше студентов, чем на бюджет (199 против 24 человек). Отметим, что год обучения на этом направлении обойдется дешевле, чем на специальности-аутсайдере «Лесное дело» — 112 тысяч рублей против 124 тысяч.

Средний балл ЕГЭ филологов и журналистов на платных местах вообще оказался самым высоким в регионе из всего внебюджетного набора: 71,7 и 71,5 балла.

Одна из самых дорогих и конкурентных специальностей — «Дизайн» в СамГТУ. Неплохие показатели ЕГЭ — 80,2 балла для бюджетников и 70,1 балла для претендовавших на платные места — сочетаются с высокой стоимостью (почти 158 тысяч рублей в год). На платные места набрали в шесть раз больше будущих дизайнеров, чем на бюджетные (35 против шести).

Дороже всего в Самарской области «Авиационная и ракетно-космическая техника» в Самарском университете (188 тысяч рублей в год). Но это образование сложно назвать конкурентным: на 313 бюджетников пришлось всего 17 внебюджетников, а средний балл абитуриентов не достигает показателя в 70 и 60 баллов соответственно.

Конкуренции нет совсем

Ниже всего качество приема по баллам ЕГЭ — на технических и прикладных специальностях не самых крупных вузов Самарской области. Средний балл поступивших на бюджет в последней пятерке рейтинга не достигает показателя в 50 баллов, а платные места обычно пустуют.

При этом платное обучение на самых непопулярных специальностях дороже, чем на более востребованных позициях — год обучения в четырех из пяти замыкающих вузах стоит больше 100 тысяч рублей. Исключение составляет только «Управление качеством» в академии Наяновой, данных о стоимости обучения там в мониторинге ВШЭ нет.

Меньше всего интереса абитуриенты проявили к специальностям группы «Лесное дело» Самарского государственного сельскохозяйственного университета (СГСХУ). Средний балл ЕГЭ 15 поступивших на бюджет — 43,2 балла. Заплатить 124 тысячи рублей за год обучения лесному делу не захотел никто.

Немногим лучше прошел набор на «Управление качеством» Самарской государственной областной академии Наяновой. Средний балл 10 бюджетников — 46,9 балла. Платные места пусты, данных о стоимости обучения в рейтинге ВШЭ нет.

На «Материалы» и «Машиностроение» в Тольяттинский госуниверситет поступили 22 и 25 бюджетников соответственно со средним баллом 48,9 и 49,2. Год платного обучения обошелся бы желающим почти в 113 тысяч рублей, но таковых в 2018 году не оказалось.

Средний балл 16 бюджетников на специальностях группы «Автоматика и управление» в СамГУПС не достиг порога в 50 баллов совсем немного — 49,4. В «железке» бюджетных мест хватило не всем — родители двух первокурсников, набравших на ЕГЭ средний балл 44,5, будут платить 104 тысячи рублей в год.

Текст: Евгений Золотухин
Фото обложки отсюда

Следите за нашими публикациями на Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook