Бард, технический директор сцены «Знай наших» на 43-м Грушинском, ранее — один из лидеров фестиваля «Платформа», руководитель сцены «АЗиЯ+» Виктор Воронов делится впечатлениями о только что закончившемся 43-м Грушинском.

Пролог

«Так вот моё начало…»

Ю.Визбор

А начинается нынче Грушинка с квеста «Прорвись на Фестивальную поляну».

Потому как уже несколько лет «заря окликает другую». То бишь iВолга физически не успевает выехать хотя бы к воскресенью, которое до Грушинки. А коренные грушинцы твёрдо знают, что заехать на поляну менее чем за неделю — однозначно огрести проблемы с занятостью своих традиционных мест. Да ещё и придется впахивать по 12-14 часов в день, чтобы успеть за два-три дня сделать то, что всегда делали не торопясь за дней пять-семь.

В итоге квеста, несмотря на все кордоны, ограничения по въезду, многочисленные посты и всяческие перекрывания дорог и тропинок, в воскресенье вечером значительная часть традиционных лагерей уже заслала на поляну своих квартирьеров. А некоторые лагеря так прямо воскресным вечером уже начали встречать свой «личный новый год».

Впрочем, квест продолжался вплоть до окончания фестиваля, потому как самым сложным было разобраться в ежедневно меняющейся иерархии пропусков. Так, толком никто и не понял, на что дают право пресловутые 1000 руб. «экологического сбора» с автомобиля, непросто было разобраться, когда, кому и где можно эту 1000 руб. сдать и что получишь в обмен…

Впрочем, знающие люди говорят, что были иные способы, и самым надёжным пропуском таки был стандартный билет Банка России, но это однозначно отдельные и нетипичные случаи хотя бы потому, что коренные грушинцы с билетами Банка России расстаются очень неохотно. Ибо мало у них этих билетов. Дай-то бог наскрести по сусекам хоть на экологию родного фестиваля. Где ж их взять на все шлагбаумы и посты, что стояли меж грушинцем и его фестивалем?

А те, у кого и на одну тысячу таких «билетов» не наскреблось, выходили из положения кто как: кто-то пошёл на риск — и оставил машину в лесу на подъезде к фестивалю или возле дачного массива (правда, от пыли её потом отмывать придётся долго и упорно), кто-то проник к понтону или на «Бакен-барды» козьими тропами, кто-то доехал до Маяка и пошел пёхом.

В любом случае этот квест если не экологии на пользу, то, несомненно, способствует возрождению пешего и водного туризма — резко возросло число тех, кто добирался на фестиваль на байдарке, катамаране, лодке. Ну и канонический грушинский транспорт — электричка — тоже нашёл своих сторонников.

В конце концов, не зря же год назад так трогательно прощались: «До будущей горы!»

Не зря же когда-то давно спел Визбор Юрий Иосич:

«И если где-нибудь гора найдётся
Повыше эверестовских высот,
Из наших кто-нибудь туда прорвётся,
Не хватит дня — так ночью он взойдет!»

Аудиогробы

«Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след,
Дуб годится на паркет, так ведь нет —
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили все дубы на гробы».

В. Высоцкий

Так или иначе, но песни зазвучали на поляне задолго до официального открытия. Традиционно раньше всех заработало «Междуречье», и в четверг фестиваль стартовал.

Лично меня программа главной сцены очень порадовала. Ибо уже в первый же день работы она, наконец, подвела некий, похоже, однозначный, итог многолетним спорам о допустимости на сценах Грушинского пресловутого «мультиформата».

Дело даже не в том, какая музыка лилась из колонок, пока аппаратуру устанавливали и настраивали — ну надоели уже записи Визбора, Окуджавы, тем паче ПНВ. Пусть звукачи набираются сил и энергии от близкой им музыки. Благо, с ними никто из оргов не оговаривал, что крутить.

Но вот некое остолбенение вызвал заявленный в программе главной сцены и благополучно реализованный на ней «Концерт-гадание», полное наименование: «Пушкин, Гоголь и Маршак. Спиритический концерт-гадание по книгам». Конечно, оргкомитету виднее — видимо, не хватало приглашенных бардов, и пришлось столь «мультиформатно» заполнять целый час работы главной сцены.

Дальше была вполне привычная умеренно «мультиформатная» музыка вперемешку с бардами и небардами.

Но последний гвоздь в гроб, где теперь покоятся эти споры о «мультиформате», был вбит в 24:00 в четверг, 30 июня. Точнее, в 00:03 в пятницу. Именно тогда на главную сцену бывшего главного фестиваля бардовской песни вышел «Проект «Четверг в библиотеке».

Проект сам по себе прекрасен. Классные музыканты. Профессиональные актёры, которые умеют наверняка весьма многое и классно выполняют поставленную задачу. И наверняка проект грантоёмок — какой же грантодатель не поведется на идею донести до молодёжи звучание великой российской поэзии. Поэзии, ни много ни мало, серебряного века. Какой же грантодатель не поведется на то, что великие стихи до туповатой молодёжи надо доносить единственно доступным для неё способом — вдалбливая в неё строки классиков посредством рэпа. На всякий случай миксуя их, ломая логику текста и лишая его смысла и смыслов. А чтобы не увернулась тупая молодёжь от великих строчек, ритм подложен пожёстче, интонация используется привычная для «русского рэпа», то бишь захлебывающаяся и ноюще-подвываюшая, ну а в логику строки и прочие тонкости поэтического текста вникать — это лишнее. Ибо настоящую поэзию всё одно же ничем не испортить. И так победим! И молодёжь узнает, кто такие Пастернак, Мандельштам, Ахматова, Гумилёв — и далее по списку.

Впрочем, программа была аж на час, так что, по закону больших чисел, были и удачные рэп-варианты, как минимум, «Обстановочка» Саши Чёрного была прекрасна, да и не только она. Но я ж не об этом, а об уместности на главной сцене Грушинского.

Впрочем, были моменты, лежащие просто за гранью допустимого.

Когда очередной гнусавый голос стал выкрикивать МЦ-МЦ-МЦ-МЦ, я в некотором недоумении стал искать связь между Эйнштейном и серебряным веком. Но МЦ оказался не «МЦ квадрат». Вот что я успел законспектировать:

«МЦ МЦ МЦ МЦ МЦ МЦ
Марина Цветаева, Марина Цветаева, Марина Цветаева!
Марина Ивановна Цветаева удавилась.
И была отпета патриархом.
Отпета патриархом в церкви!
Единственный поэт, отпетый патриархом.
Марина Цветаева, Марина Цветаева, Марина Цветаева!
МЦ МЦ МЦ МЦ МЦ МЦ».

Первая мысль была — у меня слуховая галлюцинация.
Вторая мысль — это вовсе не МЦ.
Это ПЦ.
Полный ПЦ.
И понял я, что мультиформат победил!!!

И борцы «за чистоту жанра» теперь наверняка будут с ностальгией и нежностью вспоминать проклинаемые ранее «Аудиогрибы».

Впрочем, у меня НЕТ НИКАКИХ ПРЕТЕНЗИЙ К АКТЁРАМ, МУЗЫКАНТАМ, АВТОРАМ ПРОЕКТА. Они честно и профессионально делали свое дело на сцене. Да и я не виноват, что для меня результат их честного труда неприемлем. И уж тем более они не виноваты ни в чём. Вопросы и претензии могли бы быть к тем, кто предоставил главную сцену Главного бардовского фестиваля России для этого проекта. Но и к ним у меня вопросов нет и быть не может. Просто главный фестиваль окончательно стал не бардовским, а «мульти-мульти-мультиформатным». Видимо, пришло время.

Пятьсот человек на один туалет

Три дня фестиваля промелькнули стремительно. Все 18 площадок фестиваля отработали хорошо и практически круглосуточно. Концерт на Горе был традиционно прекрасен и удивителен. Результаты конкурса, как и всегда, обсуждались, осуждались, приводили в восторг или недоумение с негодованием (нужное зачеркнуть).

Было очень много прекрасного Александра Моисеевича Городницкого, дай бог ему здоровья. Был народный артист Олег Митяев, до которого мало кому удалось прорваться, и был демократичнейший Евгений Евтушенко. Был упорный слух о приезде артиста, который не появлялся на бардовских фестивалях с 1-го Всесоюзного в Саратове… Конечно же, был и традиционный футбол. И высокие гости.

И очень оптимистичная пресс-конференция, которая не оставляет сомнений, что фестивалю быть! И быть ему отныне одним из «самых крупных в России музыкально-песенных форумов». И это прекрасно. Хотя это, конечно же, вовсе не то же самое, что главный фестиваль бардовской песни. Но главное, что это Грушинский.

А за почти 50 лет своего существования каким он только не был! Есть даже надежда, что через год на поляне будет не 60 (шестьдесят) биотуалетов, а все-таки хотя бы 600. Потому как настораживает меня простой арифметический подсчёт:

По «официальным данным», в 2016 году фестиваль посетили более 30 тысяч человек.
Их естественные нужды обслуживали 60 биотуалетов. Делим 30 000 на 60. Получаем 500 человек на один туалет… Так ведь ещё же два туалета украли, часть была вынужденно ограниченного доступа (они предназначались для артистов и музыкантов, членов жюри, стояли в орглагерях). Впрочем, вода в этом году по весне стояла очень высоко. Значит, и в следующем Волга все смоет.

Потаённый Грушинский

«Вот тут как раз и начинается кино…»

Ю. Визбор

В воскресенье все происходящее после итоговой пресс-конференции — фактически вне официального фестиваля. Подведены все итоги. Расставлены все точки и прозвучали сакральные фестивальные слова: «До будущей горы!»

Большинство обитателей поляны прорываются через новый квест — «Уедь с Поляны», но это уже вопрос не финансовый, а вопрос времени и умения уловить момент, когда открывается «окно» и можно проехать на поляну. Стоявшие по лесам вдоль дороги авто легко узнаваемы по слою. С поляны убывают официальные гости и изрядная часть артистов и музыкантов.

И вот тут как раз и начинается кино. Я не про очередной фильм Александра Моисеевича, хотя он был более чем уместен и прекрасен. Нет, я про то, что в официальной программе главной сцены было обозначено как: «Заключительный концерт 43-го Грушинского фестиваля», плавно переходящий в сборный концерт «Прощание с фестивалем. Поем вместе». В просторечии это именуется «Воскресный ночной концерт».

И коренные грушинцы знают: есть вероятность того, что он будет не только лучшим концертом фестиваля. Есть вероятность того, что это и будет тот самый, настоящий, истинный Грушинский, ради которого был пройден квест по заезду на фестиваль, ради которого терпеливо три дня пережидались попса и графоманство вперемешку с агрессивным самодеятельным роком и шансоном.

Традиционно: последняя ночь — это лучшая ночь Грушинского.
Это награда для тех, кто выжил.
Так вот, ночной концерт на Главной был идеален.
Это был тот самый, истинный и настоящий Грушинский.
Не зря ведь обещано, сказано и спето:

«Но наградою нам за безмолвие
Обязательно будет звук».

Эпилог

Ночная вода на протоке была как парное молоко.
Оставшийся на поляне народ был настоящим.
Фестиваль для меня лично завершился на прекрасном чувстве покоя.
Чего и всем желаю!

Точка зрения людей, статьи которых публикуются в виде авторских колонок, может не совпадать с мнением редакции.

Неделю назад стали известны результаты референдума в Великобритании о членстве в ЕС. 52% дееспособного населения проголосовали за Brexit — выход страны из Европейского союза.

Доктор философии Полина Ключникова, методист русского центра Школы современных языков и культур Даремского университета, уехавшая несколько лет из Самары, рассказала ДГ, что она думает по поводу выхода Британии из ЕС, почему результаты референдума повергли в шок остальные 48% британцев, и к каким последствиям может привести Brexit.

Результаты референдума стали для многих не просто неожиданностью, но скорее известием, близким к шоку. И не только в космополитичном, многоязыком и мультикультурном Лондоне или на процветающем юге страны, но даже там, где живу сейчас я — на северо-востоке Англии. В регионе, по традиции считающемся не только левацки настроенным, но и склонным к националистическим настроениям (доля поддерживающих UKIP (Партия независимости Соединённого Королевства – прим. ред.) одна из самых больших по стране.

Думаю, основная проблема у нас, как и по всей стране, была в том, что многочисленные сторонники RemaIN (остаться — прим. ред.) не вполне осознавали настрой оппонента. Аргументация тех, кто агитировал за выход, для меня лучше всего выражалась во фразе «Leave the EU – return to the God» — именно так гласил лозунг местного городского сумасшедшего, который регулярно выходит на улицы Дарема бунтовать против всего на свете. Весь май он гордо гулял со своим плакатом, а прохожие, посмеиваясь, украдкой фотографировали очередной его шедевр на телефон.

Уровень аргументации и общий настрой риторики других, более публичных сторонников выхода, едва ли существенно превосходил эту планку. Воспринимать всерьёз подобные заявления, казалось, было просто смешно. Сейчас мне вспоминается, что в университете, где я работаю, практически не было посвящённых грядущему референдуму событий – ни дебатов студентов, ни открытых лекций, ни общественных кампаний, в отличие от того же шотландского референдума прошлого года, который активно обсуждался: подразумевалось, что все и так в курсе, как надо голосовать хоть сколько-то мыслящим людям.

И в этом, наверное, был основной промах сторонников IN. Там, где они предпочитали промолчать, надеясь на рациональное мышление и природный common sense (здравый смысл — прим. ред.) британского среднего класса, вступали в полный голос мастера популизма и дешёвой клоунады вроде Найджела Фараджа.

Северо-восток Англии – регион с одним из наименьших в стране показателей образованности населения при довольно высоком уровне безработицы и общей экономической депрессивности и, следовательно, низком уровне внутренней и внешней миграции. Неудивительно, что популистские, изначально протестные воззвания сторонников выхода нашли здесь свою благодарную аудиторию, и впоследствии преданный электорат (в графстве Дарем почти 60% проголосовали за выход из ЕС).

Таким образом, ситуация референдума обнажила давнишний конфликт двух принципиально различных модусов существования в регионе: консервативного, националистически настроенного большинства рабочего класса и бенефитчиков (низкий уровень образования, профессиональной квалификации, социальной и географической мобильности) vs социально активного и ответственного, культурно разнообразного и интеллектуально развитого сообщества, существующего внутри и около старейшего Даремского университета, также расположенного в регионе.

Исходя из общей по всей стране статистики, голосование за выход было «старческим» — чем выше возраст, тем выше вероятность поддержки выхода. В нашем регионе противостояние было скорее обусловлено общим социальным сценарием, присущим группе: грубо говоря, тошнит ли тебя от слова «изоляционизм» или от слова «мультикультурализм».

К сожалению, моя информированность о том, как проходил сам референдум, сводится лишь к многочисленным постам друзей, знакомых и случайных людей из моей ленты «Фейсбука», которые не только отмечали сам факт участия в референдуме, но и свое решение – против выхода из ЕС. Поэтому я была уверена, что хоть и с малейшим перевесом, но IN-сторонники должны были победить. К слову, моим единственным знакомым, который проголосовал за выход из ЕС, стал мужчина за 60, уроженец маленького городка на северном английском побережье, страстный поклонник гольфа, тайской кухни и своего дома на испанском взгорье, твердо убежденный, что «хватит кормить ЕС, пора поднимать NHS» (National Health Service — общее название трех систем здравоохранения Англии, Шотландии и Уэльса — прим. ред.)

Казалось, что исход референдума был предопределен: друзья, занимающиеся политическими исследованиями, спорили только о точном распределении голосов — 53, 56, 58% голосов IN?.

Тем печальнее было пятничным утром читать их же статусы вроде «utterly ashamed to be British» или «I am not British any longer, but European» (“Стыдно быть британцем” и “Я больше не британец, но европеец” — прим. ред.). Мой близкий друг, режиссёр документального кино, родившийся в маленькой деревушке близ Дарема лет 50 назад и проживший долгое время в континентальной Европе, имеющий детей от первого брака в Кёльне, свой участок на юге Испании и заказы от клиентов по всей Европе, считает результаты референдума «ледяным душем изоляционизма», который будет иметь в его судьбе ещё не ясный, но точно негативный эффект. Его жизненная траектория, само собой, далеко не характерна для жителей региона – многие восприняли исход голосования не только как личную победу, но и как повод для дальнейших действий.

Замыленность глагола «leave» в публичном дискурсе последних лет сделала для них лозунг «leave the EU» синонимичным «leave, the EU», обозначив новый виток в непрекращающихся антииммиграционных нападках. Как и по всей стране, сразу за оглашением итогов последовала волна усилившейся агрессии относительно мигрантов, а также граждан страны не с «истинно английским» происхождением – например, в Ньюкасле, крупнейшем городе региона, уже в пятницу на центральную площадь города вышла толпа с лозунгом «Stop immigration – start deportation» («Cтоп иммиграции — старт депортации” — прим. ред.).

Сказать однозначно, какие последствия будет иметь исход референдума для страны в целом, не может сейчас практически никто – похоже, что в особом замешательстве находится именно победившая сторона. Помимо туманности экономических перспектив, например, как будет действовать дальше крупнейший работодатель региона, концерн «Ниссан», предоставляющий несколько тысяч рабочих мест для жителей северо-востока, политических амбиций голосование против ЕС объединило под своей эгидой критически разнородную группу, не имеющую какой-либо разработанной стратегии, да и вообще целостности страны — недавние выступления Николы Серджен о перспективах leave-EU для Шотландии получили большую поддержку среди населения, последствия референдума имеют и важные социальные и культурные аспекты.

На фоне учащения случаев бытового расизма, агрессии к этническим меньшинствам или людям с выраженным иностранным акцентом особенно печально выглядят прогнозы о дальнейшем карьерном росте Терезы Мэй, местной Яровой, с фиксацией на миграционном вопросе. Северо-восток и так имеет самые низкие по стране показатели доли мигрантского населения и людей, считающих своим основным языком не английский, а в свете прошедшего референдума возможно только дальнейшее изолирование региона от культурного многообразия – не только в смысле присутствия на улицах Дарема или Ньюкасла выходцев из континентальной Европы или других стран мира, но и в плане усиления региональных изоляционистских настроений.

Как изменится повседневная жизнь простых британцев? Говорить об этом тоже пока сложно. В облетевшем за последние дни весь интернет-видеоролике «простая британка» объясняет своё решение проголосовать за “out of the EU referendum”, потому что тогда ей не придётся в следующем году смотреть очередной чемпионат Европы по футболу, так как Англии не надо будет в нём играть. В то же время она больше не сможет съездить в парижский Диснейленд,чтобы увидеть там Минни и Микки, так как «закроют все границы».

С одной стороны, этот пример наглядно демонстрирует, как работает механизм принятия решения, если принципиально отказаться от «экспертного мнения, которое надоело простым людям» (золотая цитата из Майкла Гоува), как, судя по всему, и сделало большинство сторонников Brexit (сокращение от British exit — прим.ред).

С другой же, даже такой чистейший образец наивной логики отсылает к двум проблемам, с которыми ещё придется столкнуться простым британцам после выхода страны из Евросоюза. Уже сейчас эксперты прогнозируют значительную дестабилизацию структуры рабочей занятости, условий для развития малого бизнеса, а также рынка недвижимости в целом. И если в отношении последнего есть надежда на позитивные изменения – крайне не дешёвое британское жилье должно будет немного скинуть в цене, а ставки на ипотеку надеются удержать на прежнем уровне, то ситуация с работой для британцев как внутри страны, так и в пределах Евросоюза пока остается неясной.

Перспективы рабочих контрактов или краткосрочных стажировок, столь любимых выпускниками университетов, также кажутся менее радужными. Очевидно, что закрыть границы на ключ не получится даже у самых отчаянных апологетов изоляционизма, но уже сейчас понятно, что в ситуации нестабильности фунта многие рядовые британца должны будут отказаться от очередной поездки на континент, будь то традиционный девичник в Амстердаме или мальчишник в Праге, семейный выезд за солнцем на португальское побережье или пенсионерские каникулы на ставших уже совсем британскими испанских курортах. Ярые сторонники Brexita и здесь видят положительную сторону, упоенно описывая достоинства пляжей Блэкпула, британского вина из ревеня и малолитражек Vauxahall.

Длительный период экономической нестабильности и перехода к новому режиму производства и торговли также будет означать значительное уменьшение ресурсов для финансирования гуманитарной сферы (особенно при ликвидации нынешнего финансирования со стороны ЕС). С момента оглашения результатов в университете, где я работаю, уже началось активное обсуждение того, каким образом предполагаемый выход Британии из ЕС скажется на научных проектах, грантах и программах обмена студентами и преподавателями, которые университет разрабатывал и реализовывал десятилетиями. Рядовые же сотрудники обмениваются письмами с ссылкой на петицию о проведении повторного референдума. На данный момент у неё почти 4 миллиона подписантов…

Текст: Полина Ключникова