В конце прошлого года издательство «Кабинетный ученый», базирующееся в Екатеринбурге наконец выпустило в свет роман-комикс «Фанки Фунги», созданный самарцами — писателем Андреем Темниковым и художником Сергеем Рутиновым. Роман, создававшийся 14 лет, очень мало похож на то, что обычно понимают под словом «комикс». Текст и рисунки, по сложности напоминающие гравюры, здесь существуют как два параллельных потока, иногда противоречащих друг другу.
«Фанки Фунги» — целая вселенная, населенная множеством персонажей, среди которых найдется и ветеран Благотворительных войск Spazio профессор Таште, и Колёсные Зверюшки, и живой корабль «Абогада», и культовый писатель Коала Паэлья, и Черный Котик, и даже Михаэль Шумахер. Предлагаем читателям исследование мира «Фанки Фунги», проведенное писателем Сергеем Зотовым.
Андрей Темников, русский писатель, поэт, переводчик и художник, родился в 1957 году в Куйбышеве. С 1974 по 1978 год учился в Куйбышевском мединституте, в 1991 году закончил Московский литературный институт. С 1998 года Темников вместе с Леонидом Немцевым и Сергеем Рутиновым издавал журнал «Белый человек». В мае 2006 издательством «Лимбус» была выпущена книга «Зверинец верхнего мира», ставшая номинантом премий «Нацбест» и «Большая книга». Через два месяца, 27 июля 2006 года, Андрей Темников умер от инсульта на пятидесятом году жизни. Похоронен на кладбище на Сорокиных хуторах.
Сергей Рутинов — график, родился в 1973 году в Куйбышеве. Один из авторов и издателей журнала «Белый человек».
Книга Андрея Темникова и Сергея Рутинова даже до ознакомления со своим заглавием успевает нарушить все правила. Жанровому определению «Фанки Фунги» не поддаётся — ведь нельзя назвать чистую поэзию комиксом, а книжку с картинками персонажей в полный рост — традиционным романом. Роман-комикс звучит выспренно, но иного определения пока что не подобрать. Дело в том, что подобной книги еще никто никогда не делал. Ни роман, ни комикс, ни напрашивающиеся тем, кто ищет легкие ответы, графическая новелла или арт-бук не могут объяснить сложнейшую структуру книги. «Фанки Фунги» — это не фьюжн и не эклектика, не нонконформистский отказ от жанра и не пренебрежение к нему, а доселе неизвестный тип отношений между изображением и письменным текстом.
Подступившись к жанру, хотелось бы сказать кое-что о заглавии романа. Кажется, оно таит в себе почти все необходимое для того, чтобы расшифровать, посмаковать и по-настоящему прочувствовать содержимое книги. Итак, «Фанки Фунги»: первое слово — английское и отсылает нас к названию одноименного музыкального стиля, веселого и легкого. Вместе с тем не стоит забывать о том, что funky — это еще и «похотливый». Все три характеристики этого слова можно в какой-то мере применить к повествованию «ФФ»: в них довольно и брызжущего искрами юмора, и доброго веселья, а порой и фривольных инсинуаций. Второй компонент названия, fungi — латинское слово, обозначающее грибы. И правда, читая «ФФ», вам предстоит перенестись в психоделический «грибной» мир, в котором каузальные связи работают совсем не так, как в привычных книгах, а грибы могут начать расти из стен или даже оказаться персонажами.
Название романа содержит те приемы, которые используются авторами на протяжении всего повествования и работают на многих текстовых уровнях. Неповторимый стиль «ФФ» — это тонко выверенная рецептура грибов под соусом макаронизмов и варваризмов. Во-первых, грибы: нечеткая, раздробленная на множество сегментов сюжетная линия отсылает читателя к знаменитому изобретению природы — мицелию, грибнице, каждый из элементов которой обладает самостоятельным значением и независим от центра, которого в грибнице попросту нет. «Фанки Фунги» стоит в одном ряду с Интернетом Тима Бернерса-Ли, ризомой Делеза и Гваттари, «Хазарским словарем» Милорада Павича: разветвленная сеть сюжетов, не имеющих общего центра и объединенных самодостаточными сочленениями функционирует подобно мицелию. Но при всем этом внешнем сходстве «ФФ» ухмыляется вслед своим предшественникам, обгоняя их на четырех колесиках смысла: в романе нет ни детской порнографии, ни пошлости антиискусства (и тем паче еще более гнусного анти-антиискусства), ни сорняков, столь часто растущих прямо на распространившихся по миру эпигонах грибницы. Буйство жизни и безумие разветвлений — характеристика одного из многочисленных измерений «ФФ».
Во-вторых, варваризмы: на уровне текста варваризм — это слово иностранного языка, спонтанно ассимилированное и выраженное на родном языке («Фанки Фунги» вместо Funky Fungi). Таких слов в романе встречается предостаточно, и, конечно, пытливому читателю будет приятно расшифровывать их отношения с текстом. Однако суть истории не в этом. Посредством невербальных варваризмов, схватываний досмысловых, досубъектных конструкций мира и их последующим переводом на человеческий язык — в данном случае русский — в романе наглядно выражаются абстрактные для людского мышления идеи: решаются философские проблемы верности, родства, состоятельности языка (ответ: нет), свободы и истины. Так варварские «Фанки Фунги» стремятся разрушить Рим банальных риторических схем, ведущих за собой речь, и ухватить смыслы, переводя вербальное в то, что можно понять только на языке мысленных образов и отпечатков, которые в нас оставляет мир. Вся книга — это попытка перевести на русский то, что до сих пор переводилось лишь на язык желаний и жуткого.
В-третьих, макаронизмы: высказывания, говорящие на смеси разных языков (в заглавии это английский и латинский). Как вы увидите, едва перевернув страницу, «ФФ» насыщен именами, фразами и ощущениями на разных европейских языках, при этом предпочтение отдается французскому и итальянскому. В то же время на более высоком уровне идея макаронизмов работает следующим образом: книга говорит на языке, составленном из множества других — языка текста, языка иллюстраций, языка, затерянного в зазоре между первыми двумя, и надсмыслового языка, рассеянного по семантическим апориям картинок и стихов. Полунамеки и недосказанность обрывочного нарратива «ФФ», пестрящего газетными заголовками, отрывками писем и записок, поэтическими фрагментами, рисунками и схемами, стоят больше, чем три традиционных симультанных сюжета, пусть и заверченных в узел, как платки фокусника.
В-четвертых, в названии звучит аллитерация — «Фанки Фунги». Эта щелевая и глухая Ф, подобно тому как слаженный орнамент ножек танцовщиц в варьете — подспудное выражение логики капитала, является выражением более общей идеи романа о роли музыки и ритма в бытии. Орнамент рисунка и стихотворная рифма в «Фанках Фунгах» сливаются в общем потоке гезамткунстверка, и через полчаса чтения уже можно забыть о том, где картинка, а где текст, — настолько близкими по сюжетообразующей функции они оказываются в этом романе.
В-пятых, темпоральные отношения: латинское именование грибов и зажигательный фанк современности, древнее fungi из мертвого языка соседствует с современным funky. Отсутствие четкой хронологии в романе — одна из загадочных черт «ФФ», так как ее не удается выстроить в собственной голове даже после перепрочтения. «Фанки Фунги» доказывает, что хронология — это вообще понятие устаревшее, и потому их картины напоминают иконы, на которых в одном пространстве могут одновременно происходить события прошлого и будущего. Картины, кстати, хотелось бы похвалить отдельно — стиль иллюстраций «ФФ» мало кого оставит равнодушным: вермееровские трюки с зеркалами атемпорально сочетаются в романе с приемами из японской манги и европейскими техниками графики.
О «ФФ» сложно говорить на человеческом языке — вроде бы в книжке есть все, чего требует современный читатель, но все эти отдельные части состоят в настолько невообразимых связях, что порой хочется отправиться в парижскую антикварную лавку за лоскутом шагрени, лишь бы увязать все это буйство фантазии в своем сознании, привыкшем к изощренным, но плоским тропам. Посудите сами: главными героями книги являются закадычные друзья — любитель грибов Cricket и его друг Grillon, использующий живые инструменты для починки зверушек. В свободное время друзья, китсовские Кузнечик и Сверчок, занимаются созданием особой музыки, способной изменить мир. В этом им помогает десятилетняя ветреница Silvia, обожающая тепло, своего Котика и героин, ее Папа, вросший корнями в пол дома и никогда не выходивший на прогулку, профессор Таште, отыскивающий самые свежие новости в старинных фолиантах, и еще добрых три дюжины персонажей. Вместе с ними нам всем предстоит вливаться в вальсы мира, языка, мышления «Фанки Фунги» — и, только отказавшись от расхожего восприятия «реальности», романов и комиксов, книжек и картинок, можно будет вместе с Фанками Фунгами, ищущими способ обновить мир при помощи искусства, найти путь к новому языку. В «ФФ» все может показаться на первый взгляд чрезмерно пестрым и запутанным: к примеру, большинство нейтральных моментов сюжета по перечитывании оказываются жутко неприличными, а все поверхностно пошлое — более безобидным, чем можно предположить. Эстетика недосказанности и туманных намеков не играет в романе привычной роли жупела для герменевтов, с их лупами и деконструкциями: не нужно будет придумывать свои варианты концовок к открытому финалу романа, не нужно формально интерпретировать строчки и считать запятые. Так ничего не получится, и смысл «ФФ» ускользнет от вас. Но в любом случае «Фанки Фунги» принесёт удовольствие, и в этом смысле можно сравнить их с сакральным текстом. Роман необязательно до конца понимать и раскрывать, так же как для средневековых мирян было необязательным знание экзегезы и теологических теорий: они просто молились. Поэтому перечитывание романа может стать заменой повседневных религиозных ритуалов (и вы даже не умрете с голоду, поскольку в книжке есть парочка неплохих рецептов).
Определенно, «ФФ» даёт все необходимые ключи к расколдовыванию мира — четкая концовка романа раскрывает ВСЁ, что нужно знать о нем. Найти их, впрочем, не так-то просто. Здесь придется действовать решительно: несмотря на то, что в современном обществе не принято перечитывать книги (этим занимаются только дети, старики и работники университетов — говорил Р. Барт), читатель будет просто обязан перечитать, пересмотреть «ФФ» и переобдумать сделанные им выводы. Напряжение между текстом и изображением будет создавать все новые смыслы, и только все они сразу смогут стать тем, что вырастит из сырой грибницы превосходную сыроежку или даже гриб тишины.
Несмотря на несколько сложное описание, не стоит думать, что в «ФФ» нет фабулы, ансамбля персонажей, сюжетов и простых мыслей. Невзирая на то, что всё в романе прикидывается шокирующе непривычным, поняв логику языка «Фанки Фунги», можно научиться понимать то, что раньше не получалось. И самое главное приобретение после многократного перечитывания (насколько многократного — не знаю; вероятно, для иных «ФФ» станет делом жизни) — это возможность научиться читать заново. Нас, избалованных Кафкой и Прустом, Джойсом и Гийота, казалось бы, уже ничем нельзя было удивить. Однако квазиутопия мира «ФФ» может убедить в обратном.
Заказать книгу можно, например,
тут.
ДГ благодарит Андрея Рымаря за помощь в подготовке материала
Фото: Алексей Авдейчев
Фото: Алексей Кротков
