Фестиваль «Зодчество» позиционируется как главное архитектурное событие страны. В этом году кураторы Никита и Андрей Асадовы сделали прорыв в формате этой выставки, впервые задав фестивалю концептуальную рамку.
Они изменили консервативную форму перечня «достижений народного хозяйства», назвав этот винегрет другим именем – «Русское идентичное». Этот иронический жест, эффект называния все в корне изменил. Беспорядок был обезврежен и превращен в набор артикулированных элементов. Русское идентичное подавалось под соусом русского же авангарда, наследующего, по мысли кураторов, национальные традиции и якобы отмечающего 100-летие. Каким образом связаны эти смыслы, объяснено не было, и отдавалось на откуп кураторам различных экспозиций.
У нас было три формата высказывания – участие в кураторской программе Оскара Мамлеева «Метод», где три архитектурные школы представляли свое видение будущего архитектуры; презентация в рамках журнала TATLIN и круглый стол по главной теме фестиваля. Кроме того, Мамлеев собрал воркшоп на общую тему фестиваля, в котором участвовали наши студенты.
Разговор об идентичности русской архитектуры всегда волновал нас, и в рамках учебной мастерской он называется «Русский Ордер». Экспозиция является совместным манифестом со студентами и выстраивается как два ряда изображений, две горизонтальные смысловые ленты.
Верхний ряд разъясняет позицию мастерской в отношении роли профессиональной архитектуры в условиях современной российской действительности. Нижний ряд — концептуальный проект под названием «Ремонт и уборка России» — иллюстрирует концепцию тотальной реконструкции среды за пределами элитарного архитектурного процесса. Он состоит из 15 постпроектов, выполненных в манере народного чертежа.
Нам кажется, что в архитектурном смысле Россия прежде всего нуждается в уборке и ремонте за небольшие средства силами самих людей. Нас спасут самоуправление территориями, жилым фондом и их саморазвитие.
Нам кажется, что в архитектурном смысле Россия прежде всего нуждается в уборке и ремонте за небольшие средства силами самих людей. Нас спасут самоуправление территориями, жилым фондом и их саморазвитие. И в этом людям, жителям помогут квартальные архитекторы (плюс юристы), которыми станут те профессионалы, которые в большинстве своем сидят без серьезной и действительно полезной работы.
Мы назвали эту программу «Киоск архитектора», и речь действительно идет о создании совсем небольших офисов, расположенных непосредственно внутри реконструируемой застройки и напоминающих ремесленные мастерские или консультационные пункты.
Подобная инициатива будет полезна и для выпускников СГАСУ, которые перестанут отъезжать из провинции в столицы, потому что у них появится работа на местах, пусть недорогая, зато честная. Наконец-то архитекторы будут знать в лицо всех местных жителей и осязать плоды своего труда. Институт «звездных архитекторов» на этом фоне, конечно, стушуется и вслед за квартальными архитекторами пересядет в «киоски архитектора», которые будут поставлены буквально в каждом квартале.
Этика снова вернется в профессию самым непосредственным способом. Строительство большого и дорогого будет дурным тоном до тех пор, пока страна более или менее не будет приведена в порядок.
Этика снова вернется в профессию самым непосредственным способом. Строительство большого и дорогого будет дурным тоном до тех пор, пока страна более или менее не будет приведена в порядок. Будет введен мораторий на новое строительство в жанре девелоперских коммерческих гиперпроектов, и все займутся внимательным изучением и реновацией уже построенного (программа «Постпроект Россия»). Разговор о концептуальных вещах, таких, например, как «архитектура будущего», в формате технологического или языкового выверт, будет по-прежнему возможен, но в «специально отведенных местах.
С нашей точки зрения, это будет означать действительный гуманитарный поворот, т. е. поворот профессии в сторону человека и его повседневности. И если мы так трепетно относимся к авангарду как выдающейся русской традиции, неплохо было бы решить, что же нам так важно: материальное наследие или мироустроительный дух с его поиском всемирного сочувствия, солидарности и справедливости.
И насколько нам важен его (авангарда) культ прогресса, постоянного изменения, пересмотра парадигм, его отказ от фетишитизации любой статичной формы. Мы уверены, что, несмотря на крах модернистических концептов, приведших к тоталитарным обществам, авангард подарил культуре великую идею авторства как способности и необходимости от собственного имени выстраивать мир.
Несмотря на то, что слабым местом модернизма является этика, а массовое общество не готово принять этот дар субъектности, т.е. персональной ответственности за все происходящее, сама идея многочисленных авторов вместо одного АВТОРА традиционной культуры – основа возможности креативного общества и креативного города. Необходимо просто соединить этику традиционной культуры и возможность авторства авангадра, т.е., отталкиваясь от общественных и гуманитарных интересов, разработать механизмы позитивного конфликта разнообразных авторских воль. «Киоск архитектора» – один из примеров такого компромисса или культурной эволюции:
Проект «Ремонт и уборка России» разработан для нескольких фрагментов российской территории, каждый из которых ограничен квадратной рамкой. Квадрат выполняет функцию оптического прицела, в который смотрит воображаемый оператор «большого станка» на четырехмерной турели. Вот он будто бы поворачивает свой монокуляр и обнаруживает очередной фрагмент бесконечной российской земли; и в этом фрагменте открывается что-то особенное свое, что позволяет перевести повествование о происходящем в трансцендентное поле: пространство, где возникает замкнутая на себе история, история жизни и преобразования маленького местечка под номером, допустим, несколько миллиардов и миллионов — запятая – тысячных и десятых.
Это место можно вообразить как какое-нибудь «осколково» или «митюшкино» с населением тридцать пять человек, имеющих полное право жить как самостоятельная цивилизация, оно начинает осмысливаться архитекторами в аспекте совершенно особой проектной реальности.
Это место можно вообразить как какое-нибудь «осколково» или «митюшкино» с населением тридцать пять человек, имеющих полное право жить как самостоятельная цивилизация, оно начинает осмысливаться архитекторами в аспекте совершенно особой проектной реальности. И вот в этом «осколково-митюшкино» люди решают проблему обретения идентичности, но при этом, скажем честно, все события в нашей экспозиции выдуманы авторами-рассказчиками историй. Сама местность, правда, существует в реальности, которая зафиксирована на фотографиях, сделанных из окна поезда, следующего в середине ноября ближе к вечеру из Самары в Санкт-Петербург.
И ничего особенного, казалось бы, эти фотографии не сообщают, кроме той простой идеи, что за окном поезда пролегает Россия в том незамысловатом виде, в каком она есть в реальности: без всякого высокопрофессионального архитектурного вымысла.
Все в «этой России» расставлено кое-как и покрашено кое-как, и колбаса лежит сморщенная в сельмаге, и председатель пьет денатурку с лаконичным французским названием «Хеннесси», и по дороге едет «Москвич-408»…
Все в «этой России» расставлено кое-как и покрашено кое-как, и колбаса лежит сморщенная в сельмаге, и председатель пьет денатурку с лаконичным французским названием «Хеннесси», и по дороге едет «Москвич-408», за который бы в женевском антикварном салоне Игорю Петровичу отвалили бы выше крыши, и конь по имени Ландыш не ел уже трое суток, но зато Марья Петровна – лауреат премии «Педагог года», а Севастьянов Ильдар Камышевич купил придорожную бензоколонку.
Все вроде бы прозаично, но наши пятнадцать авторов считают, что на все происходящее можно взглянуть с оптимизмом. Смысл каждой отдельной сцены, снятой из окна поезда, движущегося в Санкт-Петербург, моделируется по принципу уточнения возможностей с воображаемым развитием деятельности обитателей, как будто бы вдруг встряхнувшихся, опомнившихся от спячки и ухватившихся за концепцию выживания, опираясь на свои и внешние ресурсы.
Это, как следует из историй, в основном очень скромные ресурсы, порой смехотворные — с точки зрения вовлеченных в городские евроремонты субъектов. Но в этом как раз и заключается попытка определить реалистические параметры банального средового преобразования, позволяющего как минимум не скатиться на дно, а как максимум – переродить архитектурную реальность в новой скромной версии постпроекта, когда многое из того, что нам нужно, у нас уже есть.
У нас есть дома, огороды, дети, старики, реки, излучины, столбы, заборы, синее небо, рельсы, коровы, поленницы, бывший клуб, зерна пшеницы, граненый стакан, мотороллер, деревянная лодка, председатель, писатель, солдат — многое чего у нас уже есть, и это всего лишь требует пересчета, расчистки, расстановки, ремонта, свежей краски, замены или возвращения имени. И то, как это могло бы случиться в реальности, прочерчивается и записывается в постпроекте.
Наивность изображений объясняется тем простым фактом, что в те счастливые времена, когда еще не было «архитекторов, закончивших институты», люди мечтали о красоте как о том, что сделано «честно»…
Наивность изображений объясняется тем простым фактом, что в те счастливые времена, когда еще не было «архитекторов, закончивших институты», люди мечтали о красоте как о том, что сделано «честно», а именно: дом в виде дома, забор в виде забора, розовая стена как розовая, а корова – так та вообще в виде коровы. Простые люди мечтают просто.
В воркшопе участвовали четыре студентки нашей мастерской – Алена Галина, Елена Кулеш, Снежана Лащенко, Елизавета Черникова. Вот их отчет:
Тема воркшопа — «Будущее российской архитектуры». Оговаривалось, что необходимо избежать политических, экономических и других «неархитектурных» аспектов. Нам это показалось бессмысленным, так как архитектура, как и любая другая сфера человеческой деятельности, не может развиваться автономно.
Также бессмысленно, по нашему мнению, мечтать о будущем архитектуры в нашей стране, игнорируя самый вероятный, т.е. пессимистичный вектор его развития.
Также бессмысленно, по нашему мнению, мечтать о будущем архитектуры в нашей стране, игнорируя самый вероятный, т.е. пессимистичный вектор его развития. Ведь бездумное отношение к среде, тиражирование одних и тех же типологий, курс на типовое строительство сулят нам далеко не самое светлое будущее.
В своей презентации мы попытались артикулировать эту проблему и сделать основной акцент даже не на том, каким мы хотим видеть будущее, а на том, почему в данный момент оно невозможно, если иметь в виду, что ожидается, что будущее должно быть позитивным, а также на том, что должно измениться, чтобы у него появился шанс.
Мы разделили презентацию на две основные части. Первая часть — это описание будущего, к которому приведет уже практикуемый сценарий, даже если он не усугубится, а останется прежними. Коммерческое строительство окончательно заменит архитектуру, а «звездная архитектура» как нарциссическое высказывание продолжит обслуживать амбиции истеблишмента. Политические решения, принимаемые людьми, не обладающими достаточными компетенциями в сфере историко-архитектурного наследия, не представляющими разнообразия и сложности ответов, которые способна предъявить современная архитектура, разрушат среду и будут выглядеть как приговор.
Постройки будут расти словно сами по себе, вне зависимости от контекста. Среда в таких проектах не будет играть никакого значения, роль человека, его комфорта будут игнорироваться. Будут проектироваться уродливые в семантическом, эстетическом смыслах анклавы, разрушающие типологию улицы, разрывающие целостную ткань города.
Периодически департамент культуры будет символически уничтожать объекты, выводя их из списка памятников, а иногда это будет происходить по произволу застройщика или девелопера. В расчет не будут идти ни город, ни среда, ни люди. Весь НЕДЕНЕЖНЫЙ мир превратится в объект и станет способом получения быстрых денег.
Приказы сверху по выдаче квадратных метров не будут обсуждаться, а просто приниматься к исполнению. (Как у Стендаля в романе «Красное и черное»: «Приносить доход — вот довод, решающий все в этом маленьком городе. В этих словах воплощен образ мыслей огромного большинства его обитателей».). Мы пришли к выводу, что для того, чтобы у архитектуры России появилось будущее, архитектурный процесс в том виде, в каком он существует сейчас (то, во что он превратился), должен умереть.
Вторая часть презентации – это иллюстрация того, что будет, если всё же произойдет ряд изменений и, соответственно, появится возможность другого будущего. Поэтому мы проектируем не объект или группу объектов, а возможные сценарии развития города.
По словам архитектурного критика Александра Раппапорта, “температура истории остывает”. Поэтому кажется необходимым перестать строить новое, а проектирование сделать инструментом наведения порядка. И для того, чтобы упорядочить среду, являющуюся очень сложной структурой, нужно детальное, внимательное, кропотливое исследование.
Для того, чтобы упорядочить среду, нужно детальное, внимательное, кропотливое исследование. Таким же должно стать проектирование — острожным, с придыханием, с уважением к сложившемуся микрокосму.
Таким же должно стать проектирование — острожным, с придыханием, с уважением к сложившемуся микрокосму. Для подобного уровня действий нужны профессионалы, люди не просто с диплом архитектора, но обладающие культурой мышления, критическим восприятием, уважением к реальности, интуитивным чутьем, чувством социальной ответственности и этики.
Конечно, чтобы появились все эти эфемерные вещи, необходимо прагматическое основание, на котором они произрастут, — передача права решения людям, обладающим нужными компетенциями; ограничение влияния представителей власти и крупных инвесторов на профессиональное сообщество; активизация городского сообщества, превращение жителей в профессиональных горожан; утверждение правил регулирования местной застройки, что приведет к контролю над безопасностью среды, возникновению дружелюбного и целостного облика улиц, появлению системы пешеходных и общественных пространств различного уровня приватности, возникновению соседских связей, увеличению плотности существующей застройки, интеграции природы в городскую среду.
Нам кажется, что только в результате таких основополагающих изменений город сохранит или приобретет свой городской статус, а профессия архитектора сохранит достоинство и оставит за собой право развивать сугубо профессиональный дискурс.
Конечно, нам было очень интересно участвовать в таком значительном архитектурном событии, как «Зодчество». Но кое-что оставило неприятный осадок: нежелание видеть реально существующие проблемы. Это было заметно и в воркшопе, в котором мы непосредственно участвовали.
Мы по-прежнему не можем понять, какой смысл мечтать об утопических городах будущего, когда мы вот-вот потеряем то малое хорошее, что есть в наших городах сейчас, и не делать ничего, чтобы сохранить и развить это?
Нам показалось странным, говоря о будущем, не обрисовать его реальные перспективы, которые мы можем представить по существующим проектам, реализация которых намечена на ближайшие годы. Как ни странно, это было воспринято в штыки. Мы по-прежнему не можем понять, какой смысл мечтать об утопических городах будущего, когда мы вот-вот потеряем то малое хорошее, что есть в наших городах сейчас, и не делать ничего, чтобы сохранить и развить это?
Текст: Алена Галина, Снежана Лащенко, Елена Кулеш, Сергей Малахов, Евгения Репина, Елизавета Черникова.
Экспозиция создана в соавторстве со студентами: Ксенией Акимовой, Юлией Анашкиной, Никитой Беляком, Анной Березиной, Сергеем Борановым, Михаилом Войновым, Аленой Галиной, Ксенией Гориной, Ефимом Николаевым, Екатериной Князевавой, Еленой Кулеш, Снежаной Лащенко, Эдвином Мартиросяном, Юлией Мироновой, Кириллом Павловым, Дарьей Первовой, Екатериной Поляковой, Оксаной Портновой, Инессой Потаповой, Дмитрием Сомовым, Алиной Садриевой, Вероникой Синицыной, Еленой Скрынниковой, Марией Тур, Елизаветой Черниковой.
Главная фотография: © Вадим Кондратьев
Фото из профиля Юлии Винокуровой «ВКонтакте»
Иван Комиссаров «В Жигулях»
Валентина Матвиенко «Ёжик под ёлкой»
Фото: ©Алексей Авдейчев
Фото: ©Алексей Авдейчев 
