Интервью с одним из тех немногих людей, которые действительно увеличивают в Самаре количество туристов.
На теплоходе музыка играет, кто-то там стоит один на берегу, туристы пляшут под Лепса на палубе… А над всем этим – капитан теплохода «Павел Бажов» Петр Липин. Не пляшет, а следит за тем, чтоб отдыхающие не попадали друг за другом в Волгу и в полном составе добрались до пункта назначения. Потому что речной круиз для него – серьезная работа. А не эти вот ваши магнитики на холодильник из Елабуги.
Волжанам, а особенно нам тут, в «Другом городе», повезло. Упитанная скотина объедает склоны Жигулевских гор и сама сдается на молоко и мясо. Вскормленные на местных зерновых курицы яйценосят со скоростью электронных коллег из игры «Ну, погоди!». Сизая ежевика прячет от грибника пестрые сыроежки. Рыба клюет на хлеб, соль и доброе слово. Голод в Поволжье? — не, не слышали… ну, по крайней мере, давно не слышали.
За Волгой построить дом, а также вырастить ребенка и дерево приятнее и легче, чем в городе. Автор фото: Илья Дмитриев
За Волгой построить дом, а также вырастить ребенка и дерево легче, чем в городе. Автор фото: Илья Дмитриев
Однажды в середине девяностых друзья моих родителей привезли ЗаВолгу немцев. Не каких-нибудь, а представителей банка, выдающего кредиты на развитие малого и среднего бизнеса. Делегацию переправили на катере Прогресс-2, оснащенного мотором Вихрь – в нашей детской компании это сочетание технологий уже тогда именовали «вонючее корыто». Немцы перевели дух после короткого и нелегального круиза, осмотрелись, и в первые минуты пребывания на Среднем пляже решили, что с раздачей кредитов в Самаре надо завязывать.
Текст: Данила Телегин
Бедняги подумали, что их привезли на экстремальную экскурсию в гетто для тех, кому не нашлось места в городе. Вокруг были слегка одетые и красные кожей, но почему-то довольные маргиналы. К тому же впечатление усугубляло орущее «Русское радио» и наши соседи по участку – ненормативную лексику они подавали с такой экспрессией, что суть месседжа была понятна без перевода.
Однако же, через несколько часов, отпоенные и отлупленные в бане березовыми вениками гости признали, что ЗаВолга — это мило. И никак не объяснить, почему, пока сам не почувствуешь. Но мы все-таки попытаемся рассказать.
Последние лет сто на правом берегу Волги в окрестностях Самары отдыхают все, кому не лень. Можно сказать, что это дачи, где не нужно возиться на огороде. Или что это такой курорт в самодельных бунгало, с «Жигулевским», песочным пляжем и ягодами-грибами-рыбалкой. Главное, называть правильно: ЗаВолга в наших краях — это самостоятельный термин. И писать следует именно так, слитно, не по правилам русского, а как интуиция подсказывает.
В любом случае, это отличное место, чтобы провести детство, старость и все время между ними. Вот, например, некоторые занятия, которыми можно заняться на той стороне, если тебе 10-12 лет:
Купаться до посинения, а потом валяться в горячем песке;
Ходить за дровами для вечернего костра, быть покусанным комарами;
Исследовать близлежащие леса и овраги во время масштабной игры в прятки;
Проводить ревизию диких яблонь, попутно собирая ежевику;
Рассказывать страшные истории у костра, в процессе жарить хлеб.
Ну а людей взрослых радует уже то, что можно вообще ничем не заниматься. И выпивать параллельно, если хочется.
Ирина ГОЛОВИНА, дизайнер хэнд-мейд аксессуаров
ЗаВолгой у нас была большая компания детей, и нам никогда не было скучно. В корнях деревьев делали всякие шалаши, полиэтиленом перетягивали корни, таскали всякие фанерки, стулья туда, в дождь сидели там в карты играли… За костром какие-то страшилки друг другу рассказывали, жарили белый батон с солью и подсолнечным маслом — это один из любимых вкусов детства….Помню как кто-то из взрослых в процессе обычной беседы на пляже раскопал глубокую яму (я туда, наверное, в полный рост уместиться могла) под ивой, и мы сделали там клад (две самодельные куколки). Он там, может, и по сей день хранится… Помню неповторимый запах дыма от самовара, который топили шишками, за которыми ходили специально далеко в сосновый лес и набирали их в мешки. Как-то по глупости полезла на одну из этих сосен и сильно ободрала себе ногу. О! Еще я помню крутой поход, который нам устроил папа подруги: обошли, наверное, весь Поджабный, жутко устали, но впечатлений была масса. Ходили вброд, переходили болота, через камыши, шли через леса, где много комаров. Набрали всяких находок — шишек, ракушек и прочих мелочей. Наконец, мы делали — космические корабли. Копали ямки в песке, делали приборную панель из камушков, стеклышек и палочек, летали на Марс.
«ЗаВолга» как географическая категория встречается во многих городах. Но только в Самаре этот термин означает одновременно обширную рекреационную территорию и состояние души. Границы ЗаВолги определить трудно, но правильно будет написать, что большая часть ее разместилась в пешеходной доступности от остановок речного транспорта. Причем, тех, что ближе к Самаре — на острове Поджабный (Проран, Средний Пляж, Нижний Пляж) и ноунеймовой территории, которая технически не остров, но все называют ее Зеленая Роща. Если местный собирается туда, он в первую очередь скажет, что плывет ЗаВолгу, а потом уже уточнит, куда именно. Если же собирается в Шелехметь, в Подгоры или на Гаврилову поляну, то тут уже чаще произносят конкретные названия. Чем дальше от Самары — тем меньше ЗаВолга. К примеру, Ширяево — это почти всегда Ширяево, хотя тоже на другой стороне реки.
ЗаВолгой существуют свои традиции строительства. Ведь многие отдыхающие живут там все лето (большие фанаты — дольше), палаткой не обойтись, нужно нечто более основательное… Говорят, когда-то принято было рыть землянки. Но лично я уже застал эпоху домиков из фанеры, то есть нескольких щитов, которые будучи скрепленными авторским способом, образуют стены и крышу. Плюс полиэтилен, рубероид, баннерная ткань. Зимой детали этих обманчиво хлипких конструкций закапываются в специальные ямы, куда не проникает ни снег, ни вода.
Из-за весенних паводков блага цивилизации, вроде водопровода или электричества, здесь не встречаются, так что аборигены существуют как бы в параллельной реальности – вполне реально iPad читать при свете керосиновой лампы. Собственно, отсутствие возможности организовать здесь все «по-человечески» оберегает ЗаВолгу от коттеджной застройки, турбаз и прочих бед.
В общем так: у каждого человека есть свой кусочек рая на земле. Так случилось, что мой рай — Средний пляж на острове Поджабный. Впервые я попала туда будучи полуторомесячным младенцем. И до сих пор старожилы припоминают, как мама меня «вот под этим деревом сиськой кормила». Или «иду я, смотрю, сверток лежит, пригляделась, а это ты» )) А если быть точной, моя жизнь зародилась именно там. Став взрослой, я как-то высчитала, что зачали меня теплым сентябрьским днем 1982 года в палатке, на Среднем пляже. Мама, потупив взор, подтвердила мои догадки)) Здесь вполне уместно определение «малая родина». Я очень люблю свой город, люблю Самару и не отрицаю, что я городской житель. Но отними у меня возможность летом жить на той стороне Волги – и я потеряю почву под ногами. Не могу по-настоящему отдохнуть где бы то ни было. Только там. Там человека бросает из крайности в крайность, из шумных компаний по выходным к тихим вечерам по будням. И все это такое родное и близкое. Все люди тебе друзья, и даже больше. Ходишь босиком по песку и будто впитываешь энергию земли. Наблюдаешь, как легкий ветерок играет листвой, на фоне синего неба, и ощущаешь при этом истинное спокойствие. Ночью в палатке слышишь, как волны тихонько шуршат, на той стороне собаки лают, лодка шумит мотором,проходя мимо… Это как лучшая в мире колыбельная для меня.
Рассветы бывают там особенно красивы в безветренную погоду. Перед восходом солнца вода становиться совершенно гладкой, как зеркало, а воздух делается розового цвета. Плывешь будто в розовом молоке. Непередаваемые ощущения.Масса людей, так же как и я, не мыслят себя без лета ЗаВолгой. Семьи живут там из поколения в поколение. Жизнь обрастает историями, легендами и приданиями, свидетелем которых иной раз была я сама.)) Те, кто ездят на Грушу говорят, «у вас тут как на Груше,только все лето». А по-моему у нас гораздо круче, чем на Груше ))
Имущественные отношения ЗаВолгой сложные. Большая часть территории, как считается, принадлежит отдыхающим, и в итоге можно сказать, что здесь сформировался некий особенный общественный строй. Местные живут взаимопроникающими группами. Теоретически вы, то есть условный посторонний, можете приехать и обосноваться в любом свободном месте. Но скорее всего постоянные обитатели вас попросят удалиться, и переспорить их не удастся. Шанс понравиться им невелик. Тем более, что контингент ЗаВолгой уживается самый разнообразный, и отношения между ними и без вас сложны. Например, справа от моих родственников жили архитекторы, художники и врачи. А слева — персонажи, которым «нельзя» фотографироваться. Уж не знаю, как на том берегу поддерживается охрана порядка. Скорее всего баланс добра и зла сохраняется благодаря тому, что конфликтующие стороны всегда вспоминают, что приехали расслабляться, отдыхать, а перебраться жить на другое место практически невозможно. Да и совсем уж негодяев и алкашни тут мало, поскольку организация и поддержание быта требуют кое-какой самоорганизации и усилий.
КОНСТАНТИН ТУМАНОВ, музыкант:
ЗаВолга 76. Конец недели. Папа, Мама, Баба, Деда, дядя Миша, дядя Женя, тётя Валя, подруги тёти Вали, тёти Таты и друзья и ещё… дяди с тётями и с титями… Ну просто всё, что хоть как-то дружит – грузится в ПС-ку и переправляется на «Зелёную Рощу». Прямо с пристани на Полевой. В субботу утром… В кассе билеты, народу много, все в шляпах и панамах о-очень ранним утром (ну, кто как успеет). Собаки успевают первыми! Сойдя к песку по каменным ступеням … держишь под мышкой морду поскуливающего пса, который, наверное, переживает больше всех присутствующих: «Будет, наконец, ЭТО!?» Будет! Обязательно будет! Пэ-Эска. Большая открытая лодка со скамьями вдоль бортов и в середине что-то вроде трактора, только капотом назад. Это рубка капитана. Мотор урчит просто ласково. Ну, так: тыр–тыр–тыр… Ни вот тебе «ВЖЖ-вжж!!!» — и все поплыли! Десять минут плывет эта чудесная лодка между мирами. У всех присутствующих меняются лица. Оно и понятно. Река ласкает брюшко ПСки, свежий ветер треплет волосы женщин, мужчины улыбаются и пошевеливают ноздрями… Всегда возникает ощущение некоего покидания Родины. Вроде ты здесь, твой дом видно на том берегу, но ты перешел Реку… И это-правда. Более того, так всегда. А уж там! На той стороне люди прямо вдоль берега среди тенистых деревьев сразу расстилают скатерти, начинается суета по поиску дров, открывашек для «чебурашек» , ножиков для колбаски, помидорчиков и огурчиков. «Жигулевское» и «Буратино», заботливо припасенные накануне, отправляются в воду вместе с галдящими от восторга мелкими детьми! Дети усердно закапывают в песок пузатенькие бутылочки!
Всем хватит места! Кто приехал позже, тот вынужден пройти вдоль берега и словить свой кайф дальше от пристани! Подгоревшая публика из тех, что «до вечера», будет потом ломится на последние ПС-ки, дабы вернуться домой и насладиться радостями, предоставленными электричеством. Две программы по телеку, чуть больше — по радио. Но даже по такому люди успевали соскучиться за денек… Ну а еще по телефону. У оставшихся на правом берегу программа продолжала развиваться по задуманному сценарию. Правый берег не был так обжит. Основная часть публики ставила палатки и разводила костры на самом берегу Волги, но были и такие, кому интересно уйти глубже в лес. А лес был в полном смысле этого понятия. И звери были. Лоси, лисы, ежики, кабаны даже были. Одно из самых ярких воспоминаний детства о ЗаВолге — «лягушачий концерт» на протоках. Тогда я еще не знал, что лягушки могут квакать настолько громко и массово. Мы не могли их перекричать!… Мы ловили рыбу по имени Сом, и она не боялась ни нас, ни лягушек. Она считала, что именно у нас есть основания избегать этой феерической встречи. Я не скажу, что она сильно ошибалась…
На Поджабном в свое время даже можно было устроить огород. Тягу к земледелию не могли побороть ни малопригодная почва, ни советская власть, однажды попытавшаяся сравнять все «дачи» с землей, ни наводнение, полностью затопившее остров и лишившее его тушканчиков. Но сейчас огородов практически не встретить — ушло то поколение, да и плотность заселения уже совершенно иная, большая.
Конечно, картина будет неполной, если рассказывать только о романтике а-ля «Черная кошка, белый кот». ЗаВолга — это излюбленное место организаторов всевозможных опен-эйров. Озеро Песчаное на Коровьем баламутят то гитарные риффы, то дабстеп. Развлекательный комплекс Kin.Up приспособил островок на полпути к Зеленой Роще под еженедельные рейвы с перепихонами в кустах. Там же один олигарх устроил однажды концерт группы Rasmus. На острове то ли Голодном, то ли Голодненьком, который игнорируют Яндекс-карты, иногда устраивают шабаши художники, занимающиеся contemporary art. Еще на той стороне есть клубы занятия парусным спортом, лодочные станции и т.п. Но дух ЗаВолги все-таки не в этом. Его создают тысячи людей, которые не готовы променять свой отпуск на правом берегу на любой другой вид досуга.
Если прошедший день для вас оказался Днем Знаний, ночью не ждите крепкого и здорового сна. Во всяком случае, будьте уверены: поговорка «меньше знаешь – крепче спишь» работает. С другой стороны, беспокойный сон может пригодиться для преодоления внутренних конфликтов. Об этом рассказал «Другому городу» сомнолог, психотерапевт, заведующий Сомнологическим центром диагностики и лечения расстройств сна при Самарском областном госпитале для ветеранов войн Игорь Пудиков.
Текст: Екатерина Хрипунова
Игорь Пудиков. Автор фото: Катерина Хрипунова
— Правда ли, что знания умножают печаль и провоцируют бессонницу?
— Только полный дебил может игнорировать то, что беспокоит. Нормального человека вообще жизнь волнует. Если появляется какая-то тема, которая взволновала, то вечером, перед засыпанием, она в голове начинает активизироваться, актуализируется и вызывает определенную реакцию активации симпатической нервной системы. А симпатическая нервная система — это такая система, которая, наоборот, мешает человеку заснуть. Поэтому естественно, что когда человек стоит перед необходимостью сделать какой-то выбор, что-то решить, то сон приходит гораздо хуже. Так что высказывание «меньше знаешь — крепче спишь» — справедливо.
— А метод обучения во сне существует? Богатеет ли Илона Давыдова?
— Проводились такие исследования, и они не подтвердились. На самом деле, обучение во сне гораздо менее эффективно, чем наяву. Если кто-то из ваших читателей положит магнитофон под подушку, наденет наушники, думая что во сне получится выучить что-то лучше, то вынужден разочаровать. Ничего такого не будет. Во сне вы отключаетесь от внешнего мира. Наушники разве что нарушат сон, но информацию запомнить не помогут.
Видите ли, сон нужен человеку для того, чтобы разобраться с тем, что он в бодрствующем состоянии набрал. Нужно все разобрать по полочкам, классифицировать, отправить в память. Там и так задач много.
Тем не менее, сон имеет определенное отношение к обучению. Очень интересно смотреть на студента перед экзаменом — сразу видно двоечника или троечника.
Вот, например, человек пришел бледный, с синяками под глазами, говорит: «Учил, всю ночь учил, даже не спал!» И вот это очень плохо. Что происходит, когда человек учит? У него информация остается в оперативной памяти, затем она должна перевестись в долговременную память. Но чтобы это произошло, нужно определенное количество парадоксальной фазы сна. Так что если кто-то учит, то нужно обязательно потом поспать. На следующий день поучить — и опять поспать. Тогда мы точно можем гарантировать, что информация усвоилась. Причем, опытные студенты самое важное учат в последний момент, перед сном. Информация, которая была получена непосредственно перед сном, действительно усваивается лучше. Сон начинает перегонять в хранилище памяти то, что было ближе. В последнюю очередь — информацию, которая утром была.
СПРАВКА: Мозг человека работает в двух режимах — дневном и ночном. Ночной режим в свою очередь подразделяется еще на две фазы — дельтасон (глубокий сон, когда падает температура тела человека, снижается давление, глаза закатываются, расслабляются мышцы) и парадоксальная фаза сна (мозг здесь работает так же, как при бодрствовании, глаза движутся под веками горизонтально туда-сюда, человек потеет, у мужчин эрекция, дыхание учащенное, но мышцы по-прежнему расслаблены). Большинство снов человек видит в парадоксальную фазу сна. Для определения фазы сна ученые используют прибор полисомнограф, который с помощью датчиков определяет тонус мышц в уголках глаз.
— То есть, если переспать, то с мыслью?
— Ага. Еще утро вечера мудренее. Есть нейрофизиологическое обоснование этой пословицы. Во время парадоксальной фазы сна мозг перерабатывает информацию. Есть такой участок мозга — гипокамп, который отвечает за то, какую информацию мозг уловил днем. Что у человека находится в оперативной памяти. Человеческий мозг — это компьютер. И в парадоксальную фазу сна как раз гипокамп переводит информацию в хранилище памяти, делает ее багажом.
И еще одна интересная гипотеза — она как раз связывает то, что человеку снится. Во снах причудливым образом соединяются два рода информации. Одна информация – недавняя, которая за прошедшие сутки поступила. А вторая — давнишняя. Зачем каждый раз запоминать все? Так мы быстро израсходуем память. Поэтому мозг фильтрует, и этим тоже занимается гипокамп. В итоге человек видит сон — странное сочетание знакомого и чего-то неизвестного. Эта теория подтверждается: если гипокамп разрушить, люди перестают и сны видеть, и память нарушается.
Есть другое косвенное подтверждение той же гипотезы. Дело в том, что часть сна связана с памятью, а другая часть — с решением проблем. То есть, каждый обладает личным психотерапевтом, и для этого не надо быть олигархом или жить в Америке. Психотерапевт — это сновидения. Если человеку приснился сон, это означает, что человек решил какую-то проблему, конфликт. Другое дело, что понимать под конфликтом? Однажды снится мне, как я еду в больницу. На кафедру, на маршрутке. Но маршрутка какая-то странная — идет по трамвайным путям. Странно, да? Я начинаю думать: откуда этот образ взялся? И вдруг вспоминаю, что за день до этого я, стоя на Стара-Загоре, думал, на 38 автобусе, 19 трамвае или на маршрутке мне ехать? Поскольку я опаздывал, не мог решить. Я это не воспринимал как конфликт, но мой сон-психотерапевт сказал: «У тебя, батенька, есть проблема». И предложил решение. Фантастическое, ну и что?
Тут надо учитывать: сновидение — это однозначно послание самому себе. Послание одной части личности. Ночная часть — это альтерэго дневной части, бодрствующей. Но послание это, можно сказать, на китайском языке, остается только догадываться, о чем оно. Представьте, вы получили такое письмо. Вдруг оно о том, что ваша прабабушка оставила вам наследство в Китае в несколько миллионов долларов. А может, вас китайские власти разыскивают. То есть, что-то очень важное. А вот что? Как определить? Человечество издревле пытается подобрать ключ, как мы прочитать, расшифровать это послание. Самый древний метод — это сонники. У Пушкина описано, помните? Татьяне снится сон:
«Ее тревожит сновиденье. Не зная, как его понять, Мечтанья страшного значенье Татьяна хочет отыскать».
И она берет Сонник Мартына Задеки, и смотрит, кто ей приснился: лев, мельница… И она читает и не поймет. Есть прекрасная аналогия в компьютерном мире — Google-переводчик. Представляете, вы нашли какую-то статью на английском языке, скопировали… Бах!. Перевод готов. О чем? Можно догадаться, но детали он не передает. А ведь в них самый и интерес. То есть сонники, по большому счету, не работают, потому что перевод в них очень приблизительный. Все равно, что под водой смотреть без маски. Язык человеческий, неважно какой (русский, английский), состоит их двух частей: первая – лексикон, вторая — синтаксис. В разных языках эти правила разные. Более подробно о том, какие предлоги что значат на языке сна, говорится в психоанлизе Зигмунда Фрейда. Прекрасная книга вышла у него в 1900 году — «Толкование сновидений». Это, по сути дела, учебник иностранного языка, языка снов. Конечно, с тех пор прошло много времени, появились новые работы. Но Фрейд — это как Пирогов в хирургии. Тот тоже был прекрасный хирург, но сейчас так не оперируют… Так вот, Фрейд предложил не смотреть в сонник. Он считал, что образы снов очень индивидуальны. Ни один сонник индивидуальность не учитывает. Фрейд предположил: чтобы толковать сон, нужно спросить у человека: «А что это значит?» Как правило, доступ сознательный у человека закрыт. Поэтому Фрейд разработал специальную методику ассоциативного эксперимента, и она себя полностью оправдала. С помощью ассоциаций мы можем реконструировать смысл сна, и прочитать таким образом загадочное послание от китайской бабушки.
— А можно стереть информацию из памяти? Как в «Вечном сиянии чистого разума»? Или как в «Начале»?
— Нууу… дааа… Но стереть… Человек, конечно, похож на компьютер, но мозг более совершенен. Из компьютера можно стереть всю информацию, из человека не получится. Можно так сделать, если мозг разрушить. Но у человека эволюционно продуманная система архивации материалов, сохранения, дублирования. И поэтому стереть информацию невозможно, можно затруднить или облегчить доступ к ней. Внешне это будет выглядеть как то, что мы можем стереть. Или, наоборот, что-то новое человек волшебным образом может узнать. На самом деле мы можем узнать то, что уже содержится в мозге. В состоянии гипноза, которое чем-то похоже на состояние сна, можно получить доступ к информации, которая в человеке сидит. Но он сам не знает, что она у него сидит.
— А какой тип личности больше склонен к анализу своих снов?
— Есть люди спонтанные, которые относятся ко сну мистически: это божественное послание, некий мистический голос, что-то тайное… Как правило, мистические взгляды не работают. Более эффективен научный подход к сновидению. К самоанализу ведь склонен человек сложного душевного строения. Олигофрен не испытывает внутреннего конфликта. И чем больше сложноорганизованный человек, тем больше у него в душе конфликтов. Соответственно, ему и психоанализ может помочь. Он может превратить собственные конфликты из тормозящих в развивающие. Прагматичное отношение мало кто культивирует. Это, наверное, связано с тем, что в России не привыкли уделять внимание собственной душе, психике. Больше интересуют материальные вопросы. Работа со сном — это больше самоанализ, и в долгосрочной перспективе она себя оправдывает даже в материальном плане. У нас это не развито, как и посещение психоанализа. Это я говорю про наш город, хотя в Москве ситуация несколько отличается.
Результаты полисомнологии. Из архива Игоря Пудикова
Исполнители песен о Волге рассказывают, почему, зачем и как они их поют.
Текст: Данила Телегин, Андрей Кочетков
Владимир Пахомов, руководитель Государственного Волжского русского народного хора им. П.М. Милославова
«Сама местность повлияла на волжские песни. В них можно услышать широту, глубину и плавность Волги, красоту ее берегов, судьбы бурлаков и рыбаков. Хороводы, распевы — все это идет от состояния души волжанина.
Волжский народный хор придерживается полуакадемической манеры; звук очень объемный, но не кричащий, а плавный, прикрытый. Такова саратовско-самарская манера пения.
Помогает раскрыть все богатство звучания волжских песен то, что в нашем хоре несколько женских групп, а также полный набор мужского хора, и расставлены они по-особенному. Вообще наш хор — это три огромных цеха: вокальный, инструментальный и хореографический. Танцы у нас короткие, но очень емкие и выразительные. Оркестровки отличаются богатством гармонии. Все вместе эти составляющие позволяют нам полностью передать суть волжских песен».
Оркус, группа Mordor, повелитель
«Песня «Рок-н-Ролл Волга» была написана под впечатлением от нескольких первых cамарских фестивалей. Отличная организация, гостеприимный город и потрясающая рок-н-ролльная атмосфера, царящая и на площадке, и за кулисами, вызвали во мне самые позитивные эмоции. И однажды они вылились в песню. Я рад и горд, что уже несколько лет подряд «Рок над Волгой» открывается именно ею».
Ирина Сурина, кантри-фолк певица
«На Волге первый раз побывала в Самаре, несколько лет назад с фестивалем МАМАКАБО. Потом приехала на Грушинский летний в момент разделения фестивалей, по приглашению друзей… Песню люблю с детства! Исполнять ее стала случайно: нужна была песня про Волгу на Зимнем Грушинском, попросили спеть меня. Воспользовалась, так сказать, моментом, с тех пор и пою. Иногда!»
Владимир Бузин, «Весна на улице Карла Юхана», гитарист и автор песен.
«Весной я выходил на улицу и бросал спичку в ручеёк у дороги, как корабль она неслась в речку Городню, Городня впадала в Москварику, Москварика в Оку, Ока в Волгу под Нижнем. И нёсся мой кораблик до самой Волги, до той небесной Волги, которая до самого неба.
Так случилось что видел я Волгу и у истока где пил её воду, и подо Ржевом, где Волга встречается с Вазузой, и в Твери, и в Угличе зимой пил вино на берегу заедая колбасным сыром, и в Ярославле, и в Костроме, и в Нижнем где впадает Ока, а на Оке я провёл всё своё пионерское детство.
Видел Волгу и в Казани, и уж не вспомню сколько раз в Самаре, и в Астрахани. Видел и с борта самолёта, и в жуткой лодчёнке в 3 часа утра, не дай Бог, перевернётся.
Ира же волжанка, с волжским загаром, с Волгой в белых волосах.
С голосом Волги.
Тихим и буйным как ушкуйнички, иногда.
Волга течёт через нас, сквозь нас, и рядом с нами.
И эта моя спичечка всё плывёт и плывёт в мою небесную Волгу, а Волга уходит прямо в синее, синее небо…»
Олег Каданов, «Оркестр Че», вокалист
Первое знакомство с Волгой у меня крепко завязано со знакомством с женой. Кира была организатором наших первых концертов в Тольятти и Самаре. И когда мы приехали в Тольятти первым делом нас повезли к Волге. Невероятная мощь и красота крепко поразили нас! По приезду почти сразу-же родилась песня под названием Волга.»
Демиан Моргачёв, «MAD», гитарист
«2004 год. Август. С Андреем Березовским (шаманом из группы » Руки», ландшафтным психотерапевтом и владельцем парусного катамарана) в жуткий шторм шли против течения с Васильеских островов в Самару. Холодный дождь ночью. Какие-то пароходы из ниоткуда, воющие по волчьи берега, молнии сверкают, нервы, Пинк Флойд, алкоголь, викинги, психотерапия… Ладно, кое-как легли под утро спать.
Наутро,- несколько строчек про необыкновенный характер и крутой нрав девушки нашей, главной любимицы — Волги прямо сами родились из ниоткуда.
Какое-то обрывочное воспоминание об этом летнем приключении существует, конечно же, в самой песне. Но «классический» вариант появляется позже, намного.
2006 год. Лето. Июнь месяц. Вова (Кострюков) пишет набросочек первого куплета. И отличный запоминающийся мелодический ход припева для несуществующей песни о Волге. Показывает его мне на репетиции.
Что делать говорит? Есть кусочек… А дальше, убей не могу двинуться. А про что песня то? Ну как о чём? Люди на лето сматываются за Волгу, живут на Среднем Пляже, на Проране и далее по течению. Целые поселения, целые поколения. А на город смотрят из-за реки, дома осенью разбирают и закапывают, а в апреле выкапывают, ставятся, осваивают и такие круговороты, представь, каждый год. Чувство такое: дом не там, где Самара, а там, за Волгой, в палатке, на кухоньке из клеёнок и девушки особенные, какие-то заречные…
Если что придумается дальше — хорошо. При соединении двух одинаково прекрасных слагаемых — сумма конечно же, сами понимаете… Так и пели на одну мелодию один куплет Володин плюс два моих в пристяжку, нам нравилось… Сначала просто под гитару пробовали на друзьях и знакомых. Потом как-то образовалась сама аранжировка.
А о чём эта песня? Мне кажется, обо всех нас живущих на этих берегах… О том что мы любим…»
А вот еще несколько песен, чьих исполнителей нет среди живых либо в буквальном, либо в медийном смысле.
Список вузов Самары в самое ближайшее время может пополнить Федеральный Университет. Звучит впечатляюще, правда пока сложно представить, что это за монстр, и как он повлияет на качество образования. «Другой город» попытался разобраться, и пока не увидел в создании суперунивера чего-то особенно воодушевляющего либо злокачественного.
Активно осваивается территория за рекой Самара, планов по ее застройке великое множество. Что-то уже построено и кто-то там уже живет, но в сознании большого количества горожан, одним из самых отдаленных и окраинных районов города по-прежнему остается «городок Металлургов», в простонародье — «Металл».
Границы нашего с вами любимого города неуклонно расширяются. Там, где еще пару лет назад трясли своими гривами рокеры и их поклонники, стройными, трехэтажными рядами высятся кошелевские дома-близнецы.
Что знает обычный житель нашей большой и разной страны про Самарскую область? Вполне может быть, что ничего. Ноль. Nada. Этот житель, наверное, даже не оскорбился, когда в Rolling Stone написали, что Cheese People из Саратова. Про Поволжье еще куда ни шло — тут вроде как Great Russian River, как же, как же, слышали. Есть даже Ассоциация городов Поволжья, которая считает, что собирательный имидж – уже лучше, чем ничего. Но нам кажется иначе: мы думаем, что в наших берегах есть нечто неповторимое. Так что мы обнаружили десять особенностей, которые не позволят перепутать самарское Поволжье с каким-либо еще.
С выпускником ВГИКА, которого однокурсники официально прозвали Режфедом, мы встречаемся в баре недалеко от Ладьи. В тот самый жаркий час, когда охота пикаперов тщетна, а бодибилдеры делят пляж с офисными служащими, променявшими обед на купание. Самарцу Федотову, большую часть времени живущему в Москве, иногда не хватает Волги, в чем он сразу же признается. А еще рассказывает, что пиво за 70 рублей в столице – только в таких заведениях, где пьющая интеллигенция соседствует с футбольными фанатами, причем последним в стекло в жизни не нальют. Но бар выбран нами не только из-за дешевизны и настоящего «Жигулевского»; отсюда неплохо виден предмет нашей беседы. Режиссер довольно давно рассказывает журналистам о том, что хочет снять документальный фильм о жизни ЗаВолгой. И вот теперь речь уже не о намерениях, а о том, что получается, и для кого он снимает.
Текст: Данила Телегин
— ЗаВолга — это больше ощущение или место?
— Это, прежде всего, образ жизни самарских людей. Нет, само собой, это и место, но в любом другом волжском городе ЗаВолга тоже есть. А вот массовое поселение на противоположном берегу людей разного социального уровня и достатка — это, по-моему, достаточно уникальное явление. Во всяком случае, я бывал или разговаривал с ребятами из городов Поволжья, и нигде не обнаружил подобной дикой жизни на природе в черте города.
— Давно ли ты придумал снять фильм? На какой он сейчас стадии?
— Несмотря на то, что я родился и тридцать лет прожил на берегу Волги, в этих поселениях, честно говоря, бывать доводилось нечасто. У родителей и дедушек-бабушек просто не было времени, чтобы там жить. Но когда мне было лет двадцать пять, один товарищ меня туда завлек. Он сам, его отец и дед увлекались рыбной ловлей. И где-то в районе Шелехмети у них были врыты четыре палки, обтянутые всяким подручным материалом. Домик. Меня заинтересовало, как люди из поколения в поколение живут на одном месте. Там же совершенно особенная социальная среда, свое отношение к соседям, к чужим, к Волге, к лесу… Но в тот раз о кино я еще не думал. Спустя время уже другой товарищ, праздновавший день рождения на Волге, куда-то меня возил на катере. И рассказал мне удивительную вещь, что каждое половодье лагерь затапливается, поэтому всю утварь люди зарывают осенью в землю. А потом по весне откапывают. По-моему, совершенно философская история об умирании и возрождении, и она мне показалась достаточно кинематографичной. Уже когда я поступил во ВГИК, идея меня не отпускала.
При защите диплома в теоретической части необходимо было в одном из пунктов описать проект, который хотелось бы снять. И вот тогда я более-менее сформулировал замысел. Прошло четыре или пять лет, и теперь я чуть-чуть приблизился к реализации идеи. Работаем без финансирования, на энтузиазме, но пока, слава богу, есть люди, которые мне помогают.
До сих пор не знаю, что получится. Оказалось, мифическая история в реальности выглядит немного не так. Мы приезжали до половодья, во время строительства, и в начале лета. Я увидел, что благосостояние людей изменилось, и теперь уже почти не встретить лодок «Прогресс» с моторами «Вихрь»…
— О, легендарные вещи!
— Да, но если и встречаются наши лодки, то на них стоят японские моторы. Почти перестали закапывать детали домиков в землю. Привозят всякие подушечки-раскладушечки. Одноразовая культура постепенно вытесняет ту традиционную, при которой бережно хранились все эти кастрюли, сковородки, ложки, вилки.
— Но среди продукции из «Леруа Мерлен» до сих пор можно встретить жестяные кружки, подстаканники, какие-то выцветшие гобелены советских времен. Именно это, как мне кажется, есть смысл снимать, пока оно совсем не ушло.
— Да, конечно есть. Но все равно замысел немного трансформировался. Я в любом случае не оставляю надежды зафиксировать весь этот процесс возрождения, жизни и умирания. «Срединную» часть, думаю, в этом году успеем сделать. И возможно, осень тоже. А то «возрождение», которое мы сняли, пока мне не очень нравится. Во всяком случае, те кадры не полностью соответствуют моей задумке.
— «Весна, лето, осень, зима…» по-самарски?
— Может быть. На самом деле идея моя уже несколько раз трансформировалась. Например, был момент, от которого я отказался – центральным персонажем должен был быть паромщик, Харон, который травил бы байки. Абсолютно корневая ведь история. В любой мифологии река или вода – это граница. Она разделяет живых и мертвых, своих и чужих, черных и белых…. Но потом я передумал, решил быть отстраненным. Разорвать связь городской цивилизации с той, где люди ходят босиком по земле и готовят на костре, хотя могут включить керогаз.
— Но хоть какой-то сюжет есть?
— Нет, от сюжета я отказался. Решил запечатлеть эмоции, без повествования и драматургии в классическом смысле. Там не будет говорящих голов, интервью. Будет фильм-наблюдение с минимальным вмешательством в происходящее. Попытка выхватить из потока жизни эмоциональные вещи, которые расскажут о самарском колорите. История о цикле, который будет продолжаться вечно. Если, конечно, не построят какой-нибудь мост. Я слышал что-то об этом и мост, конечно, убьет напрочь все подобные места, как это произошло в Нижнем, в Саратове, в Волгограде.
— Как думаешь, насколько дико все это для москвичей выглядит?
— Думаю, тема вызовет в столице любопытство. В Москве у меня очень много товарищей, которые просто не умеют плавать. Хотя там есть и Москва-река, и Яуза шириной буквально в две сажени, которой они очень гордятся, но Волгу они себе плохо представляют. Лично мне не хватает ощущения, когда ты можешь в любой момент сесть на теплоходик, и через несколько минут почувствовать все радости жизни на другой стороне реки. А Москва все свои реки одела в гранит. Там, конечно, есть зоны для пикников с мангалами, но это совершенно не сравнить с нашей самоорганизованной «дикостью». В основном, у большинства столичных жителей отдых ассоциируется с турецкими отелями. Они не представляют, что такое купить себе разбитую «копейку» и гонять на ней от палатки до села Рождествено за пивом, как в свое время поступил один мой одноклассник. Думаю, мой фильм может быть интересен людям, не живущим в Самаре, поскольку это будет взгляд на ЗаВолгу не изнутри, а со стороны.
