ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ. ЧАСТЬ II

К концу войны Безымянка была уже вполне сформировавшимся районом. Но при этом отделенным от «исторической» части Самары большими по протяженности практически незаселенными территориями. В связи с чем возникла идея не включать ее в состав города, а наоборот от него отделить и обособить.

Часть I, Часть III, Часть IV

1 июня 1945 года первый секретарь Куйбышевского обкома ВКП(б) В.Г. Жаворонков отправил в Москву докладную записку под названием «Об организации города Жигулёвска».

Две машинописные страницы текста, подготовленные Жаворонковым, могли в корне изменить новейшую история нашего города. Секретарь обкома предлагал районы, появившиеся в годы войны, а именно Кировский, Молотовский (ныне — Советский) и Красноглинский выделить в отдельный город.

В пользу такого решения было приведено несколько аргументов. Например, географическая удаленность Безымянки от Куйбышева, отсутствие должной дорожной и транспортной инфраструктуры. Кроме того, Безымянка находилась вне границ городской телефонной сети. Связь с Куйбышевом поддерживалась лишь через заводские телефонные станции.

Новый город, который планировалось назвать Жигулевск, имел бы самые широкие перспективы для дальнейшего развития. На его территории располагалось около 35 крупных предприятий (15 из которых авиационного профиля). Это составляло около 70% от общего числа промышленных предприятий тогдашнего Куйбышева. Площадь Жигулевска составила бы 177,5 кв. км, а численность населения была бы чуть более двухсот тысяч человек.

Однако идея секретаря обкома Жаворонкова так и осталась без одобрения. Что, впрочем, и не удивительно. В послевоенное время, когда вся европейская часть России лежала в руинах, тратить средства на превращение Безымянки в самостоятельный город было бы как минимум нецелесообразно. К началу 1950-х годов территориальная отдаленность Безымянки от «старого» города постепенно нивелировалась развитием транспортной сети. Окончательно ситуация переломилась после реконструкции Черновского шоссе (ныне — улица Юрия Гагарина), которая стала главным связующим звеном между ними.

Но вернемся в конец 1940-х. В 1949 году вторая улица Безымянки получила свое современное имя — Победы. Между ней и улицей Физкультурной находились кварталы «сталинок» с их бравурной, монолитной помпезностью.

На смену землянкам безымянлаговцев и наспех возведенных одноэтажных бараков для работников эвакуированных заводов приходило жилье с трехметровыми потолками. Но требовалось нанести еще один, контрольный удар, который покажет, что и на самых дальних окраинах города жизнь ничем не хуже, чем в центре. В том числе, и культурная. Очаги культуры представляли собой клубы или небольшие ДК, которые имелись у каждого предприятия, но этого было мало.

В 1958 году началось строительство нового Дворца культуры, который на долгие годы станет визитной карточкой Безымянки. Курировал его Виктор Яковлевич Литвинов, директор государственного авиационного завода № 1 (ныне — ЦСКБ-Прогресс).

Окончательное завершение строительства и сдача здания в эксплуатацию произошло 30 октября 1961 года. Но путь к этому радостному дню растянулся на долгие годы. Началось все в декабре 1950 года. В качестве прототипа будущего Дворца культуры был выбран ДК металлургического комбината в Нижнем Тагиле. Архитектором был назначен москвич Аким Васильевич Тарасов.

Сметно-финансовый расчет был утвержден министром авиационной промышленности в сумме 14 млн. 999 тысяч рублей. Сумма напоминает ценник в магазинах электроники, неправда ли? К чему эти девятки в конце? Дело в том, что на строительство объектов большей сметной стоимости необходимо было разрешение Госплана и Совмина СССР. А лишние согласования явно не пошли бы на пользу скорости строительства. Однако оно и без того велось не очень быстро.

В 1955 году появилось постановление «Об устранении излишеств в строительстве и архитектуре». Именно оно стало предтечей появления «хрущевок». К этому времени готовность будущего дворца культуры была немногим выше фундамента. Проект был признан слишком затратным, заморожен и передан в Москву на переработку. Как итог, объем дворца был уменьшен примерно на одну треть. После этих изменений строительство было возобновлено практически с «нуля» — пришлось переделывать фундамент.

Когда строительство «коробки» здания приближалось к завершению, на заседании совета все чаще поднимался вопрос о том, что выглядит оно достаточно тривиально и его внешний вид вовсе не соответствует гордому имени Дворца культуры.

Наиболее оптимальным решением посчитали возведение портика с колоннами на главном фасаде здания. Этот вопрос был взят под личный контроль тогдашним первым секретарем Кировского райкома КПСС Алексеем Росовским.

Проект портика был утвержден, и началось его строительство параллельно с достройкой основного здания. Естественно этот процесс освещался в местной прессе. А она в свою очередь попадала в ЦК КПСС. И тут-то случилась небольшая неувязка.

Дело в том, что вышеупомянутый портик имел 10 колонн. В то время как аналогичный архитектурный элемент, скажем, Большого театра в Москве всего 8. Кроме того наши колонны имели дополнительный декоративный элемент – канелюры (вертикальные желобки). А столичные — были гладкими. Центр не мог не отреагировать на такое поведение периферии.

Как итог, 10 мая 1962 года в газете «Правда» появилась статья под заголовком «Еще раз по поводу излишеств в строительстве и архитектуре». В ней говорилось о незаконном изменении проекта, в следствии которого и появился 10-колонный портик. Затраты на возведение которого составили свыше 100.000 рублей. Но история эта имела счастливый конец, не считая объявленного секретарю Куйбышевского горкома КПСС Росовскому выговора.

Официальное открытие Дворца культуры состоялось 30 октября 1961 года. Немногим ранее площадь перед ним получила имя Сергея Мироновича Кирова. Памятник ему же появится здесь через 6 лет.

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте