ПРИВОЛГА. ЧАСТЬ 6

Продолжаем наш рассказ о необычном кусочке Самары, альтернативе Заволге — дачах прямо в городской черте. Сегодня речь пойдет об особых обитателях этих мест – о дачных детях.

В свое время проницательный Марк Твен создал два нетленных образа, ставших предтечей дачного детства, ведь по сути все отпрыски, помещенные в ограниченное забором садово-огородное пространство, это послушный Сид и оторва Том. Дачный Сид помогает в окучивании грядок, носит воду, рвет сорники и копает землю. Дачный Том торгует правом покрасить забор и копает под Сида.

Честно признаться, я в своем дачном детстве ни разу не встречала ни одного Сида, умоляющего бабушку разрешить ему вскопать пару соток земли вместо прогулки по просеке. А вот Томов — сколько угодно. Правда забор они красили сами, и лично пололи сорняки и всё остальное по списку тоже делали, потому что наши самарские бабушки — это вам не их американские тётушки. От наших не уйдешь и на мякине их не проведешь!

Веня, дачный ребенок 90-х:

— Цветы — это для буржуазии, у нас только грядки, их было много. Спрятаться негде было, одна большая плантация. Не помогать было нельзя, потому что у нас большая семья, а я самый младший. Я что-то делал и всех раздражал страшно. Спектр задач широчайший, потому что всё время на даче стройка, починка и посадка. Если ты не копаешь, ты подаешь кирпич, если ты не подаешь кирпич, ты где-нибудь латаешь забор или колешь дрова. Вот сестра — нет. Она всегда оставалась дома с бабушкой, а брат как раз и был тем человеком, которому мне приходилось помогать, потому что он слишком ответственный, он инженер с детства, он что-то с отцом все время конструировал. Он был правильным, таким «пионерным» ребенком.

Аня, дачный ребенок 90-х:

— Дача никогда не ассоциировалась у меня с отдыхом. Бабушка искренне убеждена, что дача — это место, где нужно вкалывать, не покладая рук. Разумеется, чтобы получить большой урожай. Я никогда этого не понимала. Но мне, маленькой, деваться особо было некуда. И долгое время я думала, что иначе и невозможно, а дача — это какой-то нескончаемый поток дел и обязательств. И так с весны до поздней осени: рассада, подготовка земли к посадке, удобрение, прополка, полив, сбор урожая. Правда были в этом дачном круговороте радостные мгновения: ранний спелый огурец, молодая клубника, первая выкопанная лопата молодой картошки.

Евгения, дачный ребенок 70-х:

— Мы с мамой возили в ведрах рассаду помидоров, а потом сажали. До сих пор помню — спичечный коробок мочевины на ведро воды. Мама не заставляла, для меня это было приключением. Зато мы с братом должны были гнать сок. Это были жуткие количества яблок, нам надлежало всё собрать, порезать и сок прогнать. А в обязанности старшего брата входило корчевать пни, это была адская работа.

В моем случае расплатой за дачное удовольствие были занятия музыкой. На лето задавали программу, которую надо было выучить к сентябрю. Казалось бы, откуда на дачной просеке взяться пианино? Однако мои упорные родители разбили надежду на беспечные летние деньки: пианино отыскалось совсем рядом, в детском саду (в советское время детсады выезжали на дачи). И каждый день во время тихого часа, пока милые крошки сопели в своих кроватках, я вяло шевелила пальцами, выводя этюды Черни и инвенции Баха. Кстати, теперь на месте того детского сада пивнушка.

Отдельным пунктом дачной жизни была дорога к этой самой даче. Дети вместе с родителями мужественно преодолевали невзгоды общественного транспорта, чтобы доехать, дойти, доползти до вожделенных шести соток.

Веня, дачный ребенок 90-х:

— Машины у нас не было, а нужно было добираться до Сорокиных дач. Жили мы около железнодорожного вокзала, и этот путь, получается, почти полностью был маршрутом «пятидесятки». Приехать на дачу было еще не так сложно, а вот вернуться в город, когда с Красной Глинки идет набитый автобус… Я там однажды потерял любимую кепочку и сандалик, и очень переживал.

Евгения, дачный ребенок 70-х:

— До нашей дачи мы ехали с Безымянки тремя видами транспорта — сначала троллейбусом до поляны Фрунзе, потом трамваем до просеки, а оттуда маршруткой до своего проезда. На 7-й просеке был причал, и от бабушки с Маяковского спуска мы приплывали сюда на пароходике.

К слову, именно водный путь на дачи исторически был самым первым. Об этом упоминает в своей краеведческой картотеке Константин Головкин: «Возникновение в 90-х годах Учительских дач, а позднее постепенная застройка дачами берега Волги от Постникова оврага до Барбашиной поляны вызвали потребность в удобном сообщении с этими местами. Появились дачные пароходы».

Построили семь пристаней от Панского спуска до Красной Глинки, на которые сгружали доисторических дачников колёсные пароходики с весьма звучными именами: «Кореец», «Коля», «Галина», «Антонина», «Свободный», «Решительный» и наконец «Судьба». И дальше Головкин приводит крайне характерные для здешних мест факты: «Долгое время пароходчики вели дело крайне безалаберно и плохо, совершенно игнорируя интересы дачников… Публика с чисто русским терпением переносила это издевательство и все сопряженные с этим невзгоды, зачастую отправляясь на службу с Барбашиной поляны в город пешком».

Вот откуда берет начало самоотверженная любовь самарцев к милому дачному берегу, к которому они плыли и продолжают плыть через годы, через расстояния вместе с баулами, рассадой и детьми.

Но попадая на дачу, городские дети становятся счастливыми детьми. Потому что нет ничего упоительнее морды, вымазанной ягодой прямо с куста, черных от пыли ног, которые вечером следует вымыть в облупленном тазу, подсчитывания звезд на небе перед сном в летнюю ночь.

Дачная дружба, как и дачная любовь, отличается от дворовой. С дачными друзьями вы встречаетесь спустя год. О, как много может изменить этот год. Дачный мальчик Дима считался моим воздыхателем, он раскачивал меня на качелях и приносил яблоки из своего сада. А Маринка была толстовата и явно мне не конкурентка. Как пишут в длинных романах, миновал год. За этот год у меня немного испортилось зрение, и бессердечной окулист надел двенадцатилетней девочке некрасивые очки (красивых очков во времена моего детства не было). И девочка стала похожа на сотрудницу архива. Я помню, как вытянулось Димкино лицо в тот день, когда мы заехали на дачу. И как втянулось обратно, когда он увидел вдруг постройневшую Маринку. С тех пор качели и яблоки доставались ей…

Ева, дачный ребенок 90-х:

— На даче я познакомилась с лучшей подругой. Кто-то из моих сверстников мечтал попасть в Хогвартс или Нарнию, а у меня всё было здесь. Только сначала нужно было сделать «домашку», после этого меня отпускали к подруге. Мы шли в санаторий ПриВО, и там начиналось приключение. Мы нашли подземный лаз, в который можно спуститься с пляжа между санаторием «Волга» и турбазой «Сокольи горы». Был и еще один, он вёл в подземелье одного из корпусов ПриВО. В этом подполе мы бродили и находили скелетики мелких зверей. А потом нашли еще более глубокий проход, там была нижняя шахта лифта и воды по пояс. Сейчас эту дыру в подземное царство заделали.

Веня, дачный ребенок 90-х:

— Когда меня привозили на дачу, мне становилось скучно, потому что детей рядом не было. Нужно было помогать родителям, а это не добавляло оптимизма. Хотелось назад в город к компьютеру, к детям, мне казалось, что там тусовка. Но когда мне исполнилось 14, на даче появилась компания, и меня уже было оттуда не вытащить. Я уже в марте просился на дачу, потому что можно было пойти к костру, выпить, покурить, попеть песни — это круто, а так как пел песни только я, то был мегазвездой. И еще один важный момент — девчонки «с питомника». Они приходили и обалдевали — городские приехали! Питомник — это название из 70-х годов, так родители говорили — «питомник». А вообще это был поселок Жигулевские сады. Сейчас через него как раз проходит дорога к стадиону.

У юных обитателей городских просек было одно большое преимущество перед прочими братьями по дачному счастью — называлось это преимущество Волга. «Пошли на Волгу» — так говорили все, закинув полотенце на плечо и натянув панаму. Не «на реку», не «на пляж», а только на Волгу. А жителям 7-й просеки повезло вдвойне, потому что путей на Волгу было целых два — через санаторий ПриВО и турбазу «Сокольи горы». Отдельные энтузиасты ходили на Волгу по два, а то и по три раза в день. Вход в санаторий был свободным, заходили в магазин, куда время от времени что-нибудь «выбрасывали», по вечерам в кинотеатр — тогда там крутили все новые фильмы. И конечно, к воде. Правда, там бродил военный патруль и требовал показать пропуск на пляж санатория, но всегда можно было найти обходные пути, если пропуска не имелось.

На пляже можно было встретить избранную публику, пусть и в неглиже. Помню, мы часто видели очень худого и очень загорелого мужчину, напоминающего индуса. Он всё время двигался, разминался, бегал вдоль воды. Уже потом, в филармонии я увидела этого «индуса» на сцене в обнимку с контрабасом — это был известный самарский музыкант Вениамин Шклярский.

Евгений, дачный ребенок 70-х:

— Я помню страшный момент, когда однажды мы пошли на пляж, и вдруг увидели, что проход на Волгу заколочен досками. Это был 70-й год, в то лето в Куйбышеве случилась эпидемия холеры. На меня это тогда произвело тягостное впечатление.

Ева, дачный ребенок 90-х:

— Мне очень нравилось, когда мы все вместе гуляли по санаторию, особенно вечером. Завораживали белые фонари, казалось, что в них живут духи и феи. Этот мир воспринимался волшебно. У меня ностальгия по тем местам и временам.

Путь к Волге через санаторий ПриВО и сегодня не потерял своего очарования. Теперь проход стоит 50 рублей, которые нужно заплатить на входе и получить билет за сеанс «аэротерапии». Откровенно позирует белка, словно ожившая цитата из «Царя Салтана», всё так же белеют фонари, всё так же зеленеют гипсовые лягушки вокруг неработающего фонтана, воздух по-прежнему чист и наполнен хвойным духом. Правда, стало больше указующих и предостерегающих табличек, чтобы гуляющий не дай бог ничего не перепутал. Зато теперь можно свободно подойти к тому самому корпусу с подземельем, куда спускались отчаянные дачные девчонки. В 90-е годы здесь поправлял здоровье небезызвестный Константин Алексеевич Титов, и подход к зданию был наглухо закрыт. А теперь на стене этого корпуса красуется табличка, сообщающая, что в 1961 году здесь отдыхал первый космонавт планеты Юрий Гагарин. Вот так и задумаешься над истинным смыслом знаменитого стишка: «Будь здоров как Гагарин и Титов!»

Все мы в той или иной степени дачные дети. И если кому-то так и не довелось хотя бы пару ленивых деньков провести на даче, его искренне жаль.

Веня, дачный ребенок 90-х:

— Сегодня дача — это по-прежнему очаг, потому что родители там до сих пор живут. Это такое дорогое чувство, когда вся семья собирается, ты приходишь и — хух — выдыхаешь, потому что там, за калиткой жизнь-борьба, а здесь гнездышко. А прямо сейчас я иду на дачу к родителям обедать.

Текст и фото: Алла Волынкина

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город»