Триумфальное возвращение маркетри Горького

Как известно, в 1967 году Самарский театр драмы открылся после глубокой реконструкции. Что в нем было сделано, вы можете прочитать в материале ДГ. Главный режиссер театра Петр Львович Монастырский помимо театральной «эргономики» очень заботился тогда и о красоте внутреннего убранства. Во всем театре были настелены полы из штучного паркета. Для гармонии с теплым деревянным оформлением было заказано панно в технике маркетри (инкрустация из шпона) для фойе с изображением Максима Горького. Сделал его художник Станислав Щеглов. Панно 4,5 на 2,5 метра почти полвека украшало центральное фойе нашего театра. А потом исчезло.

Станислав Леонидович Щеглов, заслуженный художник РФ, очень обиделся на тогдашнего министра культуры Ольгу Рыбакову, которая однажды, указывая на деревянную мозаику, громко велела «убрать это старье». Панно не просто убрали, а вырвали с корнем. Мастер при монтаже утопил в стене специальные потайные крепежные болты, чтобы у зрителя была иллюзия отсутствия креплений. Найти их не смогли, поэтому просто срезали углы. После этого, как утверждали многие, остатки панно вывезли на грузовике и уничтожили. 10 лет о нем не было ни слуха ни духа.

Новый директор Самарской драмы Яна Егорова, приступив к обязанностям, стала изучать жизнь театра. Наткнулась она и на эту историю. И попросила коллег показать склад, на котором могут храниться остатки. По цепочке просьбу стали передавать всем сотрудникам, кто может хоть что-то знать об этом. И один мастер постановочного цеха ответил, что панно спрятали.

Яна Егорова, директор Самарского академического театра драмы им. Горького:

— В воскресенье утром мне звонит Владимир Сухов: Яна Анатольевна, произошло чудо! Я вчера разговаривал с нашим сотрудником Иваном Владимировым, и он мне сказал, что панно находится в театре!

Мы с трудом дождались понедельника, утром собрали всех монтировщиков и начали двигать декорации в нашем подвале. Панно было спрятано у самой стены, повернуло к ней лицом, поэтому его никто не видел. Когда достали, ахнули: Горький целый и невредимый. Да, верх довольно сильно поврежден, но изображение не тронуто. В нижней правой части панно автограф художника – С. Щеглов. Я сразу стала искать Станислава Леонидовича Щеглова. Выяснили, что он, слава богу, еще жив, несмотря на почтенный возраст. И теперь я почти уверена, что наше панно можно водрузить на место. Ангел-хранитель театра был с нами все это время.

Трогательный момент: автор изучает свое произведение. Станислав Леонидович осторожно прикасается к поверхности, начинает гладить дерево рукой. «Здесь фактура утрачена, здесь на воротнике, видите, — выцвели краски», — приговаривает он озабоченно. Мы ждем некоторое время, пока мастер заново знакомиться с панно, а потом просим его рассказать свою историю.

— Это фанерин. Шпон. Панно делают из разных пород. Здесь шесть пород дерева. Вот, смотрите: это орех, это дуб, красное дерево, липа, сосна, лиственница. Я специально ездил в Москву и набирал там материал. А потом оказалось, что в нашем мебельном комбинате тоже есть шпон. Причем, самое интересное, что его выбрасывали. Куски, которые ближе к корням, не использовали в мебельном производстве, и они шли в брак. Я приехал на фабрику, набрал этого шпона, и меня арестовали. Во дворе мебельной фабрики меня остановила милиция. Я объясняю: мне для работы нужно. Вы его сжигаете, а я из него картины делаю. Слава богу, отпустили.

Заказчиком панно был Петр Львович Монастырский. Эту работу я делал полгода. Очень сложная технология. К тому же в советские времена нужно было утверждать эскиз не только у заказчика, но и на художественном совете Союза художников. За работу мне должны были заплатить 3 тысячи рублей. Это были хорошие деньги. Но мне они не достались. И Монастырский здесь не при чем. Не хочу называть фамилию этого человека из Союза художников. Когда я все сделал и представил работу на художественный совет, он оценил её в 1 200 рублей. Их мне и заплатили. А я полторы тысячи брал аванс, потому что полгода надо было семью чем-то кормить, у меня тогда двое детей маленьких было. Так что я остался еще должен!

Неизрасходованные деньги вернулись Монастырскому назад в театр. И тогда он мне сказал: сделай мне второй портрет Горького в мой в кабинет, только в профиль. Я за месяц сделал. И он мне заплатил, минуя Союз художников, тысячу рублей. На эти деньги я поехал под Архангельск в творческую командировку.

Этот портрет провисел в холле театра до 2010 года, пока однажды в театр не пришла Рыбакова. Она сказала: зачем тут это старье висит? Убрать. Вызвали бы меня. Я знаю, как панно было закреплено. Я бы все открутил, а его вырвали с корнем. Изуродовали. Так потом Рыбакова спохватилась, когда я заслуженного получил и сделал выставку в епархии. Она меня все обнимала и целовала, приговаривая, ох, виноватая я, виноватая, давай все исправлять. Я ответил – хорошо. Деньги есть – будем исправлять. Но денег не дали. Вот так и закончилась эта история. Я с ней смирился. А тут вдруг мне звонят из театра: нашли панно. Представляете мое состояние?

Меня интересует техника маркетри. Мне кажется, что я видела другие подобные работы. Причем, в памяти неотвязно возникает образ Владимира Ленина. Щеглов смеется:

— Все верно. Первую деревянную мозаику я сделал для парикмахерской. На улице Галактионовская была парикмахерская, которая заказала мне портрет красивой девушки. Я сделал. Они повесили её, и это стало их визитной карточкой. Еще я делал портрет Циолковского, который был куплен авиационным институтом. И потом было много-много портретов Ленина самарского периода. Эти портреты расходились по странам соцлагеря, украшали большие актовые залы. Заказывал мне их Обком КПСС. Первым секретарем тогда был Орлов Владимир Павлович. Моя мастерская тогда располагалась на  улице Гагарина, 55, на пятом этаже. Так вот первый секретарь Обкома КПСС приезжал туда и запросто заходил ко мне в мастерскую. Он был весьма культурным человеком, ценил искусство, и с большим уважением относился к штучной технике деревянной мозаики».

Конечно, главный вопрос к мастеру: возможно ли вернуть панно на свое законное место. Ведь это не просто мозаичная картина, это настоящий символ театра. Изображение Горького, выполненное Щегловым, десятилетия украшали все театральные афиши. Он воодушевлен: «Я сегодня всю ночь думал. Я его еще лучше сделаю».

Текст: Анастасия Кнор 

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте, Facebook и Instagram