ДЕТЯМ НЕ ИГРУШКА

Известный самарский краевед Павел Попов досконально изучил историю одного из малоизвестных промышленных предприятий Самары — спичечной фабрики, что находилась близ Петропавловской площади. И сделал эта не зря, ибо она оказалась очень интересной и местами даже захватывающей.

Самарское дореволюционное производство спичек у горожан и местных краеведов четко ассоциируется с именем инженера-технолога I разряда Льва Львовича Зелихмана. Хотя даже о нем в литературе мы находим только редкие, отрывочные, неполные, а в некоторых случаях и ошибочные сведения. Помимо этого стоит отметить, что история спичечных фабрик Самары намного интереснее и богаче, чем представлялось всем нам до сегодняшнего дня.

Первая фабрика фосфорных спичек Л.П. Черникова открылась в Самаре в 1867 году. Вторая спичечная фабрика С.К. Белоцерковского работала в 1886–1888 годах. Третья, уже современная, фабрика шведских спичек «Волга» Г.Б. Кана просуществовала пять лет с 1888 по 1892 год на дворовом месте купцов А.Ф. и П.А. Кожевниковых на Петропавловской площади (улица Коммунистическая, 1 – 5), а в начале 1893 года была приобретена Л.Л. Зелихманом. В 1897 году фабрика Зелихмана переехала на угол улиц Полевой продольной (фактически улицы Петропавловской) и Фабричной (ныне угол улиц Коммунистической и Г.С. Аксакова). После национализации в 1919 году бывшее производство Зелихмана продолжило свою работу. В 1923 году фабрика «Волга» была переименована в фабрику «Олень», находившуюся сначала в системе Губернского совета народного хозяйства (ГСНХ) и ОМХ, а затем вошла в Средне-Волжский Облспичтрест. В 1922–1923 годах инженером ГСНХ Сурвилло и техническим инспектором Хенкелем разрабатывались проекты модернизации и переезда фабрики в бывшее здание паровой мельницы купца А.С. Ромашова на Николаевской, а ныне Чапаевской улице (консервный завод Бирман и Франк с 1915 года). Но этим планам не суждено было сбыться, и заводские мощности в авральном режиме перевели в здание свечного завода на улице Оренбургской, 88 (Чкалова, 100).

Другой грандиозный проект модернизации спичечного производства в Самаре и возвращения на рынки Ближнего Востока и Центральной Азии был подготовлен в 1928 году столичными экономистами А.И. Меркурьевым и А.С. Курочкиным, которые предлагали размещение обновленного предприятия в здании бывших Шаховских казарм (Вилоновская, 2б). По разным причинам и этот проект не был осуществлен. В 1928 году убыточная самарская спичечная фабрика «Олень» в здании свечного завода получила гордое имя самого В.И. Чапаева. К сожалению, фамилия великого комдива не спасла неэффективное производство, и спичечная фабрика, несмотря на невообразимые усилия по ее сохранению и долгие мучения местных хозяйственников, в 1930 году была благополучно закрыта.

Пионеры самарской спички и «глиняные» люди

В Россию спички сначала поступали из-за границы (из Швеции, Пруссии и Гамбурга), а в 1837 году в Санкт-Петербурге заработала первая отечественная спичечная фабрика. Ровно через тридцать лет, 21 марта 1867 года, надворный советник Лев Петрович Черников подал в Самарское губернское правление, городскую думу и полицию прошения об открытии на городской выгонной земле площадью 1 280 кв. саженей у Колесникова оврага (ныне на востоке современного Запанского или поселка имени Шмидта, близ Деповского оврага) кирпичного завода и фабрики фосфорных спичек (под спичечную фабрику отводилось 650 кв. саженей).

В то время фосфорные спички были широко распространены в Российской империи, просты в производстве и дешевы. В состав их зажигательной массы входили белый фосфор, бертолетова соль или селитра с перекисью марганца, сернистая сурьма, камедь, позже клей. В 1869 году в России числилась 141 такая фабрика. Спички, имеющие в составе белый фосфор, легко зажигались практически о любую шершавую поверхность, что было как преимуществом, так и недостатком. Зажигательные массы с белым фосфором представляли большую опасность и при изготовлении, и при самом употреблении в дело. Пожар на фабрике Черникова в 1868 году, воспламенение спичек во время транспортировки, отскакивание головок при зажигании, сопровождаемое нередко тяжелыми ожогами, составляли большую проблему для надворного советника и спичечного «магната», а также для его многочисленных соседей – заводчиков в Колесниковом овраге и Кирпичных сараях. Ведь пожарная безопасность в этом промышленном районе на берегу реки Самары была превыше всего.

Но и это еще полбеды. Л.П. Черников, будучи большим гуманистом и искренним благотворителем, начал замечать, как белый фосфор и его испарения вредят воздуху и почвам, а главное — здоровью всего рабочего населения. Например, поступал рабочий на фабрику, обычно крестьянин, пришедший из села в город на заработки. Работа не очень трудная, и первое время всё шло как будто хорошо. Но вот рабочий начинал покашливать, у него воспалялись дыхательные пути, появлялся бронхит. Вероятно, думал он, простудился. Но дальше шло еще хуже – начинали болеть кости, воспалялись десны, на руках и лице появлялись свищи, а далее наблюдался некроз кожных поверхностей, что страшно обезображивало лицо человека. Большинство рабочих фабриканта, надворного советника Л.П. Черникова заболело костоедой нижней челюсти (остеомиелит или остеонекроз). Болезни начали приводить к смертельным случаям. Так ужасно действовало накопление белого фосфора в организме из-за вдыхания его паров на спичечной фабрике.

Современник профессор Ф. Эрисман писал: «Развивающиеся в спичечном производстве вредные пары большей частью беспрепятственно распространяются по всей фабрике. Самое устройство спичечных мастерских первобытное и не удовлетворяющее самым скромным требованиям гигиены… Вентиляция мастерских весьма неудовлетворительна… Приспособления для мытья рук и лица отсутствуют… Рабочие спичечных фабрик страдают общим расстройством питания со всеми его последствиями; они часто болеют бронхитом, воспалением легких, туберкулезом, многие из них поражают худобой и бледностью верхних покровов. В спичечных районах их называют «глиняными» людьми».

Фосфорные спички оказались опасны и для потребителя. Например, спички постоянно лежали на кухне, где готовился обед, ужин, чай, и где усталая хозяйка или кухарка в спешке не всегда работала аккуратно и чисто: попали спички в пищу – и налицо тяжелое отравление фосфором. Нередко случались отравления детей, бравших спички в рот. Говорили, что настой из спичечных головок использовали самоубийцы. А для смертельного отравления достаточно всего 1/10 грамма! Все это вкупе с жалобами соседа – кирпичника, известного купца I гильдии и общественного деятеля, будущего самарского городского головы в 1873 – 1874 годах М.И. Назарова вынудило Л.П. Черникова ликвидировать своё страшное спичечное производство. Точная дата закрытия фабрики Черникова нами не найдена, но уже после городской реформы 1870 года в окладных книгах фабрик и заводов она не упоминается.

Несмотря на то, что спички с белым фосфором были так ядовиты и опасны в пожарном отношении, правительство только дважды пыталось ограничить их производство. В 1862 году продажа белого фосфора стала осуществляться лишь зарегистрированным спичечным фабрикам с разрешения полиции. В 1892 году приняли закон, по которому фосфорные спички облагались двойным акцизом по сравнению с бесфосфорными. Такие осторожные шаги властей, как отмечала научный сотрудник СОИКМ им. П.В. Алабина Н.А. Гергедава, объяснялись тем, что большинство фабрик (до 85%) вплоть до начала 1890-х годов продолжали производить дешевые и пользующиеся наибольшим спросом у массы населения спички с белым фосфором, а их запрещение могло отрицательно сказаться на всей российской спичечной промышленности.

Вторая попытка открыть заведение по производству спичек с белым фосфором в Самаре была сделана только в 1886 году. 9 января 1886 года купеческий брат Самуил Константинович Белоцерковский, живший на Москательной улице в доме Чаковского, обратился в Самарскую городскую управу с прошением выделить ему пустопорожней городской выгонной (за чертой города) земли в количестве 500–600 квадратных саженей на расстоянии до 50 саженей от жилых построек Куреней и на значительном отдалении от тогдашней Солдатской слободы (ныне примерно в районе угла улиц Чернореченской и Дачной). У С.К. Белоцерковского было три родных брата: самарский купец I гильдии Филипп Константинович, принявший православие и занимавшийся хлебной торговлей, портной Кальман и сапожник Наум Константиновичи Белоцерковские. Жена: Зосися. Дети: Константин и Шарлотта. Многим самарским краеведам и любителям истории самарского автомобилизма более известен племянник хозяина спичечной фабрики Самуила Константиновича – Константин Филиппович Белоцерковский. В 1908 году присяжный поверенный, член партии кадетов, находившийся под негласным надзором, позже вице-командор Самарского яхт-клуба и член его автоотдела К.Ф. Белоцерковский был вторым, а по другим данным третьим обладателем автомобиля в городе. Пригласив водителя-механика Бориса Прахова, летом 1908 года К.Ф. Белоцерковский с женой и сыном отправились в Париж, где купили шикарный по российским меркам автомобиль «Ришар Бразье». Из Парижа, чтобы не платить специальную таможенную пошлину, добирались за рулем своим ходом через Варшаву и Москву до Нижнего Новгорода, а оттуда на пароходе доставили свой автомобиль в Самару. Многие горожане тогда поразились этому необычному путешествию.

Спичечная фабрика С.К. Белоцерковского заработала, но по каким-то причинам была закрыта в 1888 году, а её постройки в документах проходили уже как щепная мастерская около Куреней, выпускавшая деревянные чашки, ложки, миски, корыта, ведра, коромысла, дуплянки, игрушки из осины, подготовленной, вероятно, специально для спичечного производства.

Купцы Кожевниковы, Епархиальная богадельня и спичечные фабрики

В литературе еще с советских времен из статьи в статью, из книги в книгу проходила информация, что в 1888 году в Самаре была открыта первая фабрика безопасных шведских спичек «Волга» инженера-технолога Л.Л. Зелихмана. Но это не совсем верно. Спичечная фабрика «Волга» действительно была открыта в 1888 году на дворовом месте купца Прохора Андреевича Кожевникова на Петропавловской площади (ныне улица Коммунистическая, 1 – 5), но не Зелихманом, а инженером-механиком Германом Борисовичем Каном. 22 февраля 1888 года инженер-механик Г.Б. Кан и купец 2 гильдии П.А. Кожевников подали в Губернское правление прошение «о разрешении первому устройства по прилагаемому плану и открытия заведения для изготовления безопасных шведских спичек в доме последнего, построенном на арендуемой у города под заводы месте (1 008 кв. саж), находящемся вне черты Высочайше утвержденного на город Самару плана».

В конце февраля того же года дворовое место купцов Кожевниковых и предполагаемое под спичечную фабрику кирпичное здание (на месте будущего храма по Коммунистической, 1) было осмотрено губернским инженером К.О. Лях-Невинским. Долгое время граница города проходила по красной линии северо-восточной части Петропавловской площади. Таким образом, дворовое место купцов Кожевниковых на площади официально находилось вне черты города Самары, но на городской выгонной земле (рядом с 3 частью города). Поэтому 8 марта 1888 года прошение Кана и Кожевникова с заключением губернского инженера Лях-Невинского было передано из губернского правления в городскую управу, а на заседании городской думы 23 марта оно было удовлетворено.

В документах Самарской городской управы отдельно оговаривалось, что инженер-механик Г.Б. Кан с фабрикой выступает лишь субарендатором, а все сборы (оброк) за отведенную землю в городскую кассу уплачивают только купцы Кожевниковы. За землю дворового места площадью 1 008 кв. саженей со своими заводами и другими постройками, а теперь и с заводом Кана купцы Кожевниковы платили 60 руб. 48 коп. (6 коп. за кв. сажень) в год. Это было очень выгодно, так как Г.Б. Кан за субаренду 240 кв. саженей с кирпичным зданием и деревянными службами уплачивал купцу 80 рублей, что с прибылью покрывало все расходы Кожевниковых на городские сборы по месту на Петропавловской площади.

В кирпичное здание на дворовом месте Кожевниковых (на месте будущего храма по Коммунистической, 1) Г.Б. Кан начал завозить станки и инвентарь, открыл прием на работу служащих, а 27 июля 1888 года разместил в «Самарской газете» объявление следующего содержания: «Самарская спичечная фабрика «Волга». Сим уведомляю почтеннейших самарских торговцев, что на этой неделе пущена в ход вновь устроенная в Самаре, на Петропавловской площади в доме Кожевникова фабрика шведских спичек по усовершенствованной новейшей методе. Надеюсь, что товар мой по качеству и цене с успехом вполне заменит спички прочих фабрик. Желающих обоего пола с хорошими рекомендациями воспользоваться заработком и не имеющим возможности работать на фабрике, могу отпустить на дома наклейку этикетов на ящиках с условием предварительно ознакомиться с этой работой на моей фабрике. Герман Кан».

Что же это были за спички «по усовершенствованной новейшей методе»? В документах городской управы указывалось: «материалы, используемые для приготовления шведских спичек Германа Кана, состояли из безопасных и безвредных элементов, а именно: хлористого калия, аморфного фосфора, парафина, серы и т. д.». В безопасных спичках масса для головок совсем не содержала фосфора, состояла из смеси бертолетовой соли (или любого другого вещества, легко отдающего кислород) с серой, которые с нейтральными и красящими веществами соединялись каким-нибудь связующим элементом. Такие спички не воспламенялись при трении о любую шершавую поверхность, а только от трения по чирку, намазанному составом, содержащим безопасный и относительно безвредный красный или аморфный фосфор. Такой чирок обычно размещали на боковых гранях спичечных коробок. Сами коробки производились из осиновых опилок, а спички из осиновой спичечной соломки.

В 1888 году спичечных фабрик в Империи было 250, и только малая их часть производила безопасные шведские спички. Время для открытия фабрики шведских спичек господина Кана было выбрано идеально. Правительство и Министерство финансов законами 4 января 1888 года и 9 мая 1889 установили акцизы на зажигательные спички в размере ¼ копейки с коробка, в котором заключались не более 75 штук, ½ копейки с коробка на 75 – 100 штук, ¾ копейки с помещения на 150 – 225 штук и 1 копейки с помещения на 225 – 300 штук. Продажа без акцизных марок (бандеролей) была запрещена. Казалось, что такое решение могло помешать развитию спичечной промышленности, но наши производители оказались только в выигрыше, так как спички, поступавшие из-за рубежа, теми же законами облагались двойным акцизом. 16 ноября 1892 года, как мы уже отмечали, были обложены двойным акцизом и опасные белофосфорные спички. После обложения двойным акцизом продукции фабрик фосфорных спичек закрылось единственное на тот период такое производство  в нашей губернской глубинке – спичечная фабрика мещанина И.А. Гайского в селе Кривая Лука Богдановской волости Самарского уезда. Таким образом, самарский производитель безопасных шведских спичек оказался фактически вне конкуренции.

Вместе с тем отсутствие конкуренции из-за рубежа и некоторые технические огрехи в финансовой политике привели к ситуации, хорошо описанной в статье «Торговля спичками» в «Самарской газете» от 5 июля 1888 года: «Спичечные фабриканты ловко воспользовались акцизом на спички и сумели цены на этот продукт увеличить на 250%. Дело в том, что на помещение, содержащее до 75 спичек, накладывается бандероль в ¼ копейки. Такая коробка должна бы продаваться по 1 ¼ копейки, но за недостатком в обращении четвертей и полукопеек продается за 2 копейки. Это бы еще ничего, в данном случае стоимость увеличилась на 100% из коих 25% идут в казну. Фабриканты не удовлетворились увеличением цены на 75%, и пошли далее. Они стали делать коробки значительно меньшего объема: до существования акциза в коробке помещались 80 – 90 и даже 100 спичек, теперь же содержится только 40, 45 и редко 50 спичек. Казна же от этого ничего не теряет, а только выигрывает, так как больше расходуется бандеролей. Это нововведение, устроенное г. фабрикантами, сильно отзывается на кармане потребителей, особенно бедного класса.

Сначала за 80 спичек приходилось платить только одну копейку, теперь же за то же количество спичек, купленных в розницу в двух коробках, приходится платить 4 копейки, т.е. на 300% дороже, из коих 50% поступает в казну, а 250% составляют цифру увеличения фабрикантом цены на спички и т. д…». Справедливости ради стоит заметить, что эта заметка написана за 22 дня до публикации объявления об открытии самарской спичечной фабрики Г.Б. Кана и речь в ней идет о шведских спичках иногородних фабрик. Наверное, в целях устранения конкуренции новый самарский фабрикант сразу начал закладывать в коробок, как и положено, 74 спички по отпускной цене 1 ¼ копейки, а торговцы продавали их за 2 копейки. К сожалению, никаких данных о количестве рабочих, объеме выпускаемой продукции и обороте фабрики Кана не сохранилось.

Интересный кунштюк проделали изобретатели в том же 1888 году – они выпустили таинственное приспособление, называвшееся в Самаре просто «спичечницами» (вероятно, это прообраз «вечной спички» и зажигалок). В «Самарской газете» от 3 марта 1888 года в статье «Бесполезное «новейшее изобретение» читаем: «Недавно на окнах некоторых самарских магазинов появились заманчивые объявления о «новейшем изобретении». Изобретение это – спичечницы, загорающиеся от прикосновения иглы к находящемуся в них труту. Подвергнув новый зажигательный прибор исследованию специалистами, действительно соглашаемся со словами рекламы, что «спичечницы эти превосходят всё появившееся до них»… но, к сожалению, своей бесполезностью и вредом. Дело в том, что от действия воды или влаги на зажигательный фитиль при пользовании прибором, например, во время дождя, происходит взрыв, что, разумеется, не представляет никакого удобства или удовольствия. Один из частных поверенных Самары на днях едва не лишился лучшего украшения своего лица, закурив папиросу под дождем и опалив при этом весь свой нос».

В начале 1893 года инженер Лев Львович Зелихман приобрёл фабрику шведских спичек «Волга» Германа Кана в Самаре на Петропавловской площади в доме Кожевниковых. С купцами Кожевниковыми Зелихманом был заключен новый договор об аренде у них 240 кв. саженей с кирпичным зданием и деревянными службами на 10 лет с 1893 года по 22 мая 1903 года за те же 80 рублей в год. Полагаем, что целью покупки фабрики стали не только надежды на стабильный доход, но и личные мотивы. Работая много лет на железной дороге, Зелихман не был инженером МПС и, вероятно, мечтал посвятить себя специальности, которую получил в Технологическом институте — «инженер-технолог промышленного производства I разряда». В ноябре 1893 года в каменное здание фабрики на Петропавловской площади он перенес паровой котел со своего дворового места в 67 квартале. Этот котел работал прежде в одном из отделений фабрики Оскара Кеницера.

В начале 1890-х годов финансовое положение Кожевниковых пошатнулось, а в 1894 году была запущена процедура банкротства купца А.Ф. Кожевникова. В «Самарской газете» от 25 марта 1894 года было опубликовано объявление конкурсного управления по делам несостоятельного купца А.Ф. Кожевникова о продаже с публичных торгов всего движимого имущества из его домов на Петропавловской площади. В 1895 году дворовое место Кожевниковых на Петропавловской площади (ныне Коммунистическая, 1 – 5) с торгов приобрел купец I гильдии А.Н. Шихобалов.

На месте купцов Кожевниковых на Петропавловской площади на тот момент находились постройки: 1) кирпичное одноэтажное здание (на месте церкви по Коммунистической, 1), занимаемое фабрикой шведских спичек «Волга» Л.Л. Зелихмана; 2) пластинная изба и масса холодных деревянных служб в глубине дворового места; 3) каменно-деревянный с цокольным этажом дом с прекрасной резьбой и в простенке с деревянными «остановившимися» часами-ходиками с гирьками в изящном резном футляре и вензелем «АФК» – «Андрей Фролович Кожевников» (ныне Коммунистическая, 5). В том же 1895 году купец А.Н. Шихобалов продал бывшую усадьбу Кожевниковых площадью 1 008 кв. саженей за 7 100 руб. епархии Самарской и Ставропольской под устройство богадельни для престарелых и увечных священнослужителей, освященной во имя Царя-Миротворца, Императора Александра III.

В доме с часами (ныне Коммунистическая, 5) находилось мужское отделение богадельни, в пластинной избе внутри двора – женское, а в каменном здании в юго-западной части усадьбы (на месте церкви по Коммунистической, 1) до конца арендного срока (до 1903 года) должна была продолжать работать фабрика шведских спичек Л.Л. Зелихмана.

У епархиальных пенсионеров и попечителей богадельни К.А. Промптова, затем К.Ф. Иванова отношения с Л.Л. Зелихманом не задались с самого начала. Льва Львовича Зелихмана не устраивали повышение богадельней арендной платы, постоянные просьбы смотрителя уплатить ее вперед, в целом презрительное обращение к нему и рабочим, которых пенсионеры называли «сбродом». В свою очередь насельников-пенсионеров беспокоили шум и звуки, доносившиеся со спичечной фабрики и мешавшие их молитвенной экзальтации. Но главной причиной неприязни к Зелихману стало то, что спичечная фабрика занимала место, где удачно могла бы разместиться богадельная церковь. Избавиться от инженера Л.Л. Зелихмана не могли, так как нахождение спичечной фабрики оговаривалось контрактом, заключенным еще с купцами Кожевниковыми, а также договором купли-продажи с купцом Шихобаловым. Помимо всего прочего, поступления арендной платы от спичечной фабрики были запланированы в смете богоугодного заведения до 1903 года.

28 апреля 1897 года инженер-технолог I разряда Лев Львович Зелихман, устав от непростых взаимоотношений с попечителем богадельни, даже не поставив его в известность, подал в городскую управу прошение о сдаче под его спичечную фабрику другого места — у фруктового сада № 197 на улице Полевой. Началась подготовка к переезду. Богадельщики пребывали то в радости, то в унынии. «Супостат» наконец-то освобождал богадельную усадьбу, но в то же время прекратились и поступления арендных денег. В начале лета 1897 года случилось и вовсе непредвиденное – пожар на предприятии. Каменное здание фабрики превратилось в руины.

Инженер Лев Зелихман обвинил богоспасаемых пенсионеров в поджоге, те в свою очередь говорили, что Зелихман после вывоза станков, парового котла и инструментов сам подпалил здание фабрики «из-за своей злой иудейской сути». Смотритель богадельни обо всем сообщил в своем докладе Епархиальному попечительству – и о разрыве контракта с Л.Л. Зелихманом и его переезде, и о пожаре, и о желании перестроить сгоревшую спичечную фабрику в храм. На докладе Его Преосвященство архиепископ Гурий надписал такую резолюцию: «С Зелихманом всякие сношения прекратить. Относительно храма на проектируемом месте поразмыслить. Скоро нельзя решить этого вопроса».

В октябре 1897 года окончательно было принято решение: «…обгоревший каменный дом, занимаемый фабрикой Зелихмана, ремонтировать и приспособить под церковь, а деревянный флигель – под приют для круглых сирот духовного звания от 4-летнего возраста до времени их поступления в учебные заведения». В церкви предполагалось помимо богослужений проводить и уроки для детей из приюта. Осенью – зимой 1898 года епархиальным архитектором Тадеушем Севериновичем Хилинским был составлен проект церкви-школы (ныне церковь по улице Коммунистической, 1).

После переезда спичечного заведения Льва Львовича Зелихмана и перестройки бывшего здания фабрики в церковь, освященную 2 января 1900 года во имя иконы Казанской Божьей матери, место епархиальной богадельни (ныне Коммунистическая, 1 – 5) преобразилось. В «Самарских епархиальных ведомостях» за 15 февраля 1900 года находим такое чудесное описание: «…Усадьба богадельная имеет вид благоустроенной дачи, невольно останавливающей на себе внимание въезжающих в город по большим (Смышляевской, Черновской и Семейкинской) дорогам… С устроением на ней церкви, усадьба эта приняла внешность малого уютного монастыря, в котором совершенно нет ослепительного блеска золота, серебра и самоцветных камней, ничего напоминающего богатство и роскошь, но есть, несомненно, тихая, безмятежная, церковно-православная жизнь во всяком благочестии и чистоте, где нет ни шума, ни суеты, ни развлечений мирских, но есть жизнь благодатная и в однообразии богатая смирением и молитвою».

Усадебное место купцов Кожевниковых с 1849 по 1895 год. С 1897 года земля и постройки Самарской епархиальной богадельни имени Императора, Царя-Миротворца Александра III для престарелых и немощных лиц духовного звания и приюта для малолетних детей-сирот из семей священников имени архиепископа Самарского и Ставропольского Гурия.

В период с 1888 по 1897 год по современному адресу Коммунистическая, 1 находилась сначала фабрика шведских спичек Германа Кана, а затем Льва Зелихмана. С 1899 года на нынешней Коммунистической, 1 церковь во имя Казанской иконы Божьей Матери.

Текст и иллюстрации: Павел ПОПОВ

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте, Facebook, Instagram и Twitter