В СНЕЖНОМ ПЛЕНУ

Обзор самарских газет за январь 1920 года: занесенные трамвайные пути, отмена смертной казни и упругий пролетариат

 517

Автор: Редакция

.

,

Историк Михаил Ицкович изучил выпуски газеты «Коммуна» столетней давности и выяснил, какова была информационная повестка Самары в январе 1920 года.

Труд по убеждению…

В первом месяце нового 1920 года зима в Самаре выдалась снежной. Газета «Коммуна» призывает ударить по капризам погоды пролетарской сознательностью, прибегнув к испытанному в течение минувшего, 1919, года средству – субботнику. В передовице от 24 января лидер местных коммунистов Мендель Хатаевич, пишущий в газету под инициалами М.Х., подчёркивает, что в условиях хозяйственной разрухи, целого букета кризисов (топливного, продовольственного, транспортного) и нехватки рабочих рук только субботники способны помочь в разрешении многих насущных городских проблем.

Например, «у нас в Самаре трамвай сейчас стоит только потому, что трамвайные пути занесены снегом». Если бы 800 или 1000 человек в течение одного дня расчистили пути, это сделало бы возможным движение трамвая хотя бы по основным линиям, чтобы подвозить дрова к баням, водопроводу и электрической станции. Иначе город останется без света и воды.

01_Skhema_dvizhenia_samarskogo_tramvaya

Призыв Хатаевича был услышан, и уже на следующий день после его публикации, 25 января, 2500 самарцев вышли на субботник и «в течение 3-4 часов дружной работы очистили трамвайный путь, начиная от трамвайной петли до Воскресенской площади», в общей сложности около 7 вёрст. «Трамвайная петля», как можно видеть на схеме движения тогдашнего самарского трамвая, – это неправильный четырёхугольник, стороны которого проходили по нынешним улицам Венцека, Максима Горького, Красноармейской и Молодогвардейской, а Воскресенская площадь – теперешняя Самарская.

Хатаевич в номере от 31 января, восхищаясь сознательностью горожан, от эпизода с пуском трамвая перекидывает мостик к вопросам поистине метафизическим: «Труд раскрепощённый, труд освобождённый от гнёта и эксплуатации призван водворить на земле то царство небесное, которое мерещилось когда-то забитому и одурманенному человечеству». Субботники полезны не только как средство разрешения конкретных практических трудностей, но и тем, что они «насаждают в головах трудовых масс, только ещё начинающих освобождаться от ядовитого буржуазного дурмана, первые понятия об этом труде».

00_Lebedev_V_Plakat_1920

Тяга к коммунистическому труду охватывает даже временно находящуюся в Самаре делегацию подданных шаха Персии (как тогда называли Иран). «Коммуна» 24 января информирует читателей о том, что в субботнике 18 января приняла участие «дружина персидского консула» в количестве 92 человек: «Персидские рабочие стройными рядами во главе с консулом прибыли на станцию Самара для очистки путей». 31 января мы узнаём из «Коммуны» дополнительные детали этой экзотической истории: оказывается, на вокзале своих соотечественников приветствовал проезжавший из Туркестана в Москву персидский коммунист товарищ Гид. В своей речи он предрекал Персии скорое освобождение «от гнёта англичан и своих персидских живоглотов-богачей». Через пару месяцев на территории Ирана действительно возникнет (не без помощи Красной Армии) Советская республика, впрочем, недолговечная.

…и по принуждению

Однако в Российской Советской Республике ещё далеко не все граждане настолько сознательны, чтобы в свободное время бесплатно чистить снег. А метели тем временем продолжаются, и железнодорожная станция Самара становится ловушкой для транзитных поездов и их пассажиров. 30 января в «Коммуне» пассажир Горбачёв, командированный из Оренбурга в Москву по срочным делам, жалуется, что из-за снежных заносов сидит в Самаре уже восемь дней. Он упрекает своих коллег, командированных пассажиров, в том, что они «бездействуют и тоскливо зевают» в вагонах, вместо того, чтобы самим расчищать железнодорожные пути.

Для мобилизации местных жителей на уборку снега самарским губернским властям во главе с Алексеем Галактионовым и его замом Григорием Леплевским приходится 29 января издавать специальный приказ о «снегоочистительной всеобщей однодневной повинности населения, проживающего в пределах гор. Самары и его пригородах». Повинность распространяется на всё трудоспособное население обоего пола с 16 до 50 лет, списки которого поручено составить домовым комитетам. Не подлежат повинности врачи и медсанперсонал, женщины в период беременности и в течение двух месяцев до или после родов, женщины с детьми младше пяти лет, которых не с кем оставить, а также «временно больные, прикованные к кровати, и явные калеки», при предъявлении соответствующих документов.

02_Dezertir_truda_Plakat_1920

Хочешь «откосить» по причине болезни – изволь предстать перед особой врачебной комиссией, заседающей на самарском вокзале. А если кто из домовых комитетов даст неверные сведения о жильцах, пытаясь «отмазать» кого-то из них, то добро пожаловать в дом принудительных работ (тюрьму), а оттуда – в особый рабочий батальон. Аналогичная участь ожидает и самих уклонистов. Так что, хочешь ты этого или не хочешь, а помахать лопатой тебе придётся.

Вообще, несмотря на гимны свободному труду в исполнении Хатаевича, нельзя не заметить, что в публикациях «Коммуны» труд рассматривается как наказание для проштрафившихся категорий населения и одновременно как способ искупления ими своих грехов. Причём в некоторых случаях наказание трудом может быть ещё и проявлением гуманизма Советской власти. Например, 18 января «Коммуна» сообщает о судьбе нескольких дезертиров – Фёдора Игнатенко, Петра Тыщенко, Трофима Тараненко, Григория Изюмского и Игнатия Евтухова: расстрел, который грозил им по приговору военного трибунала, заменён двадцатью годами принудительных работ.

03_Dezertirov_k_pozornomu_stolbu_Plakat

Смягчение приговора вызвано победой Красной Армии над войсками Колчака и торжествами по случаю ликвидации Уральского фронта. По такому случаю можно и смертную казнь заменить «двадцаточкой».

Короткая эра милосердия

Разгром Колчака и Деникина – хороший повод продемонстрировать человеколюбие Советской власти: днём ранее декретом ВЦИК и Совнаркома смертная казнь как вид наказания отменена (правда, только в тылу, не на фронте). В том же номере от 18 января в репортаже о заседании Самарского городского Совета упоминается, что Хатаевичем оглашено полученное по радио сообщение о прекращении политики красного террора.

Сейчас нам известно, что «эра милосердия» продлится недолго, около четырёх месяцев, однако тогда, в январе 1920 года, это решение для кого-то изменит уже предначертанную судьбу. Например, как мы узнаём из номера «Коммуны» за 24 января, десятерым обвиняемым, приговорённым к расстрелу Самарской Губчека, приведение приговора в исполнение приостановлено.

С замаячившей перспективой долгожданного окончания Гражданской войны и интервенции связываются изменения во всей внутренней и внешней политике Советской России. Об этом свидетельствует резолюция, предложенная на съезде профсоюзов от фракции коммунистов Юрием Милоновым, тогдашним руководителем губернской партийной организации (27 января).

04_Yuriy_Milonov

Автор резолюции отмечает, что военные победы Красной Армии дали власти возможность не только восстановить производительные силы и приступить к налаживанию внешнеэкономических связей с капиталистическими странами, но и смягчить репрессивную политику. При этом Милонов добавляет: «Отмена смертной казни будет иметь тем более смысла, чем полнее используют заключённых вообще и контрреволюционеров в частности на принудительных работах по восстановлению хозяйства». Уже знакомая гуманистическая логика: зачем убивать, пусть лучше трудятся и пользу приносят!

Для полноты картины стоит добавить пару деталей из последующей биографии самого Милонова. В будущем он возглавит в Самаре «рабочую оппозицию», затем покается в грехах, но в 1938 году всё-таки будет арестован как контрреволюционер и проведёт десять лет на принудительных работах. На Колыме будет стараться принести как можно больше пользы народному хозяйству: за время нахождения в лагере предложит и зарегистрирует три оборонных изобретения. После освобождения и реабилитации проживёт ещё долгую плодотворную жизнь и умрёт в возрасте 85 лет в 1980 году.

Единый социалистический фронт

Пока же, в 1920 году, до внутрипартийных чисток и репрессий ещё далеко. Напротив, среди членов других левых партий наблюдается всё большее тяготение к большевикам. Это подаётся советской прессой как создание единого фронта всех подлинных социалистов. 14 января «Коммуна» с одобрением сообщает о решении съезда партии интернационалистов (в Самаре она была второй по популярности после большевиков) присоединиться к коммунистической партии.

Отдельные члены РСРПИ и раньше переходили в ряды РКП(б), например, известный и увековеченный во многих топонимах Самары Гавриил Линдов. «Коммуна» отмечает, что интернационалисты не считали себя оппозиционной партией, в целом поддерживая курс большевиков, хотя и критиковали их в некоторых моментах. Автор заметки, некто Бен, хвалит интернационалистов за то, что они, наконец, поняли: лучше не критиковать со стороны, даже если критика и обоснована, а «влиться непосредственно в коммунистические ряды и начать делать практическое дело». Он призывает местных самарских интернационалистов как можно скорее последовать призыву своего партийного руководства.

Аналогичные процессы происходят и внутри Бунда – Всеобщего еврейского рабочего союза, который раньше был составной частью партии меньшевиков (РСДРП).

05_Plakat_kievskogo_Bunda_1918

Поскольку Бунд объединяет еврейских рабочих не только в России, но и на территориях Белоруссии, Украины, Польши и Прибалтики, то есть представляет собой международную организацию, в его рядах обсуждается вопрос о переходе не в российскую компартию, а в международное объединение коммунистов – Третий Коммунистический Интернационал. 18 января «Коммуна» сообщает, что ЦК Бунда уже принял решение о переходе в Коминтерн. Но в силу «кординальности» (так!) обсуждаемого вопроса решено созвать партийную конференцию, а пока провести дебаты на местах. В Самаре «довольно многолюдное» общее собрание местной бундовской организации почти единогласно, с двумя голосами против, постановляет поддержать ЦК и присоединиться к коммунистам.

От светлого очага до парнографии

Ещё один штрих из жизни еврейской общины Самары – драматическая студия при еврейском рабочем клубе имени Карла Либкнехта. В «Коммуне» 27 января Ю.Л. Гершкович называет эту студию «светлым пролетарским очагом», который создан еврейскими коммунистами вместо прежде существовавшего «разношёрстного национального патриотического драматического общества». Новый самодеятельный коллектив возник в то время, когда среди еврейских масс «царило уныние, подавленность и смертельный страх» из-за наступления армии Деникина, известной участием в еврейских погромах (многие евреи в то время приехали в Самару с бывшей «черты оседлости», как раз спасаясь от погромов). Театральная студия успешно боролась с пессимизмом и «вызвала к жизни уснувшие эстетические чувства и стремления», собирая битком набитые залы на спектакли и литературные вечера.

Но вот незадача: городской отдел образования не торопится финансировать столь полезное начинание. Его чиновники сначала «нечаянно потеряли» заблаговременно поданную годовую смету студии на сумму в 182 тысячи рублей, а потом вообще отказались выделять деньги. Автор заметки призывает Отдел проявить больше внимания к этому «маленькому, но важному культурному учреждению», столь нужному еврейскому пролетариату Самары.

Клуб имени Либкнехта

Деятельность театральной студии при клубе имени Либкнехта разворачивалась на ул. Советской (Куйбышева), 85, где сейчас штаб-квартира Волжского народного хора. А в следующем по порядку доме №86 на той же улице Куйбышева культурная жизнь в январе 1920 года тоже била ключом, но весьма своеобразно. Тогдашний кинотеатр, а по совместительству и просто театр под названием «Триумф» (впоследствии «Ленком»), 12 января стал ареной для культурно-просветительного вечера, организованного «какими-то моряками». В программе вечера – комедия, «в которой нет ничего художественного и интересного по содержанию», а затем следует «дивертисмент», то есть культурно-развлекательная программа: «Балаганщина и парнография» (так!), «и, что всего плачевнее, что парнографический номер исполнил пьяный моряк».

«Моряку Ф.», автору возмущённого письма в «Коммуну» 24 января, очевидно, обидно за то, что его коллеги по службе дискредитируют высокое звание моряка. Он полагает, что такие постановки в новое, революционное, время оскорбительны для зрителей: «Балаганщиной нас, кажется, довольно угощали наши прежние хозяева». Кроме того, в условиях нехватки ресурсов «везде должна проводиться линия полезности при затрате труда, энергии в том или ином виде», и тратить время и средства на подобные постановки недопустимо.

В общем, как ни парадоксально на первый взгляд, но тяжёлые времена способствуют развитию эстетических чувств и эстетических потребностей у широких масс. Есть о чём задуматься и историкам, и теоретикам искусства, и зрителям.

Хохма месяца

В традиционной финальной рубрике пальму первенства получает «красный губернатор» Алексей Галактионов – за выступление на заседании горсовета на тему «трудовых армий», создаваемых по инициативе Троцкого.

08_Otkrytka_1920

Говоря об использовании труда красноармейцев в экономике с целью восстановления промышленности и транспорта, Галактионов заявил дословно следующее: «Пролетариат, показавший свою плотность и упругость, все эти перспективы, мы уверены, воплотит в жизнь» («Коммуна», 18 января).

Что имел в виду Алексей Петрович, не вполне ясно. Тем не менее, желаем всем читателям в наступившем 2020 году быть такими же плотными и упругими, как пролетариат в 1920 году!


Текст: Михаил Ицкович

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город»ВКонтакте и Facebook