Вас тут не стояло!
Самарские магазины советских времен: фотографии, истории и цены
7 572
,
Другой город заполучил ретро-фотографии – самарские магазины образца 60-х, 70-х и даже 50-х годов! Знакомимся с ассортиментом, рассматриваем лица, изучаем моды, радуемся, что живём в настоящем времени — вместе со старожилами Фоминой и Артемовым.
Хлеба налево, хлеба направо
Ходить за хлебом и молоком было моей обязанностью. Почетным долгом. Мамой выдавалась малая сумма денег, например, пятьдесят копеек, монету я держала в руке для верности и шла. Без авоськи, как некоторые могли бы подумать, но с модной индийской сумкой со слонами, бабушка из Москвы привезла, где буквально отвоевала слонов у прочих соискателей в ЦУМе.
Хлебный и молочный магазины располагались парами: ближайшие в новеньком, с иголочки Козловском доме; на угол Мичурина и Клинической было идти чуть дальше, но интереснее, потому что: 1) не разрешала мама, и 2) по пути можно было навестить магазин «Фрукты-овощи» и помечтать о молочном коктейле. Коктейль стоил что-то двадцать копеек, томатный сок – вроде бы девять, к нему выдавалась соль на блюдечке. К коктейлю не выдавалось ничего, он был прекрасен сам собой, и пока взбивался специальным аппаратом, напоминающим доильный, я наблюдала за купанием граненых стаканов в крутящейся мойке и слушала интимные разговоры продавщицы в непременной кружевной наколке с завсегдатаями. У меня был любимчик — роскошный старик с густой серебряной гривой волос, смешавший первым в моей жизни «кровавую мэри»; сейчас бы его из «овощей-фруктов» погнали, а тогда стоял, отхлёбывал с удовольствием.
В Козловском доме часто происходило что-нибудь интересное; помню, как из окна высокого этажа выпала девушка, и мы дворовой компанией обсуждали, что вот она выбросилась из-за несчастной любви, причем сразу же сочинили ей возлюбленным иностранца, хотя девушка вполне могла неудачно мыть окно.
Хлеб в свободном доступе лежал на чуть скошенных деревянных прилавках, голый без всяких пошлых целлофанов, и мягкость его полагалось определять приаттаченной жгутом лопаточкой. Городская булка стоила шесть копеек, «орловский» черный хлеб резали пополам, никакого бородинского не помню, зато сдобные булочки по девять были поджаристы и имели ореховый вкус.
Как-то в булочной, что на Мичурина, разгорелся чудовищный скандал: опрятно одетая женщина колотила щуплого мужчину по голове той самой лопаткой для тестирования свежести хлеба, она её оторвала от стойки и гоняла пострадавшего по всей магазинной территории, попадая и в бровь, и в глаз, и по лысоватой голове. Покупатели в восторге наблюдали, высказывая версии о причинах происходящего, лидировала «зарплату пропил», а совсем не про любовниц.
Я в весеннем лесу пил березовый сок
На волне ностальгической моды «назад в СССР» сколько-то лет назад на улицах появились баллоны с газировкой «прямо как в детстве»; ну и ничего подобного, никакого детства. Сегодняшняя газировка отвратительно сладкая, а детская даже с двойным сиропом не была приторной.
Вместительные емкости в форме перевернутых пирамид имели самое неожиданное содержимое, например – березовый сок. Мой папа называл его «табуретовка» и не велел мне пробовать; я настаивала и как-то получила стакан. Ну, что сказать, табуретовка и табуретовка.
В любом приличном доме имелся сифон с баллончиками для производства домашней газировки; в морозные дни, когда занятия в школе отменяли, мы собирались в гостях у кого-нибудь из девочек и газировали что попало (воду с вареньем и порошковый какой-нибудь жуткий «юпи»). Сифон был зелененький, с длинным носом-рычагом и двумя ушами — одно для баллончика, из второго подавалась газированная вода, мигал красный глаз сбоку, вполне космический вид.
В институте, понятно, газировали водку, но это уже не советские пошли времена, а как раз лихие девяностые.
Красный галстук из скромного ситца
Последние дни лета проводились в универмагах: в «Юности» на Ленинградской покупалась школьная форма, в «Книжном» на Полевой – тетрадки-ручки, транспортиры и наборы карандашей.
Мальчиковая форма комплектовалась шевроном на левом (или все-таки правом?) рукаве, изначально на шевроне был изображен букварь, со страниц которого патриотично вставало солнце; но редкий мальчик оставлял картинку неизменной, чаще всего там появлялась свастика, и не из фашистских настроений, а просто как акт хулиганства и неповиновения школьному насилию вообще и школьной форме в частности.
Девочки скучное коричневое платье совершенствовали как могли: расшивали юбки и дополняли их встречными складками, плиссировками, воланами и всем таким. Пояс черного фартука укреплялся изнутри корсажной лентой, чтобы сделать талию еще тоньше; у парадного белого фартука отстригались фабричного кроя крылышки и заменялись на кружевные, шифоновые или попросту собранные из капроновой ленты для волос. Моя одноклассница пошла дальше остальных и состряпала себе вырез неуставной глубины; её закрыли в «пионерской» комнате наедине со знаменем дружины и велели немедленно исправить ситуацию. Вообще такие предъявы педсостав кидал очень часто, требуя, допустим, чтобы девочки приходили на занятия не только без сережек, но и без дырок в ушах.
Как-то в очереди за формой-фартуками в «Юности» я встретила одноклассницу Майю, растрепанную и в слезах; Майя сказала, что её хотят исключить из школы за связь с деревенским мальчиком, случившуюся на территории трудового лагеря; Майя настойчиво повторяла «а я вовсе и не залетела!», и забрала последнее платье с воротником-стоечкой, что было довольно подло.
Буквы разные писать тонким пёрышком в тетрадь
В тетрадке (12 листов, 3 копейки) самым ценным была не клятва пионера на обложке сзади (я, фамилия-имя, вступая в ряды всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина перед лицом своих товарищей торжественно обещаю – помню до сих, честное слово, а вы говорите), так вот, главным в тетрадке была промокашка. Промокашка могла быть белой, голубоватой или бледно-розовой, и вот эти бледно-розовые ценились почему-то больше всего.
С промокашкой можно было сделать массу интересных вещей! Например, капнуть на блюдечко фиолетовых чернил, опустить в лужицу промокашкин уголок и наблюдать, как постепенно изменяется его цвет, как фиолетовое ползет вверх по бледно-розовому, белому или голубому.
На промокашке расписывали ручку. Из промокашки получались нежнейшие новогодние снежинки и лучшие самолётики, с идеальными аэродинамическими характеристиками (на правах инженера-механика вас уверяю).
На уроке ботаники в сложенную пополам промокашку выкладывали для прорастания пестрые фасолины. На промокашках писали школьные записочки (если упадет меж рядов, то тихо – бумага-то легкая) и шпаргалки, выдавливая слова карандашом, потом карандаш стирался ластиком, а правило буравчика оставалось.
И – тадам! – оборачивая цоколь лампочки мокрой промокашкой, срывали уроки второй смены. Через пятнадцать минут работы промокашка высыхала, лампа гасла, урок автоматически заканчивался — к радости как учеников, так и преподавателя.
Большой радостью и даже счастьем было обнаружить в тетради ДВЕ промокашки.
Чернильная ручка легко превращалась в грозное оружие. Один резкий взмах — и лицо товарища густо забрызгано чернилами. Или фартук. Или пиджак. Многие носили характерные чернильные пятна на форме.
Однокласснику сосед, откинувшийся с зоны, подарил самодельную ручку с золотым пером. Точно не скажу, что это было за золото, но точёная и немыслимо резная, ручка была в классе самой крутой. До тех пор, пока у другого одноклассника не появилось ручки с голой женщиной. И да, женщину было видно плохо.
Валенки, валенки, ах да не подшиты стареньки!
С хорошей обувью были ощутимые проблемы. Хорошую обувь «доставали» (как быстро это слово вышло из привычного употребления), везли из Москвы или (реже) Прибалтики, носили годами. Для выпускного вечера девушкам приобретались белые туфли с расчетом будущего использования на свадьбе, потому что выйти замуж до двадцати лет было первоочередной девушкиной задачей (я справилась, если что).
Не домой, не на суп, а к любимой в гости
… я морковку несу за зеленый хвостик. Не буду нудеть по поводу дефицита и пустых советских прилавков: во-первых, по-настоящему пустыми они стали в начале девяностых, когда деньги в первый раз обратились в дерьмо, а во-вторых, несмотря на условную бедность магазинов, в нашем личном холодильнике водились прекрасные вещи: розовая ветчина, правильные сосиски, хороший сыр, даже копченый палтус ангельского вкуса.
В сыре ценились парафиновые цифры, а ветчину и сыр упаковывали в пергаментную бумагу, очень приятную. Правда, приходилось постоять в очереди. Сейчас очередь, если и встретишь, то электронную, а раньше в иной очереди можно было прожить жизнь.
Так что всё хорошо, всё прошло, сейчас жизнь куда наряднее, а ностальгия по промокашкам и домашней газировке объясняется просто: во времена промокашек все еще были живы, здоровы, никто не умер, и всё это молоко в бидонах, и дисковые телефоны, и первые видеосалоны, и сапоги-луноходы напоминают лишь только об этом.
Bonus-tracks
Еще несколько любопытных фотографий из фондов СОГАСПИ, которые не вошли в статью, мы публикуем отдельно.
Карта-путеводитель по Куйбышеву 1978 года показывает главные магазины города:
Много говорили о куйбышевских магазинах, теперь стоит упомянуть и о ценах на некоторые товары первой (и не только) необходимости. За точку отсчета взяты годы «застоя»:
Хлеб ржаной– 16 коп.
Молоко – 24 коп.
Сахар-песок – 48 коп за кг.
Фруктовое мороженное – 7 коп.
Эскимо – 11 коп.
Пломбир – 48 коп.
Молочный коктейль – 11 коп.
Сок из конусов – томатный (11 коп.), абрикосовый — (16 коп.), виноградный — (22 коп.).
Килька соленая на развес – 30 коп. за кг.
Варёная колбаса – 2 руб. 30 коп.
Сандалии детские – 2 руб. 11 коп.
Туфли женские модельные – 40-45 руб.
Пальто женское– 300 руб.
Приёмник ВЭФ – 99 руб.
Проезд: троллейбус — 5 коп., автобус — 6 коп., трамвай — 3 коп.
Средняя зарплата в 1970-х годах была такой:
— 80 руб. — зарплата медсестры,
— 110 руб. — зарплата молодого учителя в школе,
— 120-150 руб. — средняя зарплата инженера со стажем до 3-х лет,
— 140-170 руб. — средняя зарплата высококвалифицированного рабочего,
— 300 руб. — денежное довольствие подполковника в ВС,
— 450 руб. — зарплата первого секретаря обкома партии,
— 600 руб. — зарплата министра одной из союзных республик.
Если ретро-магазинная тематика задела вас за живое, рекомендуем прочесть следующие статьи:
1. Воспоминания Ильи Сульдина о «Домовой кухне» в одном из флигелей кирхи, магазине «Зоркий» на улице Куйбышева, и магазине «Филателия» на проспекте Ленина.
2. Цикл материалов под названием «Секреты самарской торговли» ищите в блоге Игоря Кондратьева.
Будем рады вашим воспоминаниям о магазинах нашего города в комментариях к этой статье!
Текст: Наталья Фомина, Андрей Артемов
ДГ выражает благодарность за предоставленные фотографии и статистические данные начальнику отдела использования архивных документов Самарского областного архива социально-политической истории Евгению Малинкину.
Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город»