ЛУЧШИЙ ПОДАРОК

История Самары вещь глубокая и многогранная. Ее магистральные линии нам хорошо знакомы, а вот отдельные сюжеты, из которых складывается тот самый непередаваемый колорит, как правило не на слуху.

Краевед и главный библиограф областной библиотеки Александр Завальный заботливо собрал пять сотен таких историй, а еще цитат и фактов, под обложкой своей новой книги. Ее презентация состоится 1 марта в 18:00 в зале КВЦ «Радуга» (Мичурина, 23).

А на страницах ДГ прямо сейчас состоится предпремьерный показ дюжины сюжетов из книги «О Самаре и Самарцах: 500 историй, фактов и цитат».

---

Иерархия

В 1857 году по просьбе Совета Русского географического общества было подготовлено «Описание Волжского прибрежья Самарской губернии и замечательнейших его местностей». Автором стал чиновник по особым поручениям при губернаторе К.К. Гроте Николай Александрович Воронов.

Обобщив огромный материал, он дал яркие характеристики разных сторон тогдашней самарской жизни. Не лишено интереса его наблюдение о взаимоотношениях представителей разных народов на примере знания языков соседей:

«Русский человек, хотя бы жил одиноко среди инородцев, не хочет знать их языка. Татарин бойко калякает по-русски, но пренебрегает мордовскою и чувашскою речью, мордвин, живя в соседстве татар, говорит и по-русски, и по-татарски, чувашенин, будучи в подобном положении, нередко разумеет на всех трёх языках, сверх своего природного».

Что изменилось?

Принято считать, что самарцы середины XIX века бережно хранили предания и песни своих предков. Но вот о чём говорит их современник:

«Старинные песни, повествующие о прежней вольнице, о буйной жизни волжского разбойника, даже при особенном старании, можно услышать чрезвычайно редко. По просьбе спеть что-нибудь хорошее песельники, даже деревенские, затянут песню новейшего сложения, думая тем более доставить удовольствие слушателю. В Самаре мещане и ремесленники почти не знают других песен, кроме новых. Здесь часто можно слышать общеизвестные романсы, распеваемые хором».

Это у русских. А что же, например, у мордвы? «Во всех мордовских селениях, даже там, где вовсе нет русских, можно услышать только русские песни. Новое поколение совершенно не знает мордовских песен, которые хранятся теперь только в памяти стариков».

Не оценил

Английский писатель Дональд Маккензи Уоллес решил постичь русскую жизнь изнутри, выучил язык и в 70-х годах XIX века на несколько лет обосновался в России. Его книга о нашей стране выдержала десять изданий. И тем более интересно познакомиться с самарскими впечатлениями автора.

Губернская столица «своим незаконченным видом» напомнила Уоллесу города Америки. Внимания британца удостоились хлеботорговая активность самарцев, местные кумысолечебницы, сооружаемый кафедральный собор, а ещё необыкновенная грязь и пыль. «Однажды… над городом пронёсся целый ураган, в продолжение которого были минуты, когда из окон гостиницы нельзя было рассмотреть дома на противоположной стороне улицы. Среди такой первобытной обстановки колоссальное новое здание церкви представляется несколько неуместным, и при взгляде на него невольно приходит на мысль, что часть денег, затраченных на его постройку, могла бы быть употреблена более производительным образом. Но на этот счёт у русских существуют свои особые понятия. Во всём, касающемся внешности, они чрезвычайно религиозны и охотно жертвуют деньги на церковные надобности. К тому же и в высших сферах считают необходимым, чтобы каждый губернский город имел собор».

Прагматик. Вот за это мы их и не любим.

Знакомый запах

Губернатор А. Д. Свербеев был заклятым врагом пьянства. Во время приёма посетителей он подходил к ним и нюхал. Беда была тому, от кого пахло перегаром. Прямой противоположностью губернатору являлся полицмейстер Александр Григорьевич Праведников, который жил с девизом: «Пить — умереть и не пить — умереть». Его ежедневные рапорты были страшной пыткой для Свербеева.

Когда на Дворянской улице (ныне — улица Куйбышева) открылась новая кондитерская, то Праведников подружился с её хозяином, немцем, и тот изобрёл для полицмейстера особые конфеты с сильными духами. Перед рапортом Александр Григорьевич съедал несколько конфет. Пахло хорошо, и губернатор не морщился.

Как-то раз Свербеев вызвал для личных объяснений николаевского исправника. Накануне визита исправник провёл бурную ночь с приятелями и выпил столько всего, что утром трещала голова, не говоря уже о мерзком запахе изо рта. Секретарь полиции посоветовал купить у немца чудо-конфет.

В 10 часов, как и было назначено, исправник явился к губернатору. Свербеев подошёл поближе и втянул носом воздух.

— А вы в эту ночь, по-видимому, очень много пили?
— Никак нет, ваше превосходительство!
— Ну что вы отпираетесь? Я же чувствую, что от вас полицмейстером пахнет.

Так и жили

Иван Маркович Краснопёров в 1882–1893 годах заведовал Самарским губернским земским статистическим бюро. Сразу же после переезда в наш город он отправился на пробное исследование в уезды. Краснопёров был поражён хозяйничавшими в избах тараканами, клопами, блохами и мышами. Случалось, что в деревнях нельзя было найти ни одного самовара, чтобы попить чаю. Во время переписи хозяйств крестьяне часто норовили соврать. А когда их уличали, то ответ был один: «Правду скажешь — как бы чего не вышло». И во всех деревнях беспрестанные коллективные жалобы: на старшину, на писаря, на старосту, на попа…

Никогда

Прибывшая в Москву по случаю торжества коронации самарская делегация во главе с городским головой Петром Семёновичем Субботиным 16 мая 1883 года поздравила царскую чету от имени Самары и поднесла ей хлеб-соль.

Александр III с супругой поблагодарили город, а 20 мая на обеде во дворце Субботин «был осчастливлен» разговором с императрицей. Мария Фёдоровна сказала, что знает Самару и помнит о её посещении. Субботин галантно ответил: «День пребывания Вашего Величества навсегда останется в нашей памяти, и мы молим Бога о доставлении нам счастия вновь видеть Ваше Императорское Величество в Самаре». И услышал: «Это очень может быть».

Вернувшись, голова доложил обо всём гласным и вдохновенно заключил: «Могу одно сказать, что в русском человеке никогда не умрёт вера в Бога и любовь к своему Царю!».

Что ж, «никогда» продержалось ещё 34 года.

Любуйтесь издали

Представьте себя волжским путешественником, который в 1884 году ступил на самарский берег. Откроем «Иллюстрированный спутник по Волге»: «Пароходные пассажиры всегда любуются Самарой; и действительно, издали она очаровательна; подъехав к пристани, вы уже заметите много недостатков, много безалаберности и неряшества; а прогулка по улицам города, прямым и широким, убедит вас, что здесь очень мало заботятся об изяществе, удобстве и благоустройстве: мостовые и тротуары составляют роскошь, доступную только некоторым, наиболее центральным улицам. Дома содержатся крайне неряшливо; о поливке улиц думцам и во сне не снилось; впрочем, за отсутствием водопровода, и поливать-то нечем».

А ещё путеводитель упоминает главную, Дворянскую улицу, которая «представляет замечательное сочетание четырёхэтажных домов и роскошных палаццо с жалкими и покосившимися набок домишками; тут же и пустыри, оставшиеся незастроенными после пожара 1866 г.».

Всё-таки что-то изменилось: и тротуаров стало больше, и водопровод появился, и пустыри исчезли. Ну, а без «неряшества» разве это Самара?

Ничего своего

В одном самарском справочном издании, вышедшем в 1889 году, был напечатан весьма любопытный очерк «Нынешняя Самара». Отмечая характерную черту местной жизни, автор писал: «Самара является типичною представительницею всей своей губернии, население которой, по своему происхождению из разных местностей России, так же пестро и разнообразно… Наблюдатели народной жизни согласно указывают на замечаемое в последнее время брожение в области внутреннего быта и падение прежних бытовых устоев. В Самарском крае, и в частности в Самаре, эти устои никогда не были особенно крепки. Каждый приходил со своим уставом и в то же время должен был приноровляться к новым условиям жизни; происходило смешение понятий, преданий, обычаев и обрядов, занесённых из самых разнообразных местностей России… В Самаре нет преобладающего по своему влиянию слоя населения, нет характерных местных костюмов, нет даже преобладающего говора».

И фраза — как афоризм: «В Самаре… по внешнему виду и говору случайно встретившегося человека вы нередко долго не можете признать, с кем вы имеете дело». В общем-то, как и сейчас.

Права не имеем

Автор знаменитого многофигурного памятника Александру II в Самаре академик Владимир Осипович Шервуд накануне открытия монумента попросил городские власти разрешить ему изготовить «для одного губернского города» статую царя по «самарской» модели, обещая, что «остальные части предполагаемого памятника будут иметь совершенно другой характер».

Самарская городская управа объяснила: идея памятника и его части составляют собственность города, и право разрешения на повторение скульптуры принадлежит городской Думе. А Дума, «принимая в соображение, что памятник сооружается на средства не одного города, но всей губернии», постановила: просьбу Шервуда отклонить.

Пешком через Волгу

Летом 1904 года Николай II совершил по железной дороге поездку от Петергофа до Златоуста, чтобы проинспектировать войска, отправлявшиеся на войну с японцами. Царь посетил Сызрань и Самару, познакомился с военно-тыловыми и медицинскими учреждениями. Николай вёл дневник, описывая, что видел и в чём участвовал.

В Сызрани он побывал 28 июня. Посчитал нужным записать: «Пылище от толпы здоровое!». И, кратко перечислив увиденное, закончил любопытной для нас фразой: «Перешли пешком через Волгу по мосту. Вечер был очень тёплый».

Самара, где царский поезд останавливался на несколько часов 1 июля, произвела на самодержца хорошее впечатление. После парада он записал: «Все представились отлично». Маленький штрих: на выходе из Самарского кафедрального собора две маленькие ученицы Второй женской гимназии поднесли Николаю Второму две небольшие иконы.

В тот же день Николай не отказал себе в удовольствии повторить променад по Александровскому мосту: «Погода стояла солнечная и ветреная. Снова перешли пешком по мосту через Волгу».

Такое не забывается, хотя табличку об этом событии ещё не установили.

Впрочем, некоторое усердие для увековечения памяти о монаршем визите в Самару потомки всё же проявили.

В 2000 году вышел сборник документов, где был перепечатан отчёт о знаменательном дне, сделанный по горячим следам в 1904 году. Составителям сборника удалось убедительно передать необыкновенную радость самарцев от встречи с государем. Если в отчёте было написано: «По расцвеченному флагами городу до поздней ночи гуляли весело по-праздничному настроенные толпы народа», то в 2000 году это звучало более восторженно: «По расцвеченному флагами городу до поздней осени гуляли весело…».

Настоящий большевик

Одним из руководителей самарских большевиков был опытный подпольщик Василий Петрович Арцыбушев. Его имя даже носит бывшая Ильинская улица.

В 1905 году, когда Россия вела тяжёлую войну с Японией, Арцыбушевым овладела идея: взорвать железнодорожный мост через Волгу. Убедившись, что для революционеров это трудновыполнимая затея, он готов был уступить: «Ну хотя бы через Самарку».

А ещё Василий Петрович смертельно ненавидел меньшевиков. И если узнавал, что его шифровальщица — меньшевичка, то вдвое срезал ей зарплату.

Разве забудешь

В декабре 1910 года проездом из Владивостока в Париж в Самаре остановился на день французский инженер Генри Годфруа. Своими впечатлениями он поделился с газетой «Волжское слово».

Настроение у путешественника испортилось уже по дороге с вокзала в центр: вагон конки, в котором ехал Годфруа, сошёл с рельсов. Инженер продолжил путь пешком. Двигался он по тротуару, но забыл, что не в Париже, и вспомнил только тогда, когда был сбит санями. Француз по наивности стал возмущаться и получил в ответ «самые нехорошие слова».

Генри всё-таки доплёлся до Дворянской. На главной улице города его поверг в шоковое состояние «совершенно мокрый тротуар». И это при четырнадцати градусах мороза! Полицейский объяснил недогадливому иноземцу, что по приказу начальства на тротуары сыплется соль, чтобы лучше чистить снег. Дойдя до памятника Александру II, француз обнаружил, что его тёплая обувь практически испорчена. Он немедленно взял извозчика и вернулся на вокзал. И пока обувь сушилась, написал письмо в газету.

Надо думать, он часто рассказывал своим детям и внукам об удивительном городе на Волге.

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook