Город, который со всех сторон окружали сады

В год, отмеченный 75-летним юбилеем победы в Великой Отечественной войне, мы публикуем истории людей, кто пережил войну в Куйбышеве. На чьих глазах разворачивалась трагедия страны, чьи родные уходили на фронт, и тех, кому пришлось встать к станку на оборонном заводе. Эти воспоминания, в том числе, и о Куйбышеве — каким он был в период с 1941 по 1945 год. К сожалению, не осталось практически ни одной фотографии города тех лет, кроме официальных. А все потому, что с первых дней войны у жителей города были реквизированы все фотоаппараты, впрочем, как и радиоприемники. Хорошо, что пока живы люди, которые все это помнят. Сегодня мы представляем вам историю Беллы Борисовны Скоробогатовой.

Комната, печка, сквер

Я родилась в Оренбурге. Мои родители переехали в Самару в 1938 году, когда мне исполнилось три года.

Семья поселились на улице Куйбышева, 121, это угол с Некрасовской, где теперь сквер Три вяза. Третий этаж, комната 15 метров в коммуналке, конечно же, и перед ней прихожая, из которой топилась печка.

 

Белла Скоробогатова в конце 1930-х годов

Папа работал в Доме промышленности в строительной организации, он был снабженцем. Мама воспитывала меня. Тогда так было принято — многие женщины не работали.

Помню себя пятилетней, как я несу папе обед в Дом промышленности. Мама говорила, что в столовой все дорого, поэтому она отправляла меня. Я переходила через улицу Льва Толстого, на которой тогда не было практически никакого транспорта.

Когда объявили войну, я, конечно, не осознала всей трагедии. Но разговоры взрослых слышала, видела их озабоченные, расстроенные лица. Папу моего взяли на обучение. Где-то в районе Управленческого была школа для офицерского состава, там готовили политработников. Через полгода его выпустили младшим лейтенантом, и он сразу ушел на фронт.

«Билетеры сделали вид, что никого не видят, и отвернулись»

Мы остались с мамой вдвоём. Меня отдали в детский сад. В детский сад в 1941 году брали, только если родители сдадут как доноры кровь, необходимую для раненых. Мама сдала кровь, и мне дали место в детском саду на улице Фрунзе, 110. Мама устроилась на военный завод в камеру хранения приемщицей.

В 1942 году к нам приехали родственники из Ленинграда. Папина сестра с грудным ребёнком и её мама, моя бабушка. Их эвакуировали из блокадного Ленинграда по воде, пароходом. Мама получила сообщение откуда-то с дороги, что они находятся на пароходе и скоро проедут мимо Куйбышева. В то время было категорически запрещено высаживать в Куйбышеве кого бы то ни было. Из-за эвакуации многих предприятий и людей в наш город возникли трудности с жильём и, конечно, с обеспечением продуктами, поэтому его закрыли. Но пароходы на пристань всё же приставали. И мы с мамой караулили нужный нам, в котором были наши родные. На пароход можно было пройти, но никому лишнему нельзя было с него выйти. Мама была коммуникабельная, плюс у неё с собой был кирпичик хлеба. Она отдала его тем, кто стоял на проверке билетов. Я осталась ждать её на пристани, возле кормы парохода. Её долго не было.

Как она мне потом объяснила, она спустилась в трюм и там, среди сотен людей, долго искала наших родственников. И вот она выводит их на корму, в руках у них восьмимесячный ребенок и один чемодан на всех. Билетеры сделали вид, что никого не видят, и отвернулись. Мама сначала подсадила папину сестру, подала ей ребёнка, потом помогла перелезть через перила бабушке. Так прошла их вторая эвакуация. Они поселились у нас, в этой 15-метровой комнате. Нас стало пятеро.

В это время в городе шло уплотнение. Комиссия жилинспекции обходила все дома, смотрела, кто как живёт. Если семья, даже из пяти человек, имела две комнаты, обязательно одну комнату отбирали. Но в нашей квартире не к кому было подселить. Все жили друг у друг у друга на головах.

Зато у нас был большой коридор, который шел на кухню, даже с малюсеньким оконцем. Там поставили фанерную перегородку, отделив площадь в несколько квадратных метров. Поставили печку, трубу вывели в форточку. Я эту картину помню, как будто бы это было вчера. Там поселили семью, эвакуированную из Украины. Он Миша, инженер военного завода, она Бася и их маленький сын. Все им помогали, чем могли. Кто дал стул, кто матрас, мы какую-то тумбочку. Буквально мы все участвовали. И мы так сдружились, что все были как одна семья. У меня самые хорошие воспоминания в этом плане. Я помню, как мама разрезает тыкву, которую она привезла с огорода, дает мне куски и говорит: этот гостинец отнеси Басе, этот тете Нине.

В 1942 году перед зимой маму отправили на лесоповал от их предприятия. Там случилась беда. Упало дерево, ушибло ей позвоночник и сломало на руке пальцы. Её отправили домой, и через два она вдобавок ко всему заболела гепатитом. Конечно, она заразилась там, потому что пили воду, какую попало. Мама лежала дома, в больницу её не положили. Пришёл врач, дал советы, что можно кушать, что нельзя. Ни капельниц, ни таблеток. Слава богу, она поправилась, хоть и долго лежала.

«Писали на клочках бумаги»

1 сентября 1943 года, когда мне исполнилось 8 лет, я пошла в школу.

Что интересно: вот сейчас на Куйбышевской улице наше Самарское музыкальное училище. А во время войны там никакой вывески не было. Но внутри находилась школа, где учились дети членов правительства, эвакуируемых в Куйбышев из Москвы. Пятнадцатая школа, видимо, была переполнена, и несколько детей записали в эту. В их числе я. В классах было очень мало детей, буквально по 6-7 человек. Я проучилась в этой школе с сентября по декабрь 43 года. Потом её закрыли, потому что в конце 1943 года после Курской битвы случился резкий поворот в войне, в Москве стало безопасно, и все члены правительства и консульства из города уехали. С января я перешла в школу № 15. Вот так я узнала, что в нашем городе была особенная школа.

Белла Скоробогатова (слева) с одноклассниками

Помню зиму своего 1 класса. В школе холодно. Мы сидим одетые, в пальто, в шубах. Пишем буквы и цифры не в тетрадках, а на разных клочках бумаги. Потому что тетрадей не было, впрочем, как и учебников. Зинаида Васильевна, наша учительница, выдает нам на завтрак маленькую булочку, весом в 50 граммов. Она полагается всем школьникам как дополнительное питание. И это праздник для всех. Вот эта крошечная булочка и стакан чая были событием в то время. Наверное, поэтому у моего поколения такое бережливое отношение ко всему материальному и такие невысокие потребности. Наверное, это с детства.

И снова стали вырастать яблони

Рядом с моим домом, где теперь сквер Три вяза, стоял деревянный ресторанчик. Там открыли столовую. Я слышала разговоры, что это для труппы Большого театра и для работников московского радиоузла. От соседей и от проходящих мимо людей я узнавала имена тогда мне ещё ни о чём не говорящие: Лепешинская, Оборин, Козловский. Я этих людей видела на улице.

Какой-то особый был момент для моего детского восприятия. Потому что были разговоры: Куйбышев — запасная столица. Насколько это значимо, я тогда уже понимала. Это большая честь. Люди говорили с придыханием, что выбрали наш город, значит, нам доверяют. И наш город не подвел.

Семья моя пережила очень много трагических моментов. Потому что буквально все родственники-мужчины, которые были, ушли на фронт и погибли. Мой папа вернулся один из всех, и мне тогда говорили, что я родилась в сорочке.

Слева: Белла Скоробогатова в 1950-х годах. Справа: ее отец после войны.

Весной 1945 года мы все понимали, что дело идет к победе. И когда я проснулась утром 9 мая, мама мне говорит: дочка, война закончилась, мы победили. На Куйбышевской уже был шум, все куда-то бежали, из репродукторов бесконечно повторяли одно и то же, что мы победили и что на Рейхстаге водружено красное знамя. Мне было на тот момент 10 лет.

Карточки пока еще оставались, но людей стало в городе значительно меньше. Многие эвакуированные уехали, в том числе и наши родственники вернулись в Ленинград.

И вот я о чём ещё не сказала. Зима с 1941 на 1942 год в Куйбышеве была очень суровой. Вымерзли все сады. Поэтому никаких яблок во время войны в городе не было. Они считались невозможным лакомством. И только после войны понемножку стали вырастать яблони снова. И потом, уже в 50-е, Куйбышев вновь потихоньку становился городом, который со всех сторон окружали сады.

Текст: Анастасия Кнор

Все тексты проекта «Детство в запасной столице» читайте здесь

Следите за нашими публикациями в телеграме на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook