Сергея Февралева в Самаре знают многие. Он учился здесь у Монастырского и Гальченко актерскому мастерству, писал и пел свои песни на самарских рок-концертах в группе «Водоворот», изготавливал кукол и ставил детские спектакли, преподавал студентам театральную науку. Служил художником в театрах «Мастера сцены» и «Самарская площадь». А потом уехал в Москву и стал там художником на «Мосфильме». И вся его жизнь без остатка теперь принадлежит кино – это правда.

Текст: Елена Павлова       Фото: Роман Самсонов

Вначале были «Андерсен. Жизнь без любви» и «Карнавальная ночь-2» Эльдара Рязанова – там Сергей был художником-декоратором. На фильме «Исчезнувшая империя Карена Шахназарова «дослужился до художника», как говорит сам Сергей. И уже как самостоятельный художник-постановщик работал в картинах «Иван Грозный», «Люди добрые», «Китайская бабушка», «Партия в бридж», «Белый Тигр».

В 2012 году вышел нашумевший фильм «Орда» Андрея Прошкина. Работа художника-постановщика была оценена сразу тремя национальными кинопремиями: «Белый слон», «Золотой орел» и «Ника». Как пишет Сергей на своем сайте, «это первый случай в российском кинематографе, когда три разные национальные кинопремии согласно вручили свои награды в одной и той же номинации одному и тому же человеку».
И вот он приехал в Самару, чтобы представить на кинофестивале «Кино – детям» фильм «Тайна темной комнаты», где работал художником-постановщиком. И это большая удача для друзей – увидеться с ним теперь удается нечасто, хотя знакомы уже 23 года…

Мы сидим в кафе «Бенджамин», пьем кофе и вспоминаем, как в 90-е годы это место звалось «Волжанка», где нас, молодых хиппи с Ленинградской, долгое время терпели и принимали за посетителей. На столике, как правило, стояла одна чашка кофе на десятерых, зато проектов и идей рождалось во множестве…

— Давай мысленно нарисуем маршрут отсюда, из старого центра Самары, до «Мосфильма». Как это тебе удалось?

— Я несколько раз ездил «покорять» Москву, а она все не давалась в руки. И вот снова уехал в 2004 году, нашел курсы «Мосфильма», понял, что это для меня. И вдруг выяснилось – есть ограничение по возрасту — 30 лет. А мне 31! Ну, как-то выкрутился, доказал, что это мелочь. Да и прописки московской не было, но я им сказал, что «у вас же тут все такие!» Посмеялись и взяли. Учился, постигал, рисовал, смотрел — так и появилась моя работа — то, что я умею делать и люблю.

— Какие мечты теснятся в голове художника Февралева?

— Любая мечта возникает от неустроенности. Вот, к примеру, все эскизы я рисую на коленках в прямом смысле. Я даже немного привык, но все-таки мечтаю о своей мастерской-студии. И еще: почти на всех своих картинах я нахожусь с режиссером в конфронтации, пытаясь убедить его в своих идеях. Иногда доходит до военного положения. Это вроде бы нормальный рабочий момент для кино, но все-таки я мечтаю найти «своего» режиссера. Такого, чтобы доверял художнику. Или вот еще: когда мне предлагают сценарии, то не каждая из тем мне близка и интересна, но из-за желания не упустить свой шанс я берусь и влюбляю себя в тему. И хоть жаловаться не на что (у меня интересная работа), но все-таки хорошо бы, чтоб предложенные сценарии совпадали с тем, что меня волнует. Короче, неудовлетворенностей много, а значит, и мечтать пока что есть о чем.

— Есть ли у тебя хобби при такой творческой работе?

— Я собираю кабинетные фотографии, ведь для художника старые фото – настоящий клад. Фантазия способна дорисовать комнату, дом, двор и целый город, магазинчики, уличный театр, мороженщика… Именно это и произошло с мальчишками в фильме «Тайна темной комнаты», которые, попав в 1870 год, были совершенно очарованы духом того времени. И даже взрослые, которые никогда не верят в выдумки детей, здесь верят и получают пропуск в прошлое наравне с детьми. Исцеляют, помогают, радуются. Такой добрый фильм получился, дети-зрители после просмотра спросили – а продолжение будет? Я ответил: «Думали над этим, надеемся, что будет».

— Ты соединяешь прошлое и настоящее?

— В последнее время я приношу на «Мосфильм» разные экспонаты ушедшей советской эпохи. Вот в Самаре в антикварном магазине купил автобусную кассу. Такую, помнишь, где нужно было кинуть в прорезь монету и «открутить» себе билетик. К сожалению, у киностудии были тяжелые годы, много реквизита было утеряно и разворовано. Я стараюсь приобрести такие знаковые предметы, они могут сыграть свою роль в будущих кинокартинах.

— Ты приехал всего на пару дней и все свободное время потратил на прогулки по старой Самаре. Это ностальгия по прошлому?

— Ну, я не просто гулял, а фотографировал старую Самару. Я работаю за счет визуальной информации, которую приходится доставать разными способами. Скупаю множество редких книг. Хожу в музеи. Езжу по разным городам. И все фотографирую. Это некая моя библиотека для работы. Практически все это я использую в разработке декораций для фильмов. Вот и в этот приезд в Самару я пробежался по старым деревянным улочкам и фотографировал дома, которых завтра может не стать. Это город моего детства и юности, поэтому я переживаю за то, что делают с его историческим центром. Он попросту исчезает. И если я захочу в фильме использовать какие-нибудь из своих визуальных воспоминаний о Самаре, то я буду искать это в фотографиях. Главное, чтобы декорации, построенные на основе этих воспоминаний, не стали реквиемом по утраченному.

— Каким должен быть художник, создающий фильм для детей?

— Мне кажется, что кино про детей должны создавать люди, рожденные в СССР. Во времена дефицита и небольших родительских зарплат, отсутствия всевозможных игрушек, у нас была развита изобретательность, но не было таких возможностей. Мы выросли, но не доиграли. И когда предлагают сделать кино на эту тему, тебе дают доиграть в свое детство. Вот и мне повезло с этой картиной.

— А как начинается работа над таким фильмом?

— На первую встречу режиссер Ольга Беляева принесла целую папку каких-то картинок и фотографий из интернета и стала что-то мне объяснять. Но я сказал – Ольга, вы, пожалуйста, не привыкайте к этим образам. Потому что все будет совершенно не так – я вам потом покажу. И мы начали работать. Что-то не вошло в картину, было вырезано при монтаже, не все мной придуманное попало в кадр – но я помечтал.

— О чем будет следующий фильм?

— Сейчас я работаю над картиной «Двое в степи» по повести Эммануила Казакевича. И все мое время подчинено этому проекту. Это история сложных взаимоотношений двух людей на войне. Вообще, о планах киношникам говорить сложно. Я до этого сделал интересную этническую картину «Белый ягель» про ненцев. Был за Полярным кругом, жил в чуме, видел стада в три тысячи оленей, сидел в фондах Салехардского музея. Фильм в монтаже, а я уже живу другой темой. Он выйдет будущим летом, а для меня он — уже прошлое и еще будущее, так как премьера еще впереди.

— У тебя такие сложные отношения со временем. Что тебе ближе все-таки?

— Я люблю настоящее с небольшой перспективой на будущее. А из прошлого достаю только самое хорошее.

=======================

Время не оставляет в покое Сергея Февралева, вечно подыгрывает ему. Пока коротали время до поезда около Дома кино, к Сергею вдруг подбежали двое с густым запахом перегара. Веселая пропитушка в розовой «олимпийке» и ее опухший приятель громко кричали: «Парень, мы тебя знаем! Ты же этот…как его…Гоголь!». После того, как Февралев подтвердил, что да, это он и есть, пара в восторге удалилась.
«Ну пусть я в Самаре буду Гоголь. А в Москве люди говорили, увидев меня – о, Распутин! Людям кажется, что я похож на различных исторических персонажей. Но для художника это совсем неплохо».