РОМАН С ПЛАТЬЕМ

Решили завести не совсем обычную интервью-рубрику. Не совсем, потому что вопросы и ответы будут в ней закручиваться вокруг одной темы — одежды.

Светлана Внукова будет вести разговоры с интересными и экстравагантными героями о стиле и вкусе, о любимых и памятных шмотках, о том, как они доставались, когда достать было непросто, и обо всех тех усилиях, которые ими предпринимались, чтобы выглядеть модно. Ну а там, где разговоры о шмотках, как водится, открывается душа человека и обнажаются интересные факты его биографии. 

Первый герой рубрики «Роман с платьем» — Михаил Перегудов. Повар, обувщик, фотокор, медиамагнат, кандидат в губернаторы, продавец с лотка, коллекционер шляп и зоолог-любитель, а ныне юный пенсионер и свободный фотохудожник, он уверяет, что может раздеть любую женщину. И, судя по его портфолио, против истины грешит не шибко. 

---

— Слушай, а мы где с тобой о встрече договаривались? По телефону? А библиотеку кто предложил? Неужели я?

— Миша, ты вроде не пьешь. И давно. Сам же говорил. Вот на этом практически месте.

— А знаешь, что? Пошли-ка другое место для трёпа найдем. Ну как-то погорячились мы с библиотекой. А что, собственно, ты хочешь узнать?

— Про твой, Миша, стиль. Я как, Миша, тебя увижу, так сразу этих, которые на мустангах в прериях, вспоминаю.

— Стиль — да, ковбойский. Хотя слушать люблю блюз. И вся моя жизнь — это чистый блюз.

— А блюз — это когда хорошему человеку плохо?

— Ну, мне плохо уже давно не бывает. Сейчас тем более. Я почему питонов завел? Они спокойствие моё приумножают. А спокойному человеку завсегда хорошо.

— Но возвращаясь к главной теме. Джинсы, «казаки», ковбойская шляпа и организм травишь, конечно же, Marlboro?

— Не, я курю Rothmans.

— А не по-нашему прям с детства одеваешься?

— В детстве меня родители одевали. А родители мои — консерваторы. Всю жизнь — на заводе и верили в светлое будущее. Ну и вкусы у них соответствующие были. Я, кстати, и рос в пролетарском районе. Хотя друзей у меня там не было.

— А это какой у нас район пролетарский?

— Безымянка. Ново-Вокзальная — Победа. Я и жил там, и учился. Но все мои друзья жили на проспекте Масленникова, где жила моя бабушка, у которой я проводил лето. А на Масленникова далеко не все дети имели пролетарское происхождение. Но, признаюсь тебе, родители и после школы определяли стиль моей одежды. Я ж и после школы учился. В торговом техникуме, в плановом институте — торговый у нас был только заочный.

— А торговый — это чтобы к дефициту поближе?

— К дому. Ездить недалеко. Да и не на торгаша я учился. Я изучал технологию приготовления пищи. Учился, по-простому сказать, на повара. «Всегда сытым будешь», — говорили мне мама с папой. Но уже в процессе учебной практики я понял, что не моё.

— И где ты практиковался, интересно?

— Ресторан «Театральный». Знаешь? На Полевой? Там сейчас полиция. А в прежние времена гостиница была. Артисты жили. А внизу — ресторан. Имел я практику и в ресторане железнодорожного вокзала. Тут уж и здания нет. А было. Старинное здание. В столовой завода «Экран» я также практиковался. Ну и в армии коком был.

— Ты во флоте служил?

— Три года. Сторожевой корабль. Тихоокеанский флот. И, между прочим, награждён за дальний поход. Мы Индийский океан вдоль и поперёк исходили. Южный Йемен, Эфиопия, Вьетнам…

— Девушек, поди, соблазняли в портах. Формёнка-то у советских моряков была классная!

— Какие девушки! Исключительно группой в увольнение ходили. Облико морале! Ну и потом, друзья друзьями, но особых иллюзий-то мы не питали. Так что 5 человек, офицер. Деньги, правда, давали.

— Порножурнальчики покупал?

— Какие журнальчики! Да меня сразу бы на берег списали — у нас там особый отдел работал.

— А чем ты, Миша, кормил товарищей по оружию?

— Во флоте, кстати, хорошо кормили. Очень толково. В армии кормили три раза, в морфлоте — четыре. Горячее и в обед, и в ужин. И молодых никогда не объедали. Была, конечно, годковщина, как у нас дедовщину называли. До двух лет службы ты — молодой, а на третий год уже год. Но все в рамках. В учебке на старших стирать приходилось. А на судне, не дай бог, узнают, что ты молодого заставил робу свою постирать — возненавидят. Ну и никакой дискриминации в питании. У офицеров, конечно, отдельный стол, но практически все из общего котла. Тот же борщ.

Я, между прочим, вкусный борщ делаю. И не только борщ. В «Театральном» я на холодных закусках стоял. Салаты и прочее. В ресторане ж/д вокзала в мясном цехе работал. В заводской столовой меня обычно на блины ставили. Вот такая бадья теста! Так я умудрялся одновременно на 8 сковородках печь! Много чего могу, но лень. Иногда, бывает, прорвёт… Но вообще — не моё.

В заводской столовой меня обычно на блины ставили. Вот такая бадья теста! Так я умудрялся одновременно на 8 сковородках печь!

Меня творчество со страшной силой тянуло. Я ж с детства фотографирую. Сначала «Сменой». С первой заплаты «Зенит» купил. После 8-го класса пошёл в каникулы на сборку подшипников. С восьми до часу тогда малолетки работали. Купил «Зенит», ну и поехало. Потом, правда, девочками увлёкся и бросил на фиг всю эту фотографию. А женился и опять начал вовсю снимать. Меня пригласили в газету. В «Путь коммунизма». Районка кинельская. Потом — в областную. Татарская газета «Бердэмлек», где я сразу стал Мансуром Бикмухамедовым. Параллельно работал в еврейской газете «Тарбут лаам» (её только открыли) и в газете «Тюрьма и воля». Тогда она, правда, называлась «Трудовая честь». В «Культуре» вот тоже.

— Думаю, хорошо зарабатывал.

— Я очень хорошо зарабатывал. Но тоже как-то по прикиду не загонялся. Одеваться начал, когда у меня дочь родилась. Cлушал хард-рок, ну и пришёл к мысли, что нужно что-то в гардеробе менять. Хотя рок я со школы слушал. Рос, можно сказать, на Deep Purple. А любимая моя группа Zeppelin, конечно. Этой группой я до сих пор восхищаюсь.

— Где записи брал?

— Были каналы. На Ленинградской около мединститута пластами втихаря торговали. Одно время даже в клубе филателистов на Чапаевской. Пластинки безобразно дорого стоили. За хороший диск надо было рублей 70 отвалить, а это зарплата. Не самая высокая, но зарплата. И тем не менее покупал. Стерео у меня стояло. Хреновенькое, правда. Магнитофон катушечный — кассет тогда не было. Ну и …

— …купил джинсы.

— Не, первые джинсы у меня после армии появились. Только отслужил, и чего-то родители вдруг решили сделать мне такой вот нетипичный для них подарок. За 250 приобрели. На Энергетике. Барахолка, помнишь, была возле этой станции? Вот там и купили. Wrangler. Но, может, мальтийского производства. Хотя лет восемь носил. И тряпка терлась как надо. Такие, знаешь, чуток расклешённые. Туфли на каблуке себе сделал. На каблуке и платформе.

— Как это — сделал?

— А в моей жизни, кроме всего прочего, был ещё период, когда я обувщиком трудился. В 1980-х. Уже женатым. Фабрика по пошиву женской модельной обуви. На Молодогвардейской. Между Ленинградской и Венцека.

— И хорошую там шили обувь?

— Н-е-е-е, ерунду. Хотя получали итальянскую кожу. Кожа изумительная. И клей был хороший. Ну и я наловчился и всем родственникам туфли чинил. Супинаторы новые ставил, набоечки. А свои вот модернизировал.

— И шляпы тогда носить начал?

— Такой, как у меня сейчас, из кожи тогда и у фарцовщиков, пожалуй, не было. Я носил фетровые. Первая, до сих пор помню, чешская. Коричневая чешская шляпа. А вот плащ уже тогда кожаный был. Грубой такой черной кожи. Тяжёлый, зараза! Пиджак был кожаный.

— А ты сам-то, случаем, не фарцевал?

— Было дело. Я ж хипповал малость. Году, наверное, в 76-м. В «Трёх палках» .

— Сквер «Три вяза».

— В нём. Ну и фарцевал по мелочи. Сигареты американские толкал. Мне поставляли оптово, я продавал в розницу.

— А в чем хипповство-то твоё выражалось?

— В презрении к одежде как таковой. Человек ведь истинен только в бане. Когда голый.

Знаешь, чем тогдашний хиппарь от нынешнего отличается? Тогдашний девок любил, а нынешний — дружка своего.

— Ну ты ж не ходил голым по городу?

— Я даже босым не ходил. Меня бы тут же повязали. Просто относился к одежде без фанатизма. Вот что есть, в том и ходил. А вообще, знаешь, чем тогдашний хиппарь от нынешнего отличается? Тогдашний девок любил, а нынешний — дружка своего. Эх, нет из наших хиппарей уже многих. А те, которые выжили…

— Пребывают в пессимизме.

— Ну почему? Некоторые людьми стали. Некоторые большими людьми. Кстати, я не являюсь фанатом «Битлз». Больше скажу, считаю «Битлз» примитивной музыкой.

— А сам-то не музицировал?

— На баяне играл. Фильм один есть — не помню названия… Станислав Любшин там снимался, ну и видит: мальчик на баяне играет. И говорит: «Хороший какой — на баяне играет. Случись, оторвут ему ноги, а руки целы и не пропадет». Ну вот и меня мама отвела в музыкальную школу. Только тут я ещё быстрее понял, что не моё.

— А вот ты говоришь, что одеваться начал, когда женатым сделался. А что же на свадьбе ? Не нарядный был? Или у тебя и свадьбы не было?

— Ну как же не было? Была. Самая натуральная. У тёщи гуляли. Как щас помню: стыдоба — надел гипюровую рубашку. И галстук повязал. Первый и последний раз. Потом жена из этой рубашки платье дочке сшила. А галстук как-то сам сгинул.

— А в чём, вот мне интересно, ты в Белый дом ходил? Там же была редакция «Культуры».

— Да вот в чём сейчас хожу, в том и туда ходил. Но сначала подружился со всеми тамошними ментами, и они меня единственного в Белый дом пускали даже пьяного. Меня в Белом доме все любили. Тогда был губернатором Константин Алексеевич Титов, мы с ним там часто пересекались и всегда друг друга приветствовали. Да я и свою газету там делал.

— Про второе в России эротическое издание мы с тобой, Миша, тоже поговорим. А пока скажи мне, как это тебе в голову пришло сделаться Константину Алексеевичу конкурентом на губернаторских выборах? Ты как спойлер, что ли, шёл?

— Нет. Задача была — раскрутить своё имя и продвинуть своё издание. Я знал, что шансов нет. Да и какой из меня губернатор? Я бы всю Самарскую область пропил. Бухал я в то время здорово. Нет, реклама голимая. Зарегистрировался (тогда это было просто) и стал кандидатом. С избирателями встречался как порядочный. И даже и на телевидении выступал. Программа у меня была молодёжная. Молодёжь должна любить друг друга. Под таким девизом кампания проходила. Рок-фестиваль организовал в клубе 4 ГПЗ. Я вообще здорово поддерживал самарский рок. У меня же три газеты выходило. Эротическое издание «Михаил», музыкальное — «Музыка Михаила» и газета для детей «Мишутка».

— Да ты прям медиамагнат был. Ну и сильно тебя народ поддерживал. На выборах?

— Молодёжь очень даже поддерживала.

— И сколько в итоге набрал голосов?

— Так я же снялся. Решил, что хватит уже рекламы. Да и деньги нужны были, а денег не было. Ну таких, настоящих. На выборы же настоящие деньги нужны, большие. Снялся и поддержал, между прочим, Константина Алексеевича Титова. Он мне очень был симпатичен, Константин Алексеевич Титов, как бы про него плохо ни говорили. И сейчас из трёх наших губеров мне лично Титов больше всех нравится.

— Ну хватит уже Константина Алексеевича восхвалять, давай про «Михаила» твоего поговорим, потому что он-то больше связан с главной темой нашего разговора. Большинство девчонок у тебя там, конечно, голыми были. Но некоторые, например, в туфлях. Так что давай о «Михаиле». Как родилась идея?

— Ну я же и до «Михаила» девчонок фотографировал. У меня и выставки были. Во Франции, в Японии, в Испании. Приглашали — отправлял фотки, они мне потом каталоги присылали. CCCР тогда в большой моде был.

Если ты женщину чувствуешь, то раздеть её тебе не составит труда. 

— Перестройка — гласность — Горбачев — Перегудов — голые девушки. Слушай, ну и как они, бывшие пионерки и комсомолки, легко обнажались?

— Тут нужен индивидуальный подход. Надо быть психологом. Но если ты женщину чувствуешь, то раздеть её тебе не составит труда. Девушка любая ведь о чём мечтает? Она мечтает о том, чтобы если и не сохранить красоту своего тела, что в принципе невозможно, то хотя бы на фотографии увековечить.

— А где ты девчонок фотографировал? Тогда же студий у нас, по-моему, не было?

— Студий как таковых не было. Сейчас фотографов по бабам у нас больше, чем баб, а студий по Самаре штук 30. И оборудованы по полной — приходишь только с камерой и моделью. Час работы — от 500 до 900. А раньше где снимать? В квартирах — потолки низкие и свет нормально не выставишь. Но мне повезло. У меня друг работал фотографом в фотосалоне «Радуга». На Агибалова. Прямо против Губернского рынка. Давно уже нет там никакого фотосалона, а тогда был. И в салоне этом был хороший такой павильон. Вот я там фотографировал.

— Нет, ну а как ты всё-таки это делал, Миш? Как ангажировал девушек? Прям, что ли, подходил на улице и… ?

— Прям подходил и говорил: «Я Михаил Перегудов. Вы обо мне, конечно, слышали». Девушке стыдно признаться, что не слышала, говорит: «Конечно!» Я, кстати, одним из первых в Самаре напечатал себе визитки. Крутые по тем временам. И — опа! Визиточку — девушке. Она: «Ах, ах…»

— Ну и все соглашались?

— Ну не то чтобы все. Нет, конечно. Некоторые на хрен посылали. Но я это терпел. Потому что большинство соглашалось. Студентки вузов, учащиеся СПТУ, молодые работницы разнообразных самарских предприятий… С другой стороны, я ведь тоже не к любой подходил. И подхожу. Надо чтобы девушка мне понравилась .

— Чтобы ноги от ушей?

— Да, признаюсь: всю жизнь любил высоких женщин. Маленьким в жизни больше везёт, но я балдел от высоких. Страсть была у меня к высоким женщинам. Женщины закончились, но страсть, с*ка, осталась. Но главное даже не ноги. Главное, чтобы в глазах был огонь. Вообще, женщин, чтоб ты знала, некрасивых не бывает. Бывает мало водки. Хотя, признаюсь тебе, и проколы случались. И случаются. Сейчас даже чаще. Снял, скажем, 100 девушек — двум не понравилось. Раньше иная была статистика. А потому что девушки проще были. И как-то все с огнем и с надеждой. А сейчас пошли настолько упакованные и понтовые… И даже не столько упакованные, сколько понтовые. Думают, лучше всех в этом мире. А на самом деле ничего особенного. Ну и начинаешь с такой работать… Души в такой нет. А раз нет души, то и тяги нет. А раз нет тяги, то будет херня, а не снимок.

Нет, и сейчас встречаются талантливые модели. Такие, с которыми даже и расставаться не хочется. Некоторых годами снимаю. Одна есть, которую раз в месяц сниму обязательно. Но раньше таких больше было. Иногда встречаю бывших своих моделей. Одна даже уже и бабушка.

— А у тебя съёмка платная?

— Щас — буду я им деньги платить!

Я свадьбы не снимаю. Там же пить надо. А я один пить предпочитаю.

— Да я про них говорю. Они тебе за фоточки платят?

— Тут по-разному. Некоторые платят. Есть, условно говоря, Маша и Глаша. Маша мне нравится — я сниму за так. А Глаша — ну не моё. Но она хочет. Два часа работы — 1000 рублей. Не деньги, согласись. Деньги наш брат сейчас на свадьбах делает. Но я свадьбы не снимаю. Там же пить надо. А я один пить предпочитаю. Жизнь научила. Очень много выпивал с разными людьми, и из-за них потом попадал в неприятные истории. А когда пью один, не попадаю никуда и никогда.

А про идею выпускать «Михаила» скажу тебе так: идея эта пришла ко мне из чувства патриотизма. Никаких интернетов же в ту пору не было, а мне очень хотелось, чтобы на этих моих красавиц не только французы с японцами любовались, но и наш самарский народ. Ну и чтобы меня как фотохудожника знал. Тоже, как говорится, понты. Молодость, она вся на понтах. Ну и замутил. В «Михаиле» и статейки были. Про секс. Переводчика нанял, он переводил из заграничных изданий. Дайжест такой. Но главным были фотографии. И да: второе из подобных изданий в России. Первое появилось в Москве. «Андрей». Но это сразу был такой качественный журнал. А у меня издание простенькое. Да и полиграфическая база нормальная отсутствовала. Одна типография на весь город. Орган обкома КПСС печатала.

— «Волжскую коммуну».

— Ну! Вот и я там газетку свою печатал. И, между прочим, не было случая, чтобы какой-то киоск мне её возвратил. Весь тираж раскупали. А тираж 30 тысяч. Больше только у «Волжского комсомольца». Хотя зажимали меня… Была такая организация «Региональная инспекция по защите средств массовой информации». Возглавляла ее некая Сорокина. И так она меня гнобила, знаешь ли…

— Ну считала, видимо, твою газету неприличной.

— Да я чисто фотоискусство продвигал. А неприличной газета стала, когда я её продал. Вот там уж пошла такая похабщина… Не буду называть людей, они за эту свою непорядочность были жестоко наказаны. Скажу лишь, что даже модели мои, встречая меня, говорили: «Миша, ну зачем ты газету продал?!» А я не только продал, я отрёкся от неё, когда увидел, во что её превратили. А продал, потому что, честно скажу, устал. У меня ж, как я уже тебе говорил, ещё две газеты были. «Музыка Михаила» и тот самый «Мишутка». «Музыка Михаила» — это проект для души. У меня был помощник замечательный. Зам мой — Гришка Фомин, покойник уже. Журналист, мы c ним вместе в «Культуре» работали, и вот он писал в эту мою газету про музыку. И обязательно там была статья о самарском роке. Обязательно. Хорошая была, на мой вкус, газета. Хотя когда я её затевал, уже знал, что будет убыточным. Но мог себе этот каприз позволить, потому что «Михаил» приносил прибыль. Хотя я не печатал там рекламы. Чисто с продаж.

А «Мишутка» мне даже и морального удовлетворения не принес — одни расстройства. Ты знаешь, как я своего «Михаила» раскручивал? Сам брал пачки, шёл на вокзал и у поезда торговал. Поначалу один. Потом людей стал для этого нанимать. И «Михаила» даже в Узбекистане читали. А эти, которые у меня на «Мишутке» сидели, один детский писатель местного значения, второй одноклассник, детские песенки пел, ничего не хотели делать, только деньги с меня тянуть. И так это мне наистоиграло… Можно, наверное, было ещё что-то медийное замутить, но тогда я уже не понимал, что народу надо. Не мог понять. Все челночить кинулись… Ну и я плюнул на всю эту медиа и в торговлю ушел.

— Музыку стал продавать. С лотка. И это, конечно, была фишка — Миша Перегудов за «облбибой» торгует музыкой. В ковбойской шляпе, с питоном на шее. И, знаешь, Миша, думаю, народ не столько даже за музыкой к тебе ходил, сколько за жизнь потрепаться. Ну и девушки, конечно, на питона шибко клевали.

— Да, было дело.

— Ну и напоследок опять про девушек. Вот ты в страсти к длинненьким признался, а если про образ в целом? Какого типа… точнее даже, стиля девушки тебя вдохновляют?

— Знаешь, кем я восхищался до того, как получить аттестат половой зрелости? Джиной Лоллобриджидой. Джиной Лоллобриджидой, Софи Лорен. Стиль ностальжи. Я и сейчас тащусь по нему и стараюсь стиль этот в массы двигать. У меня же коллекция женских шляп! Не знала? Вот знай. 7 штук. И все из 60-х. Самая старая — 64 года. И я их все в съёмках использую. Современные у меня тоже, конечно, есть. Но… не волнуют. А эти … Абсолютная женственность.

Беседовала: Светлана Внукова

Фото: Ирина Шмурова, студент фотошколы Таши Яковлевой