«‎Стыдно за начальство, за всех, кто за этим стоит»

Вторая волна коронавируса в Самарской области проходит гораздо болезненнее, чем первая. Особая нагрузка выпала на фельдшеров и медсестер. ДГ поговорил с двумя молодыми людьми из самого пекла коронавируса – фельдшером скорой помощи из Тольятти и медицинской сестрой ковидного госпиталя в Самаре. Они рассказали, с чем сталкиваются каждый день и что чувствуют. Имена героев по их просьбам убраны или изменены.

«Тут война во всех смыслах»

Монолог медсестры из Самары 

В ковидный госпиталь меня перевели недавно. До этого работала на скорой помощи. На скорой помощи ты приезжаешь, осматриваешь пациента, отвозишь в больницу и забываешь о нем. В ковидном госпитале ты наблюдаешь за каждым пациентом неделями. Иногда бывает больше, ведь кто-то выписывается довольно быстро, а другие могут лежать очень долго.

Все очень секретно. Никто из сотрудников не пронесет телефон в «красную зону». За это тебя вытащат, выкинут и уволят. Пациентов тьма. Больше 15 человек у нас лежат в коридорах. Лежат около окон, лифтов. Передвигаться по отделению невероятно трудно. Если тебе нужно поставить в палату систему, то приходится передвигаться, словно по узкому лабиринту – все забито койками с людьми.

Выписка такая медленная, что больше помогает перевод в реанимацию. Так освобождаются койки. Освобождаются они на пять минут — сразу присылают пациентов. На скорой помощи мы приезжали, видели, что человек в более-менее среднем состоянии, и честно говорили ему: извини, но в больницу тебя не положат. 

Медиков очень мало. Они все болеют. Все на больничных, выходят с них — и увольняются. Приходят новые, заболевают и увольняются. Самые стойкие работают с июля месяца. Даже не с весны. Те, кто был весной, в большинстве своем уже уволились.

Работа адская, а помощи ждать не от кого. Зато нам говорят, что все хорошо. На самом деле все как на войне. Очень страшно, очень стыдно. Стыдно за начальство, за всех, кто за этим стоит, кто умалчивает обо всех важных вещах. Очень стыдно за ощущение тотальной беспомощности.

На скорой помощи я не успевала запомнить пациентов. Их лица очень быстро менялись. В очень редких случаях какой-то портрет врезался в память. А тут ты постоянно наблюдаешь за 50-летним мужчиной, который в прошлую смену с тобой радушно разговаривал. Он надеялся выйти из ада, ведь его там ждет дочка и пес, а сегодня он уже под ИВЛ. И инфаркт на фоне ковида. Он угасает в одиночестве и ни с кем не успевает попрощаться.

Больно представить, что испытывают родственники. А ведь они осознают, что, возможно, их родные не выйдут из больницы живыми. Но в «красной зоне» все лишены возможности попрощаться, сказать что-то важное. Больно смотреть, как люди умирают в одиночестве. Я говорю это и реву.

До ковида я занимала позицию камня. Я решила быть камнем после того, когда мы однажды не довезли до больницы ребенка с передозировкой. Я знала, что смерти еще будут случаться, что главное – эмоциональная броня. Иначе поплывешь. После случая со смертью от передоза смерть принимала как данность. Не было ни жалости, ни сострадания. Роботизированный человек, выходящий на смену. Иначе было никак, иначе сломаешься.

Теперь так не прокатывает. Очень хочется облегчить жизнь пациенту. Чувствуешь их страх и боль, так как 24 часа наблюдаешь, что с ними происходит.

В полусонном бреду тебя называют Ксюшей, Максимом, Дашей, дочкой, внучкой, сестрой, сыном. И ты в этот момент действительно становишься для кого-то дочкой, внучкой, сестрой, сыном. Подыгрываешь, если можно так сказать. И говоришь, что все будет хорошо. Говоришь всем от лица их миража: я помню тебя, я люблю тебя, я думаю о тебе, все будет хорошо. Ты говоришь все это и видишь, как угасает сознание больного.

Тут война во всех смыслах. Не знаю, на сколько меня еще хватит, если честно. Это основное, чем я морально загружена. Никакие проблемы не стоят того, чтобы за них отчаянно переживать, кроме мучений твоих близких от болезни.

Cложно и порой страшно. Но я в каком-то смысле горжусь собой, что провожу это время там, где есть сейчас – в госпитале. В форме, в комбезе и потная, как мышь.

Все мелкие проблемы и переживания здесь обесцениваются. Начинаешь замечать жизнь. Я вышла как-то со смены и осознала, что в последний раз радовалась морозному воздуху и хрусту первого снега под ногами еще в раннем детстве. И как в детстве, в тот день не могла надышаться и натоптаться.

«Люди не идут в медицину. Как никогда остро мы ощутили эту проблему сейчас»

Монолог Никиты, фельдшера из Тольятти (часть 1)

Я работаю фельдшером в Тольятти. У меня сахарный диабет. В начале этого года в мою жизнь, как и в жизнь каждого человека на планете, вторглась пандемия. Мы успели выучить, что ковид тяжелее всего переносят хроники – люди, живущие с какими-то заболеваниями. А сахарный диабет для ковида – уютная пристань. В ней вирусу приятно терзать организм человека.

Один из моих родителей работает врачом. Я давно знал, что работа оплачивается так себе, а стресса больше, чем элементов таблицы Менделеева на химическом заводе. Я посчитал, что это чертовски клево. Так и захотел оказаться в медицине.

Я простой фельдшер, мне приходилось работать в ковидной бригаде. Ковида я не боюсь, хотя понимаю, что вирус опасен для меня. Понимаю, но продолжаю трудиться.

Когда началась первая волна, медиков в Тольятти подняли по тревоге. Весной и близко не было той статистики, что в осенние дни. Но паника среди людей нарастала. При этом те, кто заболел (ОРВИ, пневмония), не брали больничные. Они ходили на работу, заражая других.

Были сложности с постановкой диагноза – далеко не всякая пневмония вызвана ковидом. Страх от новостей, ОРВИ, ковид, пневмония – все смешалось в умах одних людей, а другие презрительно откидывали маски, полагая, что ковид – выдумка. 

Так возникла ситуация с нехваткой КТ. До пандемии аппаратов хватало. Все поменялось во время первой волны ковида и особенно второй. В мирное время было трудно представить, что на аппараты КТ будут записывать по 150 человек.

Отчасти помогает частная медицина. Я часто советую, чтобы люди шли на КТ платно. Порой лучше заплатить, но вовремя получить лечение. И это не реклама частным клиникам.

Но все же главная беда в другом. Проводя ночные смены одну за другой, я отчетливо осознал, что такое кадровый голод в медицине.

Два-три года тому назад это было не так заметно. В моей группе в колледже было 25-26 человек. Из них лишь половина осталась в медицине – 12-13 человек. В тольяттинской скорой из них работают 10 человек. Я не представляю, куда делась половина группы. Вижу некоторых выпускников — они работают продавцами в ТЦ, барменами, кальянщиками, официантками. А нам жутко не хватает фельдшеров, медицинских сестер.

Когда выпускник колледжа идет работать продавцом в ТЦ, он понимает — там тепло, уютно, можно всегда поесть, залипнуть в телефон и бездумно листать ленту инстаграма.

А в скорой помощи не так. Нынче сходить в туалет во времена смены – уже счастье. Или — как можно спокойно есть, если где-то умирает человек? Приходится подрываться.  

При этом то и дело слышишь брюзжание пациентов. «Вы так много получаете, могли бы и быстрее приезжать на вызов», — так мне заявили однажды. Но в том-то и дело, что платят нам немного. Я не меркантильный. Был бы меркантильным, тоже не пошел бы в скорую. 

Почти весь средний медицинский персонал работает далеко не на одну ставку — не потому что у них так много свободного времени, а потому что люди хотят лучше жить.

При этом «ковидные” надбавки не начислят, если ты не привозил пациента с коронавирусом или как-то с ним не контактировал. Но ведь можно привезти пациента и не зная, что у него ковид.

«Врачи уходят, а их не ценят по-настоящему»

Монолог Никиты, фельдшера из Тольятти (часть 2)

В ковидной бригаде порой приходилось принимать тяжелые решения. Например, у пациента снижение сатурации, но не критическое. Брать его или нет? Он вполне легко двигается. А у другого сатурация такая низкая, что он уже не может ходить. Берешь второго, а потом думаешь — а если у первого сатурация резко упадет?

Пациенты же часто не понимают трудность нашего положения. Порой и вовсе к нам относятся как к обслуживающему персоналу. Мне нравится индийская пословица: на врача смотрят как на ангела, когда просят его о помощи и как на дьявола, когда надо заплатить.

Проблемы второй волны не только в ошибках государства, но и в отношении людей. Сколько людей вокруг, которые катаются на отдых? Сколько людей, считающих, что эта болезнь — фигня? Скольким лень натянуть маску и закрыть нос?

Пожалуйста, соблюдайте меры предосторожности. Поверьте, это не так трудно. Гораздо тяжелее, когда вы отдаете ковиду свое здоровье. Вирус – это не миф, не шутки. Порой он вызывает настоящее страдание.

Выиграть время у вируса помог бы новый локдаун. На манер весеннего. Не понимаю, почему  не решились ввести ограничения жестче. Да, болели бы, но меньше, а драгоценных минут врачей на пациентов хватало бы больше.

Врачи уходят, а их не ценят по-настоящему. Однажды меня полез бить пациент, которому я оказывал помощь. Начальство этого будто не понимает. Оно тоже не ценит младший персонал.

«Помогать — это лучше, чем секс»

Монолог Никиты, фельдшера из Тольятти (часть 3)

И все равно медицина – одно из самых интересных занятий. Пойди я в другую область, получал бы больше зарплату и больше бы спал, но какой сон, когда слышишь, что тебе говорят: там умирает человек. Нет ничего сильнее с точки зрения эмоции, чем спасти кому-то жизнь. Помогать – это лучше, чем секс. Ничто не заменит того внутреннего ощущения, когда ты спасаешь жизнь человеку.

Противником в момент оказания первой помощи часто оказывается даже не ковид, а страх. При низкой сатурации он усиливается, что еще сильнее не дает поступать в организм нужному количеству кислорода. Но я уверен, что, несмотря на все трудности, умирать от нехватки кислорода врачи не оставят никого. Смерть приходит тогда, когда осложнения, вызванные ковидом, уже не исправить.

Самое плохое, что у нас не хватает людей. Трагический замкнутый круг: забирают врачей в ковидные госпитали — возникает жесткий дефицит в других больницах, ведь остальные болезни не закончились.

Убежден – вторая волна не могла быть мягче, даже если бы больниц под ковид перепрофилировали еще больше. Лечить там некому. Те немногочисленные студенты, что приходят из вузов и колледжей, не имеют опыта спасения жизни, а опытные специалисты увольняются. 

Люди не идут в медицину. Как никогда остро мы ощутили эту проблему сейчас. 

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте, Facebook и Instagram