«Я боюсь, что на нас свалится дом»

Великая Отечественная Война застала Магмурю Минекаеву в татарской деревне Бурметьево. Ей было девять лет, старший ребенок. Папа тогда только что вернулся из Москвы, чтобы забрать туда жену и пятерых детей — ему дали квартиру в столице. Но переезд сорвался, отца забрали на фронт, откуда он уже не вернулся. В свои 12 лет Магмуря как взрослая работала в колхозе — носила на плечах по 10 кг зерна на расстояние 30 км. Плакала от тяжести и дрожала от страха, что ее посадят в тюрьму, если она не справится с нагрузкой. Сейчас Магмуре Минебаевне 90 лет. Она живет в самарском ветхом доме и с другим страхом — что он рухнет на нее в любой момент.

Магмуря живет на ул. Средне-Садовой, 154. Ее муж Хуснулла Газизов выкупил половину дома в 1974 году. Он мечтал уехать из деревни в Татарской ССР и жить в городе. Почему Хуснулла решил, что это будет Куйбышев, Магмуря не может сказать — лишних вопросов мужу она не задавала.

Все было хорошо, пока соседи Газизовых не захотели отделиться забором. Изнуряющая борьба за территорию началась в 1989 году.

— Сперва мы вроде бы договорились о приватизации, чтобы поровну разделить землю. Начали делать межевание. Но потом соседи резко передумали. Предложили разделить дом в натуре. Я не знала, что землю при этом необходимо делить отдельно — она ведь никогда не была огорожена. В итоге получилось, что они себе забрали пять соток участка, а нам оставили одну, — рассказывает дочь Магмури Раиля.

На этих пяти сотках соседи Газизовых потом выстроили другой дом, а старую половину решили снести, чтобы освободить землю. Но оказалось, что законно сделать этого нельзя.

— За разрешением на снос наша соседка Гульнара Хамидуллина обратилась в районный суд. Разрешения не дали, но соседи все равно разломали свою половину. Теперь у нас на стенах растут трещины — треск то и дело раздается. Я боюсь, что дом однажды просто свалится на нас, — беспокоится Раиля.

Магмуря и ее дочь Раиля у входа в свой дом

Соседи поставили высокий забор вплотную к стене дома Газизовых

Дом Хамидуллиных

Решение суда основано на заключении комиссии администрации Промышленного района Самары о признании дома непригодным для проживания, но не подлежащим сносу. Из заключения комиссии следует, что износ половины Газизовых составляет 68%, половины Хамидуллиных — 71%. Комиссия признала, что дом — в аварийном состоянии, но разрешить снос только его части не могла.

Государственный жилищный инспектор Павлова О.Г. в марте 2017 года признала состояние сохранившейся половины дома «неудовлетворительным». Стены сырели, от них отслаивались обои. В спальне Магмури и Раили образовалась дыра, которую завесили одеялами и коврами — в непогоду они мокнут, а в мороз твердеют, не уберегая от холода.

Трещины и сырость на стене, когда-то разделявшей две половины дома

Угол спальни, заклеенный гипсокартоном

— Когда соседи разрушили дом, уже я подала в суд — тот же, районный. Судья назначила новую экспертизу. Эксперт пришел и сделал заключение, что наша половина — в идеальном состоянии. Хотя меня при этом дома не было — он только со стороны соседей осмотрел то, что они ему показали. Ведь это они его наняли. Судье такого заключения оказалось достаточно… Возможно, соседи использовали свои связи — муж Гульнары, Марат Хамидуллин, работает в ПЖРТ Промышленного района Самары. Я потом ходила в приемную губернатора, обращалась в прокуратуру, но безрезультатно. Еще и денег должна, потому что суд проиграла, — сокрушается Раиля.

Единственное, чего хотят Магмуря и Раиля — безопасности. Они просят восстановить дом или предоставить другое место для достойного проживания.

— Гульнара предлагала купить для нас дом у другой соседки — там две комнаты, но нет ни газа, ни электричества, условия еще хуже, чем у нас. Естественно, мы на это не согласились, — признается Раиля.

Гульнара от комментариев отказалась.

Другие люди советовали Газизовым встать в очередь на жилье, поскольку Магмуря — ветеран Великой Отечественной войны, труженик тыла. Раиля ходила в жилищную инспекцию, но там им в постановке на учет отказали — у Магмури ведь уже есть жилплощадь.

Махнуть на все рукой и просто переехать куда-нибудь они тоже не могут, как утверждает Раиля. Сама она — инвалид второй группы с диагнозом «миастения» (болезнь поражает нервы и мышцы). Кроме этой разваливающейся половины дома, которую еще в 2017 году сами чиновники признали аварийной, у семьи больше ничего нет. А единовременная выплата 50 тыс. руб. к 75-летию Победы всех проблем не решит.

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook