Традиционная колонка Зои Кобозевой — кандидата исторических наук, доцента кафедры Российской истории Самарского госуниверситета, эксперта в области истории моды.

«Однажды вечером я посадил Красоту себе на колени. – И нашёл её горькой.

– И я ей нанёс оскорбленье»

А. Рембо «Одно лето в аду»

Маленькие значки-детали, соединяясь между собой, выдали чётко ощутимый сигнал: самарская пронзительная феминность перелилась через край всех возможных сосудов, создав устойчивое послевкусие: так красиво, что тошнит! Женственности стало слишком много! Её адепты  так непомерно раздули губы, так поверхностно и запоздало (намного позднее школьной программы) зацитировали до дыр дискурс барышень, так увлеклись ободками-венцами, так часто и по-дольчегаббановски стали поминать Византию с её багряно-золотой эстетикой, настолько потеряли контроль над своим распущенным гендером, что захотелось в новогоднюю ночь примерить на себя немного маскулинности.

И, самое главное, маскулинности не провокационной. Не смокинг с дерзким нижним бельём, не галстук, не цилиндр, не лоферы, не запонки, не брюки с завышенной талией и остроносой туфелькой — не весь этот традиционный набор декораций, который так дешевит провинциальных женщин, а тот шарманный  «garçon», который пришёл в европейскую моду после выхода в 1922 г. повести Виктора Маргеритта «Ле гарсон».

«Эта женщина-мальчик находит себе применение во всех профессиях, прилежно занимается спортом, страстно танцует фокстрот, чарльстон и джазовые танцы. Она борется с лишним весом, ибо идеалом теперь является высокая, стройная женщина без бёдер и груди, со стройными руками и ногами, курящая сигареты в длинном мундштуке» (вот только длинный мундштук я бы заменила на сигареты-обманки или самокрутки).

Эта женщина носит sack-linie – ровную рубашку с двумя швами на боках, не забывает шапочку-клош. Её нижнее бельё — бюстгальтер, тедди и чулки телесного цвета. А в сумочке – красная помада, белая пудра и тёмная подводка. Чтобы лучше почувствовать эту женщину, можно перечитать последнюю часть «Саги о Форсайтах» Голсуорси, «Разное» Жорис-Карла Гюисманса…

В этой женщине – смутный лик андрогина, «невыразимая Красота то-ли-мужчины-то-ли-женщины», и, как писал Умберто Эко о мужчинах той эпохи, «даже вожделея к женщине, они в самой женственности любят искажение природы: это женщина в драгоценностях, вызывающая вожделение Бодлера, это женщина-цветок…» Жозеф Пеладан в «Театре мёртвых наук» замечал, что канон Леонардо, называемый андрогином – прежде всего художественный, соединяющий в себе оба начала – мужское и женское.

В новом 2014 году должна прийти Красота ненужная, неутилитарная, не наступательная, а такая, как глаза Одоевцевой, воспетые Гумилёвым: «как персидская больная бирюза»…

Или как мечты Рей Кавакубо…

Женщина 20-х гг. XX в. увлекалась археологией. А для раскопок нет ничего лучше тельняшки, надетой на голое тело. Уже достаточно пуш-апов и накладных ногтей. Лёгкая, узенькая телесность…

…надломленная и прекрасная, как образ Фантины в исполнении Энн Хэтэуэй.

«Фантина – из другой эпохи», — скажете Вы. Но нет ничего более удручающего, чем дословная историческая реконструкция и развёрнутые цитаты в моде!

Продолжу:

Интересная профессия. Интеллектуальное хобби. Толерантность. Демократизм как стиль жизни. Сандалии и бурки. Вьетнамки, сари и дублёнки. Мальчуковские стрижки.

А также фетиши наших прошлых любовей, нанизанные на шнур – в качестве добычи и в качестве украшений. И новый год придёт как «Le garçon»  в ароматах Тома Форда или Йоджи Ямамото.