Как посравнить, да посмотреть
Век нынешний и век минувший
А.С. Грибоедов.

Сегодня девяностые выглядят, как небывальщина: ничего общего с современностью — полная свобода слова, разгул плюрализма в политике и коррупции в экономике… Хм, нет, видимо, что-то всё же осталось. Но вот уж в том, что касается всяких фестивалей нынче, конечно, всё иначе. И даже во многом наоборот.

Текст: Станислав Фурман

Что такое современный местный рок-фестиваль? – Ничего. Нет такого понятия сегодня в Самарской губернии. Есть лето – сплошной фестиваль всего: Мастрюковские озёра, Федоровские луга, Ширяево, Проран, Царевщина, Ладья, Струкачи… Десятки тысяч людей, музыка – какую только душе угодно. А есть ещё всё, что кроме лета: клубы, концерты, тусовки – ежедневно, от ханговой терапии до «Cradle of Filth»…

В двадцатом веке всё было по-другому. Единственный летний опенэйр, «Грушинский», — трое суток лесного солнышка под палёную «Московскую» — отношения к року не имел. Так что, летом рок-концерты проходили не в лесах и долах, а наоборот, в городских парках и скверах: в Струкачах, в парке им. Щорса, в Загородном парке. Четыре-пять групп, зрителей — человек 200… В смысле масштаба исключение составил летний отборочный «Самый Плохой» 97-го года — 40 групп, 2,5 тысячи зрителей).

А вот в остальные времена года масштабные рок-события действительно имели место. Минимум раз в год – фестиваль-гигант («Самый Плохой», «Жигули-рок», «The Beatles Forever»), да плюс к тому – опять же ежегодный тольяттинский «Автоград», да ещё раза три-четыре в год – тусовки поменьше: то Руслан Татаринцев в ДК «Рассвет» рок-свадьбу закатит, то Валентин «Валет» Сердобов в ДК 4 ГПЗ «веселуху» замутит… Ну и, разумеется, «тяжёлые» сейшны в Институте Связи – больше металл живьём слушать было практически негде, разве что на «Самом Плохом», где под «тяж», как правило, отводился отдельный сет.

Самарские рок-фестивали девяностых шли обычно сутки напролёт, чаще всего – три дня и две ночи. В «Гамаке», в «Современнике», в «Звезде», в «Дзержинке» (там, в частности, проходил фестиваль «Любовь-92», который вёл абсолютно синий Олег Гаркуша в абсолютно белом костюме и алой рубахе) – везде был полный и неизменный аншлаг.  Сколько бы в зале ни было мест, публики всегда было больше. При этом рассматривать проведение фестивалей как бизнес никому бы и в голову не пришло: дело было совершенно не в деньгах. Дело было в том, чтобы всё вертелось.

И всё вертелось: группы старались за год подготовить новые программы, да такие, чтоб поудивительнее, помасштабнее – а как же иначе, если выступать предстоит перед тыщей с гаком человек, да ещё в жюри – короли Санкт-Петербурга «НОМ», украинские англоманы «Годзадва» или лидер группы «Телевизор» Михаил Борзыкин!

Важнейшей составляющей каждого фестиваля были, разумеется, хэдлайнеры. Суперзвёзд русского рока вроде «Алисы» или «ДДТ» среди них не было. Да и быть не могло, поскольку организаторы, как правило, больше интересовались будущим, чем прошлым. Между прочим, время показало, что чутьё у них было просто великолепное: на местных фестивалях играли Карл Хламкин («Карл и секция летальных аппаратов»), «НОМ», «Кирпичи», «Пангея»… Выступления не слишком известных, но перспективных команд неуклонно повышали степень продвинутости публики, а это, в свою очередь, было стимулом для ускоренного развития местных музыкантов. И не только музыкантов: фестивали были очень тесно связаны с местной рок-критикой — явлением, которое тоже, увы, осталось в двадцатом веке.

На фото – Марк Белый (Борис Корнющенко), наиболее деятельный рок-критик Самары. Благодаря ему на «СКАТе» появилась первая местная передача о местной же рок-музыке, а его статьи в газете «Молодёжная волна» становились предметом горячих споров всей рок-общественности города. Его суждения действительно нередко были спорными, а оценки – слишком категоричными, но когда он трагически погиб (попал под трамвай), об этой утрате скорбел весь самарский рок-н-ролл.

Это – Виталий Печерский (Коровин), тоже самарский рок-критик девяностых. Его, к сожалению, уже тоже нет. Его заметки публиковались в разных изданиях, но чаще всего в газете «Культура». Будучи крутым тусовщиком, Виталий проводил много времени с хиппарями «стены Цоя» и дружил с Сергеем Булгаковым, поэтому чаще всего в его материалах фигурировали «Шиза» и «Вода». Во многом именно благодаря ему эти команды воспринимались тогда публикой как главные молодые рокеры города: мнение Виталия Печерского имело весьма серьёзный вес в тусовке, и это был вполне заслуженный авторитет.

Марк Белый и Виталий Печерский были далеко не единственными самарскими людьми, подвизавшимися на ниве рок-критики. Практически каждый фестиваль девяностых получал подробный обзор в прессе. В роли обозревателей самарской рок-сцены выступали и Руслан Татаринцев, и Илья Сульдин, и Сергей Снопов, и вообще немало народу. Однажды выступая в университетском кафе «Гаудеамус», Матвей Сигалов и Владислав Яковлев даже посвятили Руслану Татаринцеву довольно ехидную песню в ответ на одну из публикаций. Текст был примерно такой: «Ты – не Троицкий, ты – не Ленин… Но ты КРУЧЕ!» (соль была в том, что Руслан выступил, помнится, с заметкой, в которой очень тепло отозвался о проекте «Лес, Леший и Повешенный», а композиция «Я круче» была главным и чуть ли не единственным произведением этих ребят, которые так и не выросли в полноценную единицу самарской рок-сцены. Вот над этой-то ситуацией и поглумились Влад и Мотя).

Сегодня в Самаре нет крупных рок-фестивалей, которые проводились бы не на открытом воздухе. Попытка реанимировать «Самый Плохой» в 2009 году была трогательной, но очень явно дала понять и организаторам, и публике, и музыкантам, что время таких мероприятий прошло. Как, собственно, и время местной рок-критики. Теперь её место в комментах, а на смену городским фестивалям пришли события куда меньшего масштаба – концерты в клубах, на которые приходят преимущественно друзья музыкантов… Что ж, каждому времени – свой маркетинг.  И если во времена свободы нужны были фестивали, которые объединяли тысячи людей, то сейчас, видимо, настали времена микро-тусовок, поскольку теперь людей объединяет не рок-н-ролл, а нечто совершенно иное.