ЛУЧШИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ

Цикл «История самарской журналистики» придумали Илья Сульдин и Андрей Кочетков чуть больше года назад. Призвали они меня и говорят: ты всех знаешь, всё помнишь, пиши. И как-то потихоньку я начала в этой теме ковыряться, признаюсь, с удовольствием. Сначала был цикл про издания советских времен: «Волжский комсомолец», «Волжская коммуна», «Волжская заря», от которых — прежних — давно ничего не осталось. Потом пришла пора 90-х.

История, которую описывает Андрей Федоров, генеральный директор ЗАО «Коммерсант-Волга», это краткий период небывалого взлета самарской прессы. Это период авторитета газеты, уважения к профессии журналиста. Всё это закончится в новом веке, когда в органах власти введут понятие аккредитации, когда появится первый договор «об информационном сопровождении» и когда интервьюируемый скажет: согласуйте со мной вопросы. История Андрея Федорова здесь представлена довольно суховато, как и его «коммерсантовский» образ мышления. Но здесь есть факты, о которых многие давно позабыли.

Надо было что-то выбрать 

 — В журналистику я попал, можно сказать, случайно. Еще на втором курсе авиационного института мы с моим другом Дмитрием Сивиркиным решили для себя, что инженерами не будем, не интересно нам это. После института распределились на заводы – он на ЗИМ,  я на «Металлург». С полгода проработали, он мне и говорит: «Знаю, что делать, я заметки начал писать в заводскую многотиражку». Ну и я начал. Понравилось. Потом его взяли в «Волжскую коммуну», а  следом, осенью 1987 года, и меня. Тогда в Самаре было всего 3 газеты, и «Коммуна» — это был вышак!

— Уже в первой половине 90-х в «Волжскую коммуну» пришел Валера Лебедев, он был младше нас лет на 7, по-моему, но так-то мы люди одного плана. Время было сжатое такое, и поколения нарубались. Валерка смотрел на нас, как мы водку пили и гужбанили, с ужасом, но отношения между тем были хорошие. Году в 94-м мне стало как-то скучно, и я начал искать работу в Москве, так, чтобы жить здесь, а работать там. Сначала работал в «Интерфаксе», потом в «Постфактуме», было такое информагентство.  В 95-м меня пригласили работать в «Коммерсантъ». Именно пригласили, моей инициативы в данном случае не было, и уже покойному ныне Саше Сафронову, он тогда региональным отделом руководил, меня пришлось даже уговаривать. Ну, а параллельно я работал заведующим экономическим отделом «Волжской коммуны» и где-то в это же время начал делать приложение, которое называлось «Самарское экономическое обозрение».

— У меня был кабинет в Доме печати на 2-м этаже, крайний, № 83. Туда ко мне еще дипломником истфака самарского «педа» пришел сначала Костя Ланге, потом его друг Володя Ивинов, следом – Дима Антимонов.  В кабинете стояло два стола, и мы как-то их делили… Не все пацаны в штате были, поэтому мне им иногда приходилось подкидывать из своей зарплаты. А Валерка Лебедев к тому времени из «Коммуны» уже ушел и работал собкором «Комсомолки». И вот как-то заходит он ко мне в «Коммуну» и говорит: «Слушай, давай свою газету делать!» И я к этому отнесся так: ну давай… в надежде на то, что идея рассосется и не нужно будет поднимать зад с теплого кресла. А Валера — инженер-строитель по первому образованию и человек жутко системный. Всё у него по полочкам, он великолепный организатор и блестящий журналист. Он затею эту не оставил, и на определенном этапе я вдруг понял, что попал. Валера познакомил меня с Мишей Матвеевым, он у нас должен был заниматься рекламой, и с Сашей Бояркиным, который претендовал на должность директора. Денег не было.

Газета с запахом «Коммерсанта»

— Валерка всё разрабатывал концептуально. Он говорит: «Надо денег». А я занимался экономическими вопросами и знал хорошо всех банкиров. Я предложил: «Поехали к Андрею Когтеву съездим».  Он на тот момент возглавлял Волго-Камский банк. Когтев нас послушал и дал денег.  Я не помню сейчас эту сумму, но в 1996 году она воспринималась как грандиозная. Это были то ли 100 тысяч долларов, то ли 120 тысяч долларов. Андрей дал деньги, в залог к нему ушел весь пакет акций будущей газеты. Но это было не так строго, как сейчас. Тогда и бизнес был какой-то милый, хороший.

— В «Самарское обозрение» на первом этапе влились две команды. Вместе со мной пришли Костя Ланге, Володя Силантьев, Володя Ивинов,  Дима Антимонов и Леша Сиверкин, а Валера Лебедев привел Мишу Матвеева , Сашу Бояркина, Андрея Борсукова, Арнольда Эпштейна. Команда тогда была небольшая, но люди постоянно подтягивались.

Лебедев и Силантьев

— 25 марта, в день рождения моей мамы, которой уже не было два года как, мы стартанули.  Все охренели, когда газета вышла в понедельник, потому что до этого даже ежедневки начинали выходить со вторника, чтобы журналисты тоже отдыхали в выходные. А мы в выходные работали. Дизайн-макет был совершенно грандиозный, его делал Гриша Банных, звезда. Кстати, с тех пор газета мало изменилась. Я помню, на рынке СМИ в то время было затишье, и на этом фоне мы произвели фурор. Потому что никто не ожидал, что выйдет газета в 24 полосы и в ней будут хорошие тексты.

— Владимир Мокрый, на тот момент практически второй человек в области, руководитель аппарата администрации, тогда сказал, что от этой газеты «пахнет «Коммерсантом».  Но это было очевидно, потому что вкладывались в газету люди «коммерсантовские». «Коммерсантъ» в то время был самой крутой газетой страны, и, естественно, он служил примером.

— Концепция делового издания произвела эффект разорвавшейся бомбы. Я помню,  день выхода «Самарского обозрения» мы отлично отпраздновали «У Палыча», пропили массу денег, наприглашали туда всяких известных людей со всего города, и было очень весело. Но буквально сразу же мы столкнулись с тем, что рынок ужаснулся от содеянного и оказался не готов каким-то образом  поддерживать новое издание своей трудовой копейкой в виде рекламы.

Всё ушло к газовикам

— Довольно быстро выяснилось, что 120 тысяч долларов небольшие деньги. Мы же стартанули, ничего не понимая в прикладном бизнесе. А через год пришел срок отдавать те самые стартовые деньги, которые мы брали у Андрея Когтева. Понятно, что никакой прибыли у нас не было, поэтому мне пришлось ехать к тогдашнему заместителю председателя правления Росэстбанка Виталию Вавилину и просить его нас перекредитовать. Он денег дал, причем, по сути-то, под честное слово. Еще через год, опять-таки с моей подачи, пакет перекочевал к Льву Хасису. А к этому времени газетой уже активно интересовались люди из «Волгопромгаза» и лично Владимир Евгеньевич Аветисян. Андрей Когтев, у которого еще тогда, на первом этапе, осталось 30% «Самарского обозрения», к тому времени работал в структуре «Волгопромгаза», и газовики хотели этот пакет добить до 100%.

В редакции СО

 — Это понятно — газета была бойкая, интересная, но с финансовыми проблемами, вплоть до задержек зарплат. Мои партнеры были готовы принять инвестора, но только не я. Плохо понимаю, что со мной тогда произошло, но эти газовики были мне как кость в горле. Я уперся и один раз по сути сорвал сделку. Мы сидели у Владимира Аветисяна в его офисе на Ленинградской, и я довольно резко поинтересовался: есть ли у него уверенность, что он приобретает готовое издание с коллективом, а не просто «обложку»? После этого всё расстроилось на какое-то время… А потом Лев Хасис переехал в Москву, и находящийся у него в залоге пакет «Самарского обозрения» (насколько я понимаю, с подачи тогдашнего губернатора Константина Титова) плавненько так перекочевал к газовикам.  В апреле 1999 года я и Саша Комраков, который тогда работал редактором «Самарского обозрения», ушли из газеты.

С Геннадием Зюгановым

 — Перед этим сильно переживал, ночи не спал. А когда закрыл за собой дверь, почувствовал совершенно замечательное облегчение. Была весна, я по-прежнему работал в «Коммерсанте», мне было пока еще 37. Сейчас, уже с высоты прожитых лет и куда большего практического и житейского опыта, я многое бы сделал иначе. Но даже с теми ошибками, которые были сделаны, нужно сказать, что «Самарское обозрение» многое мне дало. И не только мне, всем, кто прошел его школу.  Есть что вспомнить.

 Костя Ланге сказал мне как-то раз: «У вас всегда были хорошие стартапы, а дальше было тяжело». А я ему ответил: «Журналистика вообще дело сложное».

— В новогоднем номере 1997-го выпустили потрясающий календарь — шаржи на элиту Самарской области, были там и Титов с супругой, Андрей Калмыков, Павел Иванов, Владимир Аветисян, Светлана Хумарьян, все известные спортсмены. Его рвали из рук.

— А выборы 96-го года?! Когда подсчет голосов закончился в 4 утра, а в 9.00 результаты уже были в газете, снабженные живым репортажем. Андрей Борсуков, Володя Силантьев, другие журналисты ездили по штабам, собирали факты. Такие штуки работали на репутацию.

— В «Обозрении» был большой, постоянно действующий цикл публикаций про АвтоВАЗ. Тогда на автозаводе была жуткая криминогенная ситуация. АвтоВАЗом занимались Дима Сурьянинов, я, Костя Ланге. Мы были на короткой ноге со всем директоратом, я с ними изредка водку пил. Позиция по АвтоВАЗу была жестковатая, при этом они очень спокойно ко всему этому относились.

— Уже после нашего ухода на последней полосе «Самарского обозрения» появилась рубрика Story (такая же была в журнале «Деньги», опять коммерсантовский след!), где публиковались откровенные материалы о сильных мира сего, вытаскивалось и публично полоскалось всё их грязное белье. Это было коллективное творчество, потому что все собирали информацию. А город гадал: что за смелый журналист такой Марк Рабинович?

«Вас надо спасать»

— В апреле 99-го я ушел, а в июле мы уже выпустили новую газету. Мой друг Дима Сивиркин, Боря Шариков, Валера Бурла, все мы собрались дома у Сивиркина и решили: давайте сделаем газету. И вот уж «Репортер»-то мы делали совсем на коленке, без денег, без всего.

— Сейчас, когда говорят, что мы получили бесплатно помещение в профилактории Дома печати и возможность печати (Сивиркин тогда был директором Дома печати), то это неверно. За офис мы платили, за печать платили. И должны никому не остались.

— Первый номер «Репортера» был ужасен, ужасен!!! Лена Золотых, звезда дизайна и жена нашего тогдашнего редактора Саши Комракова, посмотрев на это, сказала: «Вас надо спасать». Лена пришла и начала работать. И она сделала дизайн, который, я считаю, и на сегодня является выдающимся. Мы получали за него профессиональную премию «Золотой гонг».

— Наши первые сотрудники — Ира Кудрина, тогда совсем молоденькая выпускница пединститута, Валера Ржевский, Андрей Борсуков, Илья Чернышев (они с нами пришли из «Самарского обозрения»), Гена Коломеец. Зачет можно поставить нам всем.

— Когда прошло столько времени, особенно приятно вспоминать, потому что газета «Репортер» — это была такая вольница донская, где было очень хорошо. Зарплату мы задерживали, но это был дух такой, когда никто не довлеет над тобой. Ты можешь делать что угодно, единственное — должен сдать текст точно в срок. У нас была очень жесткая литературная редактура, когда садились мы с Комраковым и правили тексты. Это была газета с великолепным русским языком, с ве-ли-ко-леп-ным! Это были лучшие годы моей жизни.

Были такие времена, когда мне угрожали, сжигали машину, когда я ходил с охраной, когда работники ФСБ мне советовали внимательно оглядеть днище, прежде чем сесть в машину, и я там сделал систему зеркал, чтобы смотреть, нет ли там взрывного устройства.

— Газета была очень приличная, но оппозиционная. На тот момент времени мне, видимо, надо было отдать долги перед обществом, и я все время вляпывался во что-то. Мы расследовали убийство менеджера Андрея Сафонова, и я из судов не вылезал. Потом у нас начался период жуткой и жесткой критики Георгия Сергеевича Лиманского. Я не жалею о том, что я его критиковал, но я думаю, что не надо было посвящать этому такой большой отрезок жизни. О «Репортере» говорили, это был хороший бренд, резонировал очень серьезно. Были такие времена, когда мне угрожали, сжигали машину, когда я ходил с охраной, когда работники ФСБ мне советовали внимательно оглядеть днище, прежде чем сесть в машину, и я там сделал систему зеркал, чтобы смотреть, нет ли там взрывного устройства. Но я вообще такой человек… я войну люблю, если война за правое дело.

— Мне тогда приходилось конкурировать с тем, что я и породил, в чем есть моя кровь. Это сложно, потому что «Самарское обозрение» попало туда, куда надо, его ждали. Поэтому «Репортер» вынужденно ушел в некую оппозиционность. Мне надо было эти два издания развести. И люди меня поддерживали, им нравилась война, потому что во время войны журналисты воспитываются.

— Саша Комраков, въедливый журналист, в 2001 году взялся посмотреть, как строится бизнес «ЮКОСа», у которого в Самарской области была основная перерабатывающая база. Я помню, как он пришел с большими глазами и говорит: «Слушай, а у них там много чего интересного!» Была заметка, которая вызвала жуткий резонанс в Москве! После неё меня пригласили в Москву, в центральный офис «ЮКОСа», и предложили нам очень выгодный  контракт. И сейчас, когда все рассказывают про политического узника Ходорковского (теперь уже бывшего), я вспоминаю слова Комракова и ему верю. Я сам тогда не вникал в тонкости дела «ЮКОСа», но Комракову я верю. Если этот человек сказал, то это так и есть.

— В 2004 году у газеты появился инвестор. Это были физические лица, аффилированные с компанией «Новатэк». В 2004 году позиции губернатора Константина Титова пошатывались, была знаменитая пресс-конференция, где он сказал, что олигархи его чуть ли не заказали, и под политическую конъюнктуру у меня произошло соглашение с инвесторами. А в марте 2006 года я ушел из «Репортера». Понятное дело, в «Коммерсантъ», из которого никогда и не уходил. Как раз весной 2006 года московское руководство ИД «Коммерсантъ» предложило мне поработать генеральным директором в Поволжье. В 2015 году я отметил свой 20-летний юбилей в «Коммерсанте». Целая жизнь.

Интервью: Анастасия Кнор