"ГОРОД, В КОТОРОМ КОМФОРТНО"

В последнее время интернет-голосования и электронные опросники набрали большую популярность. Даже на сайтах облправительства и горадминистрации регулярно устраиваются опросы на тему отношения жителей к городским проблемам или инициативам чиновников.

ДГ решил выяснить, какую ценность представляют собранные в таких голосованиях данные, и обратился к президенту Фонда социальных исследований Владимиру Звоновскому, одному из самых известных специалистов в области социологии в Самаре.

Тем не менее разговор вышел за рамки изначально обозначенной темы. Заодно Звоновский рассказал, чем, по его мнению, отличается Самара от других городов и достаточно ли информировано её население.

Сомнительная ценность

— На сайте правительства Самарской области появилась форма опроса для жителей региона о том, насколько их устраивает работа общественного транспорта, качество дорожного покрытия и предоставления коммунальных услуг. Насколько такие опросы имеют практическую пользу или они делаются “для галочки”?

— На самом деле, сложно сказать. Результаты любого опроса, как бы его ни провели, можно как-то использовать. Другое дело, не очень понятно, что эти результаты, собственно говоря, показывают.

Например, мы опрашиваем потребителей колы, кваса или “Жигулёвского” пива. Мы же не всех потребителей опрашиваем, а только часть. И вот мы говорим: потребители “Жигулёвского” пива любят ходить в шапке-ушанке, а не в кепке.

— Например, мы опрашиваем потребителей колы, кваса или жигулёвского пива. Мы же не всех потребителей опрашиваем, а только часть. И вот мы говорим — потребители «Жигулёвского» пива любят ходить в шапке-ушанке, а не в кепке. Или ездить на общественном транспорте, а не на личном автомобиле. То есть результаты всегда распространяются на большую часть населения, чем та, которая непосредственно участвовала в опросе

— Что касается данного случая, я не знаю, какая цель преследуется. Можно думать всё что угодно. Может быть, “для галочки” или , например, для улучшения работы сайта и увеличения его посещаемости.

— На сайте городской администрации был опрос о судьбе стадиона “Буревестник”, и многие отмечали, что сами формулировки вопросов подталкивали аудиторию к конкретному выводу о необходимости выкупа стадиона в муниципальную собственность. Насколько вообще опросы на сайтах могут считаться репрезентативными?

— Нет, не могут. Не только в Самаре, где бы то ни было.

— То есть чиновники не могут опираться на данные таких опросов для подтверждения своих целей?

— Как подтверждение позиции всех избирателей? Конечно, нет. Так вопрос даже не может стоять. Вопрос может стоять, скажем, так: избиратели, находящиеся в таком-то возрасте и, например, имеющие доступ в Интернет. Результат может быть озвучен только как мнение посетителей сайта. Например, как на “Эхе Москвы” — “Посетители нашего сайта считают…”. Тут не придерёшься.

Матчасть

— В Москве используется система “Активный гражданин” с внушительной аудиторией около полутора миллионов зарегистрированных пользователей. Там проводятся опросы жителей Москвы по разным вопросам, касающимся развития и жизни города. Взамен предоставляются баллы, которые можно обменять на определенные скидки и льготы.

На данные этих опросов регулярно ссылаются чиновники. Даже такие довольно оппозиционные политики, как Максим Кац, используют данные этой системы для утверждения своей позиции.

— Есть результаты опросов, которые можно использовать, публицистически выражаясь, как дубину народной войны или государственного присмотра, досмотра или наказания — без разницы. Можно ли так использовать? Конечно, можно, но к исследованиям это не имеет никакого отношения.

Если мы собираемся использовать результат опроса как политический или PR-инструмент, то там можно использовать все что угодно, включая мою или вашу температуру тела. Если мы говорим о нечто большем, о том, как нам можно исследовать мнение населения, на что оно влияет и что на него влияет, для этого требуются какие-то исследовательские процедуры.

— Для того, чтобы понять, что представляют собой опрошенные люди, мы в рамках своих исследований задаем очень много вопросов. Не только пол и возраст, но и те, которые называются социально-демографическими. Сколько у вас детей? В каком доме вы живете? И так далее… Эти вопросы позволяют нам говорить, что ответившие представляют ту или иную группу.

— Если мы собираемся использовать результат опроса как политический или PR-инструмент, то подойдёт все что угодно, включая мою или вашу температуру тела. Если мы говорим о чём-то большем, о том, как нам можно исследовать мнение населения, на что оно влияет и что на него влияет, для этого требуются какие-то исследовательские процедуры.

Например, я пишу, что мне пятьдесят лет, я получаю миллион рублей в месяц, у меня машина Jaguar и я отдыхаю на Канарах по четыре раза. Поди проверь.

— То есть большинство интернет-голосований можно назвать просто развлечением, но никак не источником информации?

— Нет, это привлечение людей, которые пришли и проголосовали, к участию. Тут вопросов нет. Но говорить, что все люди думают, что с “Буревестником” надо поступить именно так или все согласны с Кацем — нет. По результатам таких опросов мы этого сказать не можем.

Давайте рассуждать так: если онлайн-опросы — это хорошая процедура, то давайте так мэра избирать — это же дешевле и, главное, быстрее.

— Очень часто, особенно в предвыборных опросах, а это вообще закон, вы должны указать шесть пунктов. Сколько опрошенных, какая формулировка, какие вопросы, какие варианты ответа, кто заказал, какая погрешность и так далее. Это какой-то минимум данных. То же самое нужно говорить про каждый опрос. Но этого никто не делает. И часто об этом не говорится только потому, что сами организаторы опроса понятия не имеют о том, что они получили.

Респонденты

— Говоря об опросах общественного мнения и их составителях, невозможно не коснуться темы самих опрашиваемых. Насколько адекватно самарцы воспринимают то, что происходит в городе, и насколько информированы о происходящем? Насколько их собственное мнение является независимым?

— Человек — это общественное животное. В этом выражении главное слово — “общественное”. Человек стремится к тому, чтобы его приняли в обществе. Конечно, мы знаем отклонения, которые медики считают заболеваниями. Каких-нибудь социопатов, которые не стремятся к тому, чтобы адаптироваться к обществу. Поэтому люди делают все, чтобы продемонстрировать, что они принадлежат этому обществу. Сам по себе признак непринадлежности к обществу, если он будет выявлен, является для человека некомфортным. На этом, собственно говоря, основана опросная технология. То есть когда мы приходим к человеку домой или звоним по телефону, почему он отвечает на вопросы? Потому что он хочет показать, что разбирается в общественных вопросах.

Когда мы приходим к человеку домой или звоним по телефону, почему он отвечает на вопросы? Потому что он хочет показать, что разбирается в общественных вопросах.

— То же самое здесь — что значит “адекватен”? Он адевкатен тому состоянию общественного организма, который есть на сегодняшний момент. В этом смысле любой респондент адекватен.

— Существует ли, на ваш взгляд, недостаток информированности населения?

— Недостаток информированности, конечно, присутствует. Главный вопрос не в том, чтобы найти информацию, а в том, чтобы избавиться от ненужной. Эта задача в последние лет десять стала намного более важной. Это касается и коммерческого и личного применения. Людям очень трудно понять, когда в телевидении, газетах и Интернете заканчивается реклама и начинается информация.

— Недостает ли человеку нужной информации? Конечно, недостает. Чувствует ли он это? Чаще всего нет.

— Несколько лет назад мы исследовали этот вопрос касательно предвыборной кампании. Спрашивали людей, достаточно ли им информации для принятия политического решения? Они говорили, что да, им достаточно. Около 60-70%. Но это же странно в условиях монопольных средств массовой информации. Но нет, люди не чувствуют.

Третья ипостась Самары

— А что сейчас представляет из себя наш город, если информация о происходящем однобока? Пережив эпоху “русского Чигаго”, богатого и перспективного, поднявшегося на торговле зерном, Самара стала промышленным Куйбышевом с новыми районами и предприятиями. Вместе с развалом СССР город вернул себе свое имя, но закончился как промышленный. В чём суть новой ипостаси Самары?

— Представление о том, чем является Самара в третьей ипостаси, есть только у небольшого числа специалистов. И то как гипотеза, а не как нечто устоявшееся. Они постоянно боятся об этом говорить.

Раньше космос был, хлеб, а тут все приземлённое. Да, вот такое приземлённое, с этим придется жить. Это приносит доход городу, это может быть стержнем, организующим городскую жизнь и привлекающим инвестиции.

— Я считаю, что использовать определения “комфортная” или “удобная для жизни” для Самары как-то рано. Но всё идет к этому. Это город, в котором люди себя чувствуют комфортно. Поэтому отсюда не уезжают так интенсивно, как, скажем, из Волгограда.

Да, здесь нет инвестиций в локальность, как, например, в Казани. Но то, что есть, что создано, то, что поддерживается (та же набережная, например) — это и есть та самая ипостась.

Почему люди стесняются об этом говорить? Им кажется, что это как-то низко. Раньше космос был, хлеб, а тут всё приземлённое. Да, вот такое приземлённое, с этим придется жить. Это приносит доход городу, это может быть стержнем, организующим городскую жизнь и привлекающим инвестиции.