История нашего города полна тайн, загадок и крупных даже по масштабам общероссийской истории событий. Многие из них пришлись на годы Гражданской войны. Тогда Самара успела побывать столицей, по области прокатилось одно из самых масштабных крестьянских восстаний, а ровно 96 лет назад вспыхнул анархо-максималистский мятеж, упоминания о котором встречаются в каждой научном (и не научном) труде, посвященном русскому анархизму. 

Итак, сыны матери порядка в городе-курорте.

Шел 1918 год. Раскручивался маховик гражданской войны, грызлись между собой многочисленные политические партии и течения. В Самаре все большую силу, на фоне недовольства политикой большевиков, набирали эсеры, максималисты и наиболее радикально настроенная группа – анархисты. Для коммунистов ситуация усугублялась тем, что их основная опора — пролетарии, — в Самаре имели, как правило, крестьянские корни, в связи с чем не были склонны сломя голову бросать дровишки в топку мировой революции и как один умирать в борьбе за это.

К маю 1918 года политическая диспозиция в нашем городе была такова. В Губернском исполнительном комитете численное большинство было у эсеров и максималистов, в то время как в исполнительном комитете Самарского горсовета прочно окопались большевики. В такой ситуации Боливар, даже наш самарский, не мог выдержать двоих.
Кроме того были еще анархисты. По своей природе они были аполитичны. Их идеалом устройства общества было самоуправление, добиться которого было возможно, по их мнению, только методами террора. К восстанию они готовились заранее, средства для его подготовки добывались путем экспроприаций ценностей у буржуев. Так, незадолго до описываемых нами событий, в пользу штаба анархистов было изъято большое количество оружия и боеприпасов.

Белые фигуры перед решающей схваткой были у «красных». 8 мая они объявили созданную губисполкомом дружину (набранную из крестьян) бандформированием. Руководитель был арестован, а вчерашние землепашцы быстренько разоружены. Большевики также организовали чрезвычайный штаб, которому передавалась вся полнота власти в городе. Следующий ход был за эсерами и максималистами. 11 мая они призвали на помощь казачество. Войска атамана Дутова начали двигаться в сторону Самары. Носы большевиков почуяли запах жареного. В Самаре было введено военное положение, а 16 мая в рамках подготовки к военным действиям был издан приказ о мобилизации всех имеющихся в городе лошадей для нужд Красной армии.

Однако помогать краснознаменной кавалерии никто не торопился. Количество владельцев лошадей в Самаре было велико, только «водителей кобылы» было несколько тысяч. Для них, как и для многих горожан, они были весомым или вообще единственным источником дохода. Уже 16 мая город начал бурлить, а на следующий день молоко из большевистской кастрюли убежало окончательно.

17 мая у здания, где располагался чрезвычайный штаб охраны города, на Алексеевской площади (ныне — Революции), собрались несколько сотен человек. Они хотели одного – отмены приказа о мобилизации лошадей. Горисполком принял решения пойти на компромисс с возбужденной толпой. Сообщить митингующим об отмене «лошадиного» приказа были отправлены коммунисты Д. Аугенфиш и П. Котылев. Шли они в сопровождении небольшого отряда красноармейцев. Видя приближение вооруженных людей, митингующие решили, что сейчас начнется их разгон. И кто-то из них выстрелил первым. Возможно, это была запланированная провокация. Так или иначе, товарищ Аугенфиш был убит, а остальные красноармейцы ретировались обратно в штаб. Город наполнился слухами.

Прогремевшие на главной городской площади выстрелы были истолкованы как начало антибольшевистского восстания. Чем не преминули воспользоваться анархисты. Толпа, подогреваемая ими, приступила к погромам магазинов и трактиров на Алексеевской площади, а потом двинулась по улице Дворянской (ныне — Куйбышева), скандируя лозунги антибольшевистской направленности. Штаб охраны города был захвачен, разгромлен и занят эсэрами .

Последние, в свою очередь, попытались повернуть бушующую в городе стихию мятежа в нужное им русло. И даже добились определенных успехов. Были вновь организованы крестьянские дружины, во главе которых стояли в том числе перешедшие на сторону восставших бывшие красноармейцы.

За день ими были захвачены, по заветам Ильича, телеграф, телефон и почта. Также были заняты милицейские участки и тюрьма, из которой сразу же были отпущены на волю все заключенные. Представьте город, наполненный анархистами, уголовниками и другими интересными личностями — так выглядела Самара 18 мая 1918 года.

Особенно пострадал Троицкий рынок, где у торговцев невозбранно экспроприировался товар, а тех, кто сопротивлялся пускали в расход.

Но радость восставших была недолгой. Вечером 18 мая на помощь самарским большевикам прибыл кавалерийский отряд красноармейцев из Уфы под руководством Михаила Кадомцева, а также отряд, переброшенный сюда с Оренбургского фронта. В Самару стягивались воины-интернационалисты:  прибалты, чехи, венгры и даже китайцы. Уже к 20 мая восстание было полностью подавлено. Исполнительный комитет губернского Совета, где правили бал эсеры и максималисты, был распущен. Согласно распространенной версии дальнейшего развития событий, наиболее активные участники восстания попали в цепкие руки ревтрибунала, которым руководил товарищ Венцек. Несколько сотен человек были расстреляны. Однако многие краеведы отмечают «бескровность» происходивших событий и относят данные о скорой расправе с мятежниками к городским мифам.