В минувшую субботу состоялось второе заседание дискуссионного клуба урбанистов и архитекторов в галерее “Виктория”. На сей раз своими впечатлениями о городе и идентичности жителей делились известный в Самаре и за ее пределами архитектор и куратор множества арт-проектов Дмитрий Храмов, и Татьяна Симакова, главный редактор “Большой деревни”, “галерист в отставке”, “патриот родного города” и “просто хорошая женщина.”

Встречу, по неписанному правилу дискриминации людей по половому признаку в нашей стране, начал мужчина — Дмитрий Храмов. Дмитрий порадовался тому, что наконец-то стала формироваться аудитория, которой интересен город, его среда и развитие.

Отметил, что всегда уделял городской среде много внимания и совместно с супругой занимается поиском гения места, уникальности городской среды, выявлением потенциала уникальности общественных пространств городской среды.
В качестве вступления, Дмитрий, рассказал о своих проектах и работах и увлекся.

О проекте “Перекрестки”

Создавалась панорама перекрестка, записывались шумы и звуки, интервью с “обитателями” этого места — прохожими, водителями-дальнобойщиками или тусовщиками с Ленинградской, и таким образом, воссоздавалась среда этого места, ее жизнь, выявлялась идентичность жителей того или иного места в городе.

Про “Арт-полис”

Одной из воплощенных идей было проведение фестиваля “Арт-полис”. С одной стороны, превращение промзоны в арт-кластер должно было запустить механизмы возрождения этой депрессивной территории, а с другой стороны, сообщества местных и приглашенных художников и архитекторов  могли бы влиять на городскую среду своими проектами и сделать городу «прививку искусством».

Эти процессы дают жизнь, вызывают интерес у горожан и у бизнеса. В качестве примера можно привести «Винзавод» в Москве и «Лофт-проект «Этажи» в Питере.
Но в дальнейшем этот проект не получил развития в связи с наступившим кризисом.

Проект “Элеватор-парка”

Мы с моими студентами вернулись к разработке проекта центра современного искусства на территории мукомольного завода в связи с планами построить на “Стрелке” стадион к Чемпионату мира по футболу в 2018 году.

Ядром проекта должно было стать шестиэтажное здание мельницы Соколовых — памятник архитектуры XIX века регионального значения. По нашему замыслу его надо было отреставрировать и разместить в нем выставочные залы, галереи, школу современного искусства, творческие мастерские, кинозалы. Планировалось создать интерактивные площадки, 2 сцены.

Создали движение на этой депрессивной территории, со студентами расчищали площадку, привлекли творческое сообщество, сотрудничали с фестивалем “Города”, организовали премьеру фильма “Home” Яна Бертрана.

Функция рождает интерес, можно затащить человека куда угодно, лишь бы показать ему аттракцион. Мы собрали круглый стол с правительством области, сделали несколько презентаций по поводу создания арт-кластера на элеваторе.

Были достигнуты принципиальные договоренности с собственниками территорий, но стадион стали проектировать в другом месте, а площадка стала распродаваться.

Про “сердце” и другие проекты

Были и другие проекты. Например, с “Самара-центром” был проведен workshop, результатом которого стал арт-объект остановка “Сердце”, которое, к сожалению, находится не на своем месте и не выполняет свою функцию. Но главное — это резонанс.

На этот проект отозвалось много молодежи, и мы этот проект реализовали. В Ширяево мы делали проекты “Нейтральная полоса” в музее Репина и “Наведение мостов”. Первый был реализован, а второй благополучно умер, потому что нужно уметь активно работать с чиновниками профильных министерств, уметь доводить проект до конца.

Сейчас моя экспансия общественной деятельности несколько поубавилась. Меня удивляет, что эти проекты не находили отклика даже в сообществе архитекторов. Господа из Союза архитекторов наблюдали, можно сказать, свысока, со стороны за нашей деятельностью. Все пытаются выжить сами по себе. И сейчас я стараюсь реализоваться в коммерческих проектах, в создании общественных пространств, работаю с конкретными заказчиками, и мне понятно, с кем вести диалог. Мы делаем качественные вещи, но внутри, не снаружи.

Про проект “Ленгипрогора”

В целом я отношусь к проекту положительно, в этом проекте есть свои плюсы и есть свои минусы, но этот проект возбудил общественное сознание относительно городской среды.

Приехал “Ленгипрогор”, предложил некий проект комплексной реконструкции исторической среды, и в нашем болоте закипела жизнь. Все дело в воле людей, которые приехали в Самару, чтобы создать проект оживления этого участка города. Даже после потери Стрелкой статуса эпицентра строительства стадиона.

“Ленгипрогор” — это некая сила, воля сторонних архитекторов, которая инициировала интерес общества к этому месту. Если бы не было этого проекта — и не было бы этого интереса нашей архитектурной общественности. Возможно, и мы бы с вами не собирались.

Беседу продолжила Татьяна Симакова и предложила от частных вещей перейти к вещам более концептуальным.

О Самаре

Хотела бы напомнить, что Самара город не маленький. Это полтора Сан-Франциско. А самарско-тольяттинская агломерация сопоставима с Майами. Но в Майами все хотят жить, а в Самаре — нет.

Молодежь не видит себя в Самаре — все метят в Москву или Питер. Считается, что там больше возможностей для самореализации. На самом деле в Самаре больше возможностей для самореализации. Причем в любой области. Потому что в Самаре нет ничего,  это город возможностей.

О самоидентификации

Мы совсем не понимаем, кто мы такие. А идентичность — это то, как человек сам себя воспринимает, то, что считает в себе ценным и значимым. То, какие вещи вокруг интересуют и привлекают.

И поэтому хочу рассказать не о среде, а о людях которые здесь живут. Вот и журнал наш не про город, а про людей, которые этот город делают.

О волжанах

Мы постоянно думаем, кто такие мы “волжане”? Это люди, которым присущ гедонизм и эмоциональность, они открытые и сентиментальные, но в то же время, имеют склонность к самоиронии.

Про единение с природой

Волжские пейзажи влияют на нас, мы хотим видеть волжские горизонты и я согласна с тем, что нельзя застраивать первую линию высотными зданиями, потому что за ними красивая перспектива будет не видна.

Волга и природная красота наших пейзажей — все это вызывает созерцательность. Все то, что мы называем волжским буддизмом.

Опять о Самаре

Самара — это город-курорт. Здесь никто не волнуется. Здесь очень комфортно жить человеку. Нет культа денег как в Москве. И нет такого культа саморазрушения, как в Питере. Молодежь эта среда расслабляет. Даже СоврИск в Самаре не политичен, он затрагивает средовые моменты. Вся художественная общественность воспринимает Самару, как точку покоя. И все наше искусство напоминает фильмы Тарковского, такие же созерцательные.

Про время

Сейчас золотое время, можно делать все что угодно, найти единомышленников и средства собрать на любой проект, если вы в него верите.

Другой вопрос, что в Самаре воплощается большое множество бессмысленных идей.

И снова о Самаре

В Самаре очень легко сказать, что тебе не нравится, и сложно признаться чему-то в любви. Мы постоянно извиняемся. Да, мы любим свой город, но какие у нас ужасные пробки. Ой, какой прекрасный дом, но он в таком ужасном состоянии.

Про власть

Если вы задумали сделать что-то в этом городе, старайтесь минимизировать свое общение с властью

Про алкоголь

В Самаре мало трезвенников. “Большая деревня”, кстати, — это люди которые любят и умеют выпивать.

Про гопников

Гопники — это, конечно, не очень классно. Если мы не можем изменить этих людей, то нужно поменять свое к ним отношение. Если мы осознаем их как ценность, то все изменится. Прошлый год, например, в мировой культуре прошел под знаком гоп-культуры.

FIN

Пора действовать. На том и порешили.