Мессенджер революции

Август для россиян ассоциируется всегда с происшествиями, катастрофами и плохими новостями. Миф это или нет, но в 2020 году он подтвердился: август отметился яркими протестами в российском Хабаровске и белорусском Минске. А вместе с ними политические обозреватели вновь заговорили о силе «новых медиа». И вновь Telegram, теперь уже не запрещенный в России, стал рассматриваться как организующее информационное пространство и движущая сила протестов — на этот раз в Беларуси.

При чем тут революция?

Многие политические эксперты, анализируя эффективные митинги в Гонконге, отметили силу небольших информационных площадок, которые становятся абсолютными лидерами в работе с жителями, обгоняя традиционные классические медиа, которые часто подвержены если не политической цензуре, то как минимум редактуре. В Беларуси с ее государственными ТВ-каналами, газетами и сайтами таким местом стал канал Nexta.

Если внимательно посмотреть факты про «телеграм-революцию» в Беларуси, то стоит отметить отсутствие признанных лидеров протеста, его общую стихийность (кандидат в президенты Светлана Тихановская де-факто не управляет протестом). И в этих условиях канал Nexta действительно оказывается больше, чем просто каналом новостей. Канал координирует протест (куда выходить), дает эмоциональные и оценочные (формирующие мнение) комментарии к событиям, показывает массовость протеста («нас много»), формируя этим уверенность у его потенциальных участников. Некоторые сообщения каналу приходилось опровергать — они оказывались недостоверными.

Успех канала (число подписчиков многократно выросло буквально за несколько дней) оказался возможен во многом благодаря ограничениям интернета, введенным белорусскими властями. Они применили те же инструменты борьбы с неконтролируемыми информационными площадками, что и власти Казахстана, Ирана или Турции: частичное отключение и ограничение интернета и мобильного трафика. Полиция получила инструкции проверять, на какие каналы подписаны задержанные. Все это лишь увеличило количество подписчиков на оппозиционные каналы в десятки и сотни раз.

В итоге телеграм стал удобным не только для чтения новостей, но и для координации протеста. Без этого канала протесты в Минске были бы не такими интенсивными и массовыми, хотя люди все равно стали бы искать средства общения и самоорганизации (сарафанное радио, листовки, peer-to-peer сети).

А что в России?

Такие примеры и события кажутся очень яркими, а многие политические активисты и авторы телеграм-каналов видят в этом большие возможности для активизации общества. Но Россия — не Беларусь: однозначного лидера в каналах нет, а в каждом регионе есть своя уникальная информационная культура.

Согласно исследованию РБК за 2019 год, ежедневная аудитория Telegram достигла 4,4 млн пользователей, которые в среднем тратят 7 минут в день на чтение каналов. Каждый третий пользователь читает меньше 10 каналов.

Костяк российского телеграма — это жители Москвы (35,6%), Санкт Петербурга (13,3%), Екатеринбурга (2,8%) и Новосибирска (2,1%). Самара по количеству пользователей этого мессенджера — на 9-м месте с 1,3 % вместе с Пермью и Ростовом-на-Дону. Субъективно долю телеграм-аудитории в Самаре можно оценить в пределах 50 000 — 100 000 человек.

Согласно рейтингу Медиалогии за июль 2020 совокупная аудитория топ-5 политических телеграм-каналов составляет 1 241 000 подписчика. Совокупная аудитория только двух телеграм-каналов Nexta — почти 2 900 000 подписчиков. По данным Mediascope тв-аудитория «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым» — 1 704 000 зрителей.

Если сравнивать с ресурсами и возможностями «российского министерства правды», куда входят государственные медиа, СМИ под контролем госкорпораций или находящихся в зависимости от бюджетов региональных властей, то аудитория «классических медиа» пока на порядок больше. Избиратели как потребители политического контента больше проводят времени за экраном ТВ или листая свои соцсети, чем читают мессенджеры.

Но опыт белорусской Nexta показателен: в июле канал читали 316 000 подписчиков, а сейчас это главный политический канал коммуникации не под контролем государства, который читает каждый пятый белорус.

А как в Самаре?

Если сравнивать Самару с той же Казанью и Екатеринбургом, то аудитория активных топ-3 политических каналов выглядит так:

Казань
«Неудаща» 20,5 тыс.
«Шалтай-болтай» 15,5 тыс.
«Еду в Татарстан» 11,8 тыс.

Самара

«Самару задолбали» 4,9 тыс.
«Переулок Матвеева» 1,5 тыс.
«Самарский край» 804 подписчика

Екатеринбург

«Замес» 4 тыс.
«Екатеринбургерная» 2,7 тыс.
«Екатеринбург в огне» 1,8 тыс.

В Самаре есть традиция политических каналов, которые создаются под политические задачи и часто умирают через полгода после окончания электорального цикла. Есть и небольшие каналы-долгожители, которые созданы при местных ФПГ или политических игроках и ориентированы скорее не на массовую аудиторию, а на 5-15 читателей в администрации области или локальных корпорациях, от которых зависит их финансирование.

В целом развитие самарского телеграма идет очень медленно и до сих пор удивляешься, когда видишь, что известные региональные эксперты, медийщики и пиарщики впервые регистрируются в телеграме в 2019-2020 году.

Есть ли тут призрак революции?

Скорее призрак капитализма — авторы каналов зарабатывают, как могут. Мессенджеры и каналы в них могут быть теми инструментами, которые направляют и координируют массы и толпу во время митингов и революций, вбрасывают фейки и «разжигают», но наличие возможности не значит ее немедленное осуществление. Польско-белорусский канал Nexta взлетел в основном за счет недоверия «официальному Минску». На фоне полностью дистиллированной телевизионной пропаганды у людей все равно есть потребность в альтернативных точках зрения, более соответствующих сложной реальности. Люди ловят пропаганду на несоответствии тому, что ежедневно видят сами. Каналы в телеграме (или других мессенджерах) и интернет-СМИ закрывают эту потребность в «правде», особенно для более молодых и мобильных групп, чувствующих разногласия с телевизором.

В России телеграм сегодня выполняет иные функции: это средство коммуникации не для народа, а для элит. Если на федеральном уровне существуют каналы на все темы, то в регионах это в большей степени около-политические слухи. И даже та небольшая региональная аудитория, которая, как жители Беларуси, ищет «правду», пока читает больше федеральные каналы, чем местные.

Текст: Михаил Вершинин, социальный психолог и маркетолог, член Гильдии маркетологов РФ (Самара) и Алексей Алмаматов, политолог, специалист по политическим коммуникациям и новым медиа (Москва)

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте, Facebook и Instagram