НА БОЛЬШОМ ЭКРАНЕ

Завтра, 14 ноября, в Самаре в кинотеатре «Художественный» — как и еще в 22 регионах России — начнутся показы конкурсной программы 40-го Международного студенческого кинофестиваля ВГИК, проходящего при поддержке компании МТС.

Одна из задач фестиваля – свести между собой молодых актеров и режиссеров со всей России, показать, что дорога в «большое» кино открыта всем. По случаю открытия кинофестиваля ДГ расспросил нескольких известных самарских актеров о том, как они попали в кино и как продолжалась потом их карьера.

Федор Степаненко, заслуженный артист Самарской области, актер Самарского академического театра драмы

— Сейчас, если ты есть в соцсетях, ты живёшь. Нету тебя в сетях — не живёшь. Однажды гуляю с ребёнком по набережной, шарю в телефоне и вижу в почте огромное письмо. Развернутое, много букв, включая кучу московских телефонов и имен. Первая строка: «Фёдор, беспокоит канал ТНТ, Good Story Media. Мы хотим вас пригласить на пробы на проект «Секта».

Шок — в хорошем смысле — у меня вызвала приписка: режиссер проекта Гела Баблуани. Да, это было важно для меня. Потому что еще студентом я посмотрел фильм «13» Гелы Баблуани. Он не попал тогда в массовый прокат, но это было очень интересное черно-белое кино. Гела начинал его снимать в России, потом что-то не получилось, и он заканчивал этот фильм во Франции. А потом с ним начал разъезжать по разным кинофестивалям, где фильм стал завоевывать престижные награды. Права на фильм купили в Голливуде, и Гела Баблуани сделал ремейк, в котором сыграли Джейсон Стейтем, Сэм Райли и Микки Рурк.

Я набираю телефон. Мне отвечает кастинг-директор. Да, Федор, делайте немедленно пробы, пересылаем вам фрагмент сценария. Я спрашиваю у него: где вы меня нашли? Я ведь до этого не снимался в кино. Ответ меня потряс: на фейсбуке!

Я играл «элитного сектанта», в титрах к сериалу написано «сектант № 13». Первые съемки были в Санкт-Петербурге. Пришло письмо: покупайте билеты, вас встретят, отвезут, поселят. А для меня это первые съемки, и, что скрывать, некоторая паника.

У каждого актера свои фобии. Моя – это текст. Она, к сожалению, мне досталось от папы-актёра. Страшно, когда ты всё время думаешь о тексте, а он никак «не ложится».

Ближе к ночи мне со студии пишут, что машина придёт за мной к 12:00. Мы должны были снимать в тот день сцену, где я разговариваю с главным героем. Самого главного сектанта, вокруг которого происходит вся история, играет Филипп Янковский. Текст я повторил бесконечное количество раз, и вроде бы все нормально. Приезжаем днем в Дом композитора. Меня встречают на съемочной площадке. Вот ваш вагончик, здесь кухня, кофе, чай. Ждите, вас позовут на грим и костюм. У вагончиков названия киношные и смешные: «Хлам ваген» — это значит реквизит, «Костюм ваген» — костюмерная.

Скоро позвали в костюмерную. Девчонки-костюмеры меня одевают и охают: боже, какая у вас фактура, какой рост, какие черты лица. Откуда такой артист? Я приосанился такой: из Самары. Первую порцию приятности я получил, но работа еще не сделана. Заходит в вагончик девчонка с абсолютно серым лицом, ложится на диван. Я думаю, знакомое лицо, абсолютно точно её знаю. Екатерина Волкова. Мы с ней потом не одну сцену играли.

Мою сцену начали снимать только в полдевятого вечера. Приглашают на площадку, Янковский уже там. Спрашивает: где мой партнер? Я выдвигаюсь на передний план. Он мне — пойдем покурим и заодно быстро прогоним текст. Я ему говорю – начинайте, ваша реплика первая. А он так удивленно на меня смотрит: какая сцена? И я чувствую, что надвигается самый страшный для меня кошмар: мне дали не тот текст. Снимается другая сцена. И тут нас зовут на площадку. Гела подошёл, у него беспрерывно звонил телефон, и он отвечал то на английском, то на русском, то на французском или грузинском. Меня режиссер начинает «выставлять» на сцену, а в это время орут: дайте текст артисту. Естественно, Филиппу принесли, а мне нет. И естественно, это не та сцена, которую я учил. Текст я видел, но не готовил его. Я тянусь глазами к листкам роли, а в это время Гела заплетает мне ноги. Он прежде всего выставляет картинку, как режиссер. Я чудовищно зажат, сидеть мне неудобно, и сцену должен начать я. Филипп говорит: давайте порепетируем. Вокруг нас что-то достраивается, подправляется свет, я за несколько секунд выхватываю свой текст, и мы начинаем его проговаривать. По-актерски вообще ничего не происходит, мы просто повторяем слова. Хорошо, что текст был несложный. «Как вы себя чувствуете», «надо найти источник какого-то света», «приезжайте ко мне, у вас всё будет хорошо» и так далее. И тут голос режиссера: тишина на площадке, снимаем.

Моя зажатость сыграла на руку: у героя моего в силу обстоятельств тоже была некая скованность. И как только прозвучало «Камера, мотор», я вижу другого человека напротив себя. Он опускает глаза, у него руки начинают что-то делать, и он полностью перевоплощается. Здесь и сейчас актер начинает работать. Мы снимаем сцену, и в какой-то момент у меня по сценарию заканчивается текст, а он ещё продолжает что-то нести. Я не понимаю, зачем, но вступаю с ним в этот диалог, который он мне предлагает. Оказывается, пока не сказали слова «стоп», ты не имеешь права прекратить играть и закончить сцену. Записали несколько дублей. После съемки подходит ко мне ассистент по актерам. Говорит: у вас такой замечательный голос, вы ничего не озвучиваете? То есть за один день я получил столько комплиментов, сколько за год не получаю в родном театре.

Следующая съёмочная смена была в Москве. Ранняя весна. Я прилетел из Самары в джинсах и в кроссовках. Нас повезли в Подмосковье, а там был лютый мороз. Сначала снимали в усадьбе эпизоды, как я приезжаю к главному сектанту, а потом финальный эпизод на лодочной станции, где мы все дружно умираем. Температура + 3, грязь чудовищная вокруг, которую присыпали соломой, чтобы не сильно чавкала. Вокруг массовка, которая на телевизионном языке называется «саранча». И мы снимаем последний ритуал Берка, после которого все мы умираем. Нам перед началом съемок сказали: обязательно возьмите из реквизита термобельё. Хорошо, что я послушался. В паузах между бесконечными дублями — а смерть сыграть непросто — нам приносили термосы чая. Мотор — падаю мёртвым, потом стоп. Меняем камеру, и так несколько часов.

Когда вышел фильм, я даже не отследил. Мне вдруг начали все звонить и писать. Мы посмотрели «Секту» довольно критически. Но я понял для себя, что эпизоды с моим участием проходными не были. И что мой первый опыт в кино, даже несмотря на небольшую роль, получился удачным.

Денис Евневич, актер Самарского академического театра драмы

— В Москве попасть в проект довольно сложно. Я начал так. Переехал в Самару в 2007 году, потому что рассматривал её как промежуточную точку перед переездом в Москву. Из Красноярска ездить в столицу было далековато, а вот из Самары в самый раз. Загрузка была не такой большой. И я полмесяца жил здесь, полмесяца там. Хватало времени, чтобы встречаться с режиссерами, показываться и на кастинги ходить. Там знакомые какие-то были, но в кино я попал волею случая. В очередной приезд я остановился у знакомого режиссера, который когда-то у нас в Красноярске ставил спектакль. Он в это время в Москве снимал кино. Спрашивает меня: что делаешь завтра? Поехали со мной на площадку? Да, поехали. Он меня посадил возле второго режиссера, мне дали наушники, и мы сидели, смотрели с ним процесс съемок и болтали. Потом зашли в офис, и в это время кастинг-директор начала утверждать актёров на следующую съёмку. И тут режиссер показывает на меня: возьми этого артиста. А потом сам же себе возражает: впрочем, нет, он скоро уедет. Я встрял и говорю: не уеду, возьмите меня. Так у меня случился один съемочный день в сериале «Черкизона». Мы с этим кастинг-директором познакомились поближе, потом она стала моим агентом и личным другом.

Запомнились съемки у Давлетьярова в фильме «Моя безумная семья». Это большой метр, показ в кинотеатрах. У меня было всего три съемочных дня, но зато это была работа с Анной Ардовой, с Леонидом Ярмольником и Андреем Паниным, царство ему небесное. Про Андрея Панина я слышал, что когда-то он работал в минусинском театре. В Сибири есть такой город Минусинск, в котором я прожил всё своё детство. И тут мы с ним на съёмках сталкиваемся, я возьми да подойди к нему сразу с вопросом: Андрей, вы правда работали в минусинском театре? Да, конечно, а почему интересуетесь? Я сам из Минусинска. Эти три дня съемок не то что я от него, а он от меня не отходил. В каждом перерыве — пойдём, поболтаем. В фильме «Моя безумная семья» я сыграл роль официанта в рыбном ресторане, совсем маленький эпизод.

Интересный опыт был в сериале «Самара» с Артуром Смольяниновым. Команда подобралась хорошая, было весело. Все довольно простые люди, что мне очень импонирует. Сериал про бригаду скорой помощи. Врача играет Артур Смольянинов, медсестру Полина Филоненко. В результате ссоры с доктором медсестра уходит, и на её место берут фельдшера, то есть моего персонажа. Я сыграл в двух сериях, пока не оказался засланным казачком и не разбился. Это две полноценные серии, довольно много эфирного времени. Снимался в «Методе Лавровой», главным бандитом в двух сериях. Ловила меня Светлана Ходченкова. Снимался в «Москва. Центральный округ» с Владимиром Меньшовым.

Но я в какой-то момент я понял, что не хочу тратить на это свою жизнь. Я не считаю себя каким-то большим артистом — всегда к себе достаточно скептически относился. Мне и так грех жаловаться на судьбу. Моя карьера сложилась и складывалась до сегодняшнего дня довольно хорошо. У меня нет самоцели стать еще одним артистом в кино. Мне гораздо интереснее работать в театре.

Своего агента я как подопечный в последние годы огорчаю, потому что постоянно отказываюсь от съемок. Был период, когда Александра Амелина не стало, у Олега Белова начались проблемы со здоровьем, и на меня легла очень большая нагрузка в театре. Я понимал, что я не могу размениваться на съёмки. Я, честно говоря, пошёл сниматься в сериалах только за опытом. Потому что в моём дипломе значится «артист театра и кино», но профессионального опыта с камерой у меня не было. Поэтому мне было это интересно. Я пошёл туда за опытом и, что скрывать, за довольно-таки легкими деньгами. Для самарского артиста получить за один съемочный день половину заработной платы или её большую часть довольно приятно.

Но в целом работать в Самаре и ездить в Москву на съемки — это вполне нормальная история. С руководством театра всегда можно договориться: у меня съемочные дни, можно мне не ставить спектакли? Если театр раньше даёт расписание, значит я киношникам его показываю, какие у меня дни заняты спектаклями, а когда я могу приехать на съемки. Когда в Москве узнавали, что я артист из Самары, у всех находилась какая-нибудь история o нашем городе. Начиналась она так: «Когда мы в Самаре были на гастролях…» И дальше обязательно что-нибудь про город, про людей, и всегда очень доброжелательно. К провинциальным актерам я никогда не ощущал никакого пренебрежения.

Алексей Егоршин, актер, каскадер. Артист Самарского академического театра драмы

— В Самаре я работаю третий сезон, до этого была Казань и один сезон в театре Калягина в Москве. В Казани я работал в частных театрах, преподавал, участвовал в каких-то лабораториях. Однажды мне позвонил самарский актер Федор Степаненко, мой близкий друг, и сказал, что в Самаре «есть один проект». Это оказался спектакль «Ladies’ Night». Танцевать стриптиз – это был совершенно неожиданный для меня опыт, до 30 лет я ничего подобного не делал. Три раза я сыграл спектакль по контракту, а потом Валерий Викторович Гришко предложил мне войти в труппу театра. Я согласился, и вот я здесь. Сейчас я занят в театре много, но для актера это большая радость.

Мой самый большой актерский опыт в кино — сериал «Морские дьяволы». Я тогда еще работал в Казани, а в сериале основные съемки были на тот момент в Ульяновске, и по всем близлежащим городам проводился кастинг актеров. Основные вопросы на кастинге — сколько лет, чем занимаешься, что умеешь делать. Я сказал, что умею делать всё. Наврал, конечно. Но на самом деле я очень скептически к своим перспективам относился.

Опыт в кино у меня был: лет шесть назад в Казани снимали кино «Сокровище озера Кабан», где я дублировал главного героя, выполнял трюки за Алексея Воробьёва. Это была история поразительных масштабов: все снималось на воде, я падал из лодки, мы тонули с партнершей, потом эту лодку взрывали, потом нас по озеру возили сетки волейбольные, как будто рыбу ловят. Краны, огромное количество людей на съемочной площадке, тщательная подготовка трюковых сцен, ночные съемки.

Каскадером я стал так. Когда я пришёл учиться в театральный ВУЗ, то на первом курсе познакомился с педагогом по сценическому движению. Тема движения, какого-то телесного развития была мне очень близка — я до этого 10 лет занимался карате, пришёл с очень хорошей ударной базой, с пониманием, как нужно бить, как защищаться. У Марселя Зинатуллина — это наш педагог — вообще была база замечательная, он горел этим делом. Потом мы нашли еще одного участника, он пришел к нам после цирковой школы, и организовали каскадерскую студию. Мы очень много работали, но так как ни в Самаре, ни в Казани нет своих киностудий, нет проектов, то работать нигде. Мы делали ролики для себя, нас постепенно начали подтягивать в какие-то проекты. Попали в каскадерскую группу на съемках «Реальной сказки» Сергея Безрукова, а на съемках фильма «Сокровище озера Кабан» Марсель уже работал по полной как постановщик трюков и исполнитель. Для меня это был опыт огромного масштаба.

И вот буквально через четыре дня после просмотров в «Морские дьяволы» мне звонит кастинг-директор и говорит, что для меня есть предложение на главную роль в серии: «Ваши пробы, — говорит, — увидел режиссер и очень захотел, чтобы вы приняли участие в проекте. Но он вам предлагает, как мне кажется, очень странную роль. По моему мнению, вы должны играть героические роли, всех убивать, побеждать. А вам предлагают сыграть морального урода, труса. Вы готовы?»

Там история про молодую семью, которая приехала на Волгу заниматься дайвингом и случайно нашла какие-то заминированные бочки с отходами, которые должны были заразить Волгу. В двух сериях я главный герой помимо самих «Морских дьяволов». Есть такое понятие «главный приходящий герой» — то есть герой, который в отдельной серии является ключевой фигурой. Нас берут в заложники террористы, я пытаюсь убежать, предаю свою жену — ну, она уходит к моему другу… В общем, довольно неприятный, мерзкий персонаж. Но процесс съемок был интересен — он всегда отличается от процесса театрального.

На мой взгляд, самое интересное в театральном процессе — это процесс создания спектакля и репетиций, когда идет поиск.

В кино нет времени раскачиваться и думать, ты должен быть всегда в форме. Например, у меня был момент, когда мой герой пытается убежать и один из злодеев стреляет ему в ногу. Меня вызвали на съемочную площадку раньше остальных. Режиссёр говорит: смотри, у тебя сегодня сложная сцена, я надеюсь, мы её за полтора часа снимем. А всегда снимается довольно тяжело, когда артисту приходится играть ранение, открытые эмоции, где нужно кричать, плакать и при этом еще говорить какой-то текст. В итоге мы сняли эту сцену со второго дубля. Причём, мы бы сняли и с первого, но я просто случайно перекрыл рукой объектив камеры.

Там было много известных артистов, к которым приходили жители Ульяновска со всякими подарками – это было для меня удивительно. Потому что сам я телевизор не смотрю. Знаю только, что в сериале снимается Дарья Юргенс, которая играла в «Брате-2» и прославилась своей фразой «Мальчик, водочки мне принеси». Она одна из «Морских дьяволов», остальных я не знал.

Сейчас проектов немного, но когда они случаются, я радуюсь. Например, летом ездил в Казань — нас пригласили сделать рекламу в стиле Джеймса Бонда, с драками и трюками.

Каскадерский опыт он такой — адреналиновый, актёрский, своеобразный. Многие же думают, что мы находимся в этой профессии ради славы и аплодисментов. На самом деле, я больше чем уверен, что большинство артистов снимаются из-за другого. Из-за чего-то, что не до конца можно даже самому себе объяснить.

С актерами беседовала Анастасия Кнор

Фото из личных архивов Федора Степаненко, Дениса Евневича и Алексея Егоршина

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте, Facebook и Instagram