Жестовый язык искусства

Третьяковка в Самаре месяц назад открыла школу, цель которой — обучить глухих и слабослышащих экскурсоводов. 

Корреспондент ДГ Юлия Сацук узнала у куратора школы «Покажи Самару» Дарьи Волковой, как отбирались участники, с какими сложностями пришлось столкнуться при их обучении и почему правильно говорить «человек с инвалидностью», а не «человек с ограниченными возможностями».

— Зачем нужен проект «Покажи Самару»?

— Этот проект нужен в первую очередь самим музеям, потому что мы заинтересованы в том, чтобы к нам приходило как можно больше разной публики, а сообщество глухих пока было не сильно вовлечено в жизнь музеев. То есть не очень часто проводились экскурсии или эти экскурсии были не самого лучшего качества, потому что их все-таки переводили с помощью переводчика, а не носителя жестового языка. 

Поэтому мы решили подготовить экскурсоводов из сообщества глухих и слабослышащих. Для этого мы набрали группу из пяти человек, это очень разные люди – по возрасту, образованию, интересам, темпераменту и т.д. 

Для кого-то из них наш проект – профессиональная переподготовка. Одна из наших участниц — опытный экскурсовод, но она не водила экскурсии по многим музеям, а в основном по Ширяево, Самарской Луке и другим природным объектам.

— Как отбирались участники? Какими знаниями и опытом они должны были обладать?

— Мы сначала объявляли open call, единственным требованием было владение жестовым языком и готовность посвящать время программе. Очные занятия плотно распределены на полгода, есть домашние задания, факультативы, мастер-классы. 

Мы собрали много заявок, провели интервью с теми участниками, которые были готовы учиться у нас. Интервью проводили в том числе приехавшие из Москвы глухие экскурсоводы Людмила Жадан и Анна Дегтярева, которые уже много лет проводят экскурсии в разных музеях. 

Они проходили аналогичную программу в музее современного искусства «Гараж» в 2017 году и с тех пор работают экскурсоводами, накопили большой опыт, которым они поделились на мастер-классах.

Мы попросили их провести интервью, в том числе, чтобы оценить уровень владения жестовым языком будущих участников — это так же важно, как ораторское мастерство для слышащего. 

Так что эксперты оценивали в том числе владение жестовым языком — проводили с каждым интервью, спрашивали об интересах и образовании, о том, чем люди занимаются, какое у них окружение.

Окружение – это важно, так как на владение жестовым языком очень влияет, из какой семьи носитель — слышащей или глухой, учился ли он в общеобразовательной школе или в той, где занятия ведут на жестовом языке и т.д.

Мы практически никому не отказали, изначально вообще планировали взять четверых, но взяли пятерых, потому что сформировалась хорошая команда. Те, кто не попал в программу, – это люди, которые поняли, что не смогут уделять необходимое количество времени обучению.

— Вы брали в проект людей, которые были из семьи глухих, но при этом слышат и говорят?

— Вообще этот проект мы делали специально для глухих и слабослышащих. Но в целом есть специальное название для человека, который живет в семье глухих, — CODA (CHILDREN OF DEAF ADULTS). Таких людей мы прицельно не искали, наверняка, такие в Самаре есть, но мы решили сосредоточиться на глухих и слабослышащих.

— Чему вы обучаете?

— Мы — это Третьяковка в Самаре, Музей Модерна, Литературный музей и галерея «Виктория». Сейчас к нам еще присоединилась «Самара космическая», но в факультативной форме. 

Поскольку мы готовим экскурсоводов для себя, мы готовим так, чтобы они могли работать в перечисленных музеях. 

Соответственно, специалисты каждого из них передают то минимально необходимое количество знаний, чтобы человек мог написать и провести экскурсию. Уж как он будет это использовать – профессионально или друзей водить — это вопрос будущего.

Но мы настраиваемся на то, что мы даем минимум, которым должен обладать экскурсовод, фактически это и есть «школа экскурсоводов». 

— Вы обучаете предметно: истории, программе экскурсий, которые проводятся? 

— Программа меняется от музея к музею. Например, у нас сейчас прошел блок в Литмузее, они были первыми. 

В течение двух недель у ребят были регулярные занятия по истории самого здания, истории появления в нем музея, биографии и творчеству Алексея Толстого. Также проводили экскурсии с методическими рекомендациями по основной экспозиции, «Смене оптики» и «Золотому ключику», и музей провел финальную лекцию про других самарских писателей на базе своей пешеходной экскурсии.  

Кроме того, Литературный музей взял на себя трудную задачу рассказать о структуре музея как организации: что такое хранение, как создаются фонды, проводятся выставки и пр. 

У остальных музеев не будет времени на такое обучение и нет фондов в зданиях, где они базируются.

Далее мы записываем лекции, потому что лекции с переводом тяжело воспринимать сразу: и картинки, и лектор, который говорит, и переводчик. В лекции мы вмонтируем слайды, и участники смогут их пересмотреть, если они что-то забыли или упустили. 

Также каждый музей готовит дополнительные материалы – это расшифровки всех лекций, книги, статьи, дополнительная литература, видеоматериалы. Это мы оставляем участникам для  домашнего обучения. 

У нас между блоками есть перерывы, в эти перерывы можно будет изучить информацию, повторить что-то.

— Какая программа обучения у остальных музеев? 

— Музей Модерна расскажет об эпохе модерна, купеческой Самаре, хозяевах дома (купце Александре Курлине и его супруге Александре Курлиной). Галерея «Виктория» сосредоточится на основах и особенностях современного искусства и на той выставке, которая у них будет на тот момент.

А мы будем рассказывать об особенностях архитектуры конструктивизма, истории нашей Фабрики-кухни (в 2023 году откроется филиал Третьяковской галереи в Самаре) и фабрик-кухонь как феномена в истории России. Немного поговорим об истории ЗИМа, но в основном это будет архитектурная экскурсия, которую вне зависимости от того, какая у нас будет выставка, можно будет проводить по зданию и в целом расширять до экскурсии «Конструктивизм в Самаре».

Кроме того, будут проходить мастер-классы по жестовой речи с московскими экскурсоводами в зуме. Например, сейчас мы выбираем дату для мастер-класса в зуме от Людмилы Жадан по жестовой речи.

Очень важно, чтобы жесты и артикуляция были четкими, ведь есть свои нюансы: жестовую речь можно разобрать просто, можно сложнее, в разных городах есть диалекты, разные интонации, точно так же люди могут допускать ошибки в жестовый речи. 

И будет еще мастер-класс от Геннадия Тихенко — экскурсовода из Москвы, который расскажет, как делать видеогиды. И по его итогам, наверное, будет  промежуточное задание – сделать мини-видеогид в качестве тренировки.  

Видеогид – популярный способ проведения экскурсии в Москве, и я думаю, что в наших музеях он тоже должен появиться — это замена аудиогиду на русском жестовом языке.

— По окончании обучения экскурсоводам нужно будет сдавать экзамены или написать свою экскурсию?

— После четырех программ, дополнительных мастер-классов, самостоятельной работы весной или в начале лета мы снова пригласим глухих экскурсоводов из Москвы, коллег из инклюзивного отдела в Москве, сотрудников музея, и каждый из участников сделает две экскурсии: одну по Фабрике-кухне — поскольку мы выступаем главными организаторами, мы хотим, чтобы все сделали экскурсию по Фабрике-кухне, а для второй они выберут музей сами. 

Эксперты смогут оценить уровень, может быть, будут какие-то рекомендации, может, предложат что-то доработать. 

Тем, кто успешно пройдет обучение и представит экскурсии, мы  будем предлагать, может быть, войти в штат или внештатную работу.

— После прохождения обучения участники сами выберут музеи, с которыми хотели бы в дальнейшем работать, или по рекомендациям от экспертов?

— Наше обучение ни к чему не обязывает. Обучение заканчивается, и выпускники сами решают, что делать. Может, кто-то из их скажет, что на самом деле это все не его, – в этом нет ничего страшного. 

Если этот человек станет уверенным пользователем музеев и если он откроет для себя какой-то из самарских музеев как место, куда он может прийти и привести друзей, — это уже хорошо и мы уже сильно расширили свою аудиторию и популяризировали наши музеи среди сообщества глухих. 

И в этом случае наша цель тоже достигнута.

— С какими проблемами в обучении глухих и слабослышащих людей вы столкнулись?

— Есть большая проблема —  некоторых слов не существует пока в жестовом языке. Мы переводим лекции на него, у нас работает переводчик и он должен подобрать удобные жесты для специальных музейных терминов или терминов, связанных с современным искусством. 

Это нормально, эти слова у нас в русском языке тоже одно время отсутствовали, язык постоянно меняется. Это проблема, которую мы не можем решить прямо сейчас, но проводя нашу программу, мы запускаем процесс решения этой проблемы. 

Когда в 2017 году аналогичную программу проводили в музее «Гараж», по итогу они составили словарь терминов, связанных с современным искусством, на жестовом языке. Там были такие слова, как перфоманс и инсталляция. 

Мы же не можем придумать просто жест, он должен появиться естественным путем в сообществе глухих людей сначала и закрепиться там. 

Сейчас, пока этих жестов нет, нам нужно хорошо понимать, что мы хотим сказать. Потому что даже какие-то простые слова, которые нам кажутся привычными, отсутствуют в жестовом языке, и их нужно расшифровать в понятное определение и объяснить на жестовом языке.

— То есть это происходит не с помощью дактиля?

— Да, можно продактилировать, но это будет просто слово. 

Например, биеннале – по этому понятию вроде уже есть какой-то жест, но это жест новый, его, как и все новое, нужно объяснить. Нужно показать, что это выставка, которая проводится раз в два года. Это же как сбор лексики на другом языке. 

Есть еще какие-то мелкие технические проблемы – и то, скорее, не проблемы, а то, к чему нужно привыкнуть. Например, что нужно делить информацию, потому что лекции получаются чуть дольше. Это происходит из-за того, что жестовый язык чуть дольше показывается, но и в принципе любые лекции с переводом на другой язык длятся дольше. Поэтому если музейный сотрудник лекцию и экскурсию проводил миллион раз за час, то здесь необходимо будет ее разбить и провести за два.

Еще необходимо перестроиться, так как перед нами маленькие группы, которые все воспринимают глазами, они не могут одновременно смотреть вокруг и слушать экскурсовода.

Мы стараемся, если это экскурсия, оставлять время после нее для более тщательного осмотра экспозиции.

— Зачем нужны глухие экскурсоводы, если можно нанять переводчика?

— На самом деле, когда мы нанимаем переводчика, мы тратим время сразу двух людей. Плюс люди, пришедшие на экскурсию, получают менее качественный продукт, так как переводчик должен на ходу упрощать что-то. Или чаще всего экскурсию будет проводить или переводить тот, кто с этой группой приехал. 

Если это группа школьников, то это скорее всего с ними классный руководитель, который может, к примеру, обучать математике, а значит переводить историческую экскурсию ему будет сложно, а детям менее понятно. Поэтому люди просто махнут рукой и в следующий раз не пойдут. 

— А почему музей Алабина не участвует в вашей программе? У них уже есть сотрудники, которые знают жестовый язык?

— Мы работаем с Музеем Модерна – подразделением музея имени Алабина. Мы же этот проект делаем на энтузиазме практически, и те образовательные программы, которые проводят музеи, это дополнительная работа для сотрудников, они волонтеры. Поэтому важна поддержка от самих сотрудников музея. Мы пообщались с разными музеями и в итоге работаем с теми, кто пошел нам навстречу. А музей Алабина скоро закроется на ремонт, поэтому нет смысла проводить экскурсию по экспозиции, которая скоро изменится. 

— В других городах есть похожие программы для обучения глухих и слабослышащих экскурсоводов. Есть ли какие-то отличия вашей программы от них?

— Наверное, главное – то, что мы работаем в тесной связке с четырьмя самарским музеями. Мы смеемся, что в Москве есть музейная четверка [музейное объединение – прим. редакции] — это Пушкинский, Третьяковка, ГЭС-2 и «Гараж», а у нас прототип «Самарской четверки».

У нас собралась хорошая команда — Третьяковка в Самаре, Литературный музей, Музей Модерна и галерея «Виктория».

Пока что мы все рядом, у нас между собой продуктивная и творческая работа. И что  немаловажно для проекта – разнообразный набор навыков и знаний, которые мы можем передать нашим экскурсоводам. 

Литературный Музей — мемориальный музей-усадьба, Музей Модерна — краеведческий, но еще и про модерн, Самару,  купечество и художественный стиль, галерея «Виктория» — это вообще другая организация и культурная институция, частная галерея, плюс это современное искусство. И Третьяковка в Самаре, которая занимается в том числе архитектурой конструктивизма, которой мало кто посвящал время. 

Мы предлагаем широкий спектр, чтобы попробовать себя в разных направлениях.

— Для Самары глухие сотрудники — это новшество. Возможно, возникнут проблемы с коммуникацией. Вы думали о каких-то мерах воздействия на посетителей, если произойдут конфликтные ситуации?

— Да нет, тут как со всеми. Очень развеселившиеся дети могут помешать как обычному экскурсоводу, так и глухому. Но я вообще не представляю, какая конфликтная ситуация может возникнуть, люди обычно просто останавливаются и смотрят, но как-то не препятствуют и не мешают. 

Может быть, конечно, вопросы возникнут из-за разницы в культуре. Например, для глухих нормалью показать пальцем на тебя, меня, кого-то там. Это нормально, потому что жест должен быть конкретным и это важно. А нам в детстве всегда говорили — не тыкай пальцем.

Честно говоря, кажется, что проблемы у нас, потому что нам сказали в детстве, что тыкать некрасиво, но не объяснили, почему. 

Может быть, возникнет недопонимание, например, из-за того, что некоторые слабослышащие говорят громче, потому что они привыкли так разговаривать. В том числе потому, что они вынуждены общаться с нами – слышащими, а мы с ними разговариваем громко. 

Но и я громко разговариваю, меня постоянно кто-то просит быть потише. Можно же подойти к человеку и попросить говорить тише. Если не придумывать проблемы, то их не будет. 

Я пока не заметила никаких неодобрительных взглядов — ни одного. 

— Но не все люди понимают, как общаться с инвалидами. Не все знают, как правильно даже обращаться и могут, например, сказать «человек с ограниченными возможностями». 

— Человек с ограниченными возможностями — так не стоит говорить. Можно подумать, чьи-то возможности не ограничены.

Посетитель с инвалидностью  — это этически принятый термин. Инвалид — это слово из документов, медицинский термин, мы стараемся его не употреблять, потому что для нас важнее человек.

К нам пришла группа школьников с инвалидностью, мы их воспринимаем, как школьников, которым мы должны провести занятия, и у них есть какая-то инвалидность, поэтому мы пригласили переводчика.  

 Параллельно со школой для глухих экскурсоводов мы проводили открытую просветительскую программу — лекции для широкой аудитории. Желающие могли прийти и узнать, как живет общество глухих, как работают переводчики, какие есть мифы и так далее. 

Весной мы проводили лекцию по этике общения с людьми с инвалидностью. А наша эксперт, которая проводила аудит Фабрики-кухни на предмет доступности посетителей на коляске, проводила также лекцию по этике общения. 

Поэтому мы приглашаем всех следить за нашими новостями и если есть какие-то вопросы, вы можете обратиться к нам. 

Так что помимо основной цели подготовить экскурсоводов у нас есть и цель просветительская — сделать видимыми жестовый язык и культуру глухих.

— Какие еще группы людей с инвалидностью вы хотели бы привлечь для работы и обучения?

— Мы хотим работать с разными группами. Сейчас на Фабрике-кухне мы работаем над тем, чтобы оборудовать пространство для людей с инвалидностью. 

Мы давно задались целью сделать так, чтобы по ней было удобно перемещаться людям на колясках, людям с детскими колясками, ну и вообще удобно. У нас будут пандусы, мы оборудуем лифты, сейчас ищем финансирование на автоматическое открывание дверей внутри экспозиций — это большая работа. 

Вот как раз мы привозили художницу и эксперта Алену Левину, которая профессионально занимается аудитом разных строящихся зданий и прилегающих территорий на предмет доступности.

Сейчас мы работаем над экскурсиями с тифлокомментариями для незрячих и подали заявку на грант, в рамках которого хотим создать тактильную модель Фабрики-кухни. 

Она будет интересна абсолютно для всех и станет начальной точкой для незрячих и слабовидящих посетителей. Мы будем обучать  сотрудников, которые работают с посетителями («первая линия» и педагоги-экскурсоводы), основам этики общения с посетителями с инвалидностью, основам базового жестового языка на уровне «здравствуйте», «до свидания», «туалет здесь», основам тифлокомментирования. 

Это планомерная работа, много работы скрытой, но она необходима, чтобы было много разных экскурсий для разных посетителей.

— Тактильных моделей даже по стране очень мало, так что нам может повезти…

— Их мало потому, что это дорого и в России всего две мастерских, которые занимаются созданием тактильных моделей, на них огромная нагрузка. Они не успевают обслуживать даже московские музеи.

Поэтому, если мы получим грант, мы в том числе запустим школу для скульпторов, которые будут создавать такие тактильные модели. Если у нас будет собственная мастерская в Самаре, то это производство, конечно, станет дешевле, быстрее, эффективнее. 

Ведь тактильная модель в том числе требует тестирования будущими пользователями. Нужно будет, чтоб незрячие оценили ее, часто бывает две-три правки перед открытием. 

Так что надеемся, что у нас все получится.

Фото из официальной группы Третьяковки в Самаре