ЧЁ Я СКАЗАЛ?

Как музыка становится хитом? – На этот вопрос можно найти массу разных ответов, поскольку хитом музыка может стать по-разному. Есть как минимум два наиболее распространенных алгоритма.

Первый — вертикальный: усиленная трансляция по радио и телевидению, продвижение на всех остальных массовых медиаресурсах и, как следствие, возникновение желанного результата. Второй — горизонтальный: музыка становится хитом просто потому, что народу нравится. Первым путем приходят хиты от Киркорова и Любэ, вторым -– от Высоцкого и Егора Летова.  В провинциальной музыке, особенно в рок-н-ролле, традиций, связанных с первым путем, практически нет – никто не тиражирует трансляции песен и не навязывает их через СМИ. Все хиты приходят по второму пути – через любовь народа. Что касается Самарской губернии 90-х, то история победного шествия местного рока знает не меньше 10 примеров того, как песня становилась таким народным хитом.

Итак, хит первый: группа «Шиза» и Сергей «Буля» Булгаков – «Чё я сказал».

Песня впервые прозвучала для широкой рок-н-ролльной общественности в 1991 году и сразу же перестала быть просто песней. Её запели на тусовках, на «стене Цоя», вместе с «Шизой» на концертах, в подъездах и скверах… Как это часто бывает с хитами, сам автор, Сергей Булгаков, относился к ней с известной долей самоиронии и утверждал, что песня написалась случайно и всерьёз никем из состава группы принята не была – ну прикольная, простая, почему бы и не сыграть…

Кстати, вполне возможно, идея «Чё я сказал» была навеяна мегахитом питерской группы «Дети» «Всё я сказал», очень популярным в те годы и практически забытом сейчас. Судите сами:

«Шиза» вообще была замешана на классическом русском роке. Первая группа, в которой вместе играли будущие лидеры «Шизы» и «Воды», Буля и Слон, так и называлась – «АкваЗоКи» («Аквариум», «Зоопарк», «Кино»). Классический русский рок был тогда в самом цвету, и популярность у «Шизы»в начале 90-х была просто шквальная. Костяк их аудитории составляли молодые хиппи со «стены Цоя», человек 200-300… После концертов восторженный зал несколько раз уносил Булгакова со сцены на руках…

Продолжая размышления о феноменологии такого явления как самарский хит, невозможно игнорировать главную его составляющую – состояние, определением которого может служить идиома «пир во время чумы». То есть, любой из упомянутых в этом тексте композиций, сколь бы разными они ни были, свойственна именно такая внутренняя этическая организация: «Мы поём, поскольку больше уже ничего не поделаешь. Мир – это руины, жизнь – это смерть, а помирать – так с музыкой!» Эта доктрина нашла свое идеальное воплощение в хите группы «Мик и Кук и Ко» «После нас».

«Мик, Кук и Ко» действительно практически на всех концертах играли последними. И это был единственно верный вариант: после такого накала чувств публика просто изнемогала. «Мик, Кук и Ко» совершенно не искали популярности, но при этом были буквально обречены на нее.  Они были нашими Doors. Даже не потому, что манера игры Мика нередко наводила на мысли о Манзареке… Они были нашими Doors потому, что мы понимали их так же, как американцы конца 60-х понимали Моррисона — интуитивно. Их музыка проливала свет на сложные и важные материи, для которых недостаточно одних только слов.

К сожалению, в оригинальном исполнении песню «После нас» найти пока не удалось. Здесь она представлена в одной из ранних версий группы «Контора Кука», основатель которой — Владимир «Кук» Елизаров, соавтор Мика и, что очевидно, участник «Мик, Кук и Ко». Так вот, несмотря на то, что автор следующего хита родился и творил отнюдь не в Куйбышеве, он имеет все права на появление в этой публикации: его песню играет легенда нашего города, «Мик, Кук и Ко». Клавиши  – Дмитрий Микрюков, гитара — Владимир Елизаров, барабаны – Владимир Ткач.

Будь хиты похожи один на другой, они бы не были хитами. Поэтому «После нас» отличается от следующей песни так же, как небо от бульдозера. Тяжёлого, ржавого бульдозера, который не остановится до тех пор, пока не сравняет с землей всё, даже небо. И этим бульдозером была в 90-е группа «Стугерон Янссен». Во время их выступлений большая часть публики, как правило, не просто колбасилась как бешеная, но буквально в судорогах билась, а тексты припевов прямо с концертов расходились на кричалки…

Ну, прямо как сейчас, через 20 лет, где-нибудь на «Метафесте», когда Федул Жадный превращается обратно в Пашу Коршунова и вместе с Вадимом Джоем и Максом Дестроем рубится как в 90-х.

Следующий хит, который орал весь зал, сколько бы в нем ни было народу, принадлежит группе «Флейтатирепозвоночник», относится ко второй половине 90-х и текста почти не содержит. И всё дело тут – в этом самом «почти», поскольку две строчки, в которых этот самый текст весь и заключается, вполне могли бы претендовать на роль жизненного кредо каждого второго участника местной рок-тусовки первой половины 90-х.

Группа «Флейтатирепозвоночник» ярко вспыхнула и почти мгновенно погасла. Очень жаль. Так бывало с самарскими группами: «Три толстяка», «Ну погоди», «Мёртвые парижские куртизанки коммуникации 69»…

Однако, далеко не всем местным рок-хитам была свойственна такая лютая забойность. Порой хитом, наоборот, становилась песня, исполненная возвышенной печали, тихой грусти или экзистенциальной тоски. Или всего этого вместе. Отличным примером тому служит композиция Владимира Федотова и группы «Вода» «Песня для О». Так и вспоминается: на сцене в возвышенном оцепенении восседает с гитарой Владимир «Слон» Федотов, а в зале медитативно покачивает головами погруженная в транс публика.

В финале выступления группы «Вода» зал обычно скандировал: «Вода навсегда!». Между прочим, на фестивале «Самый плохой — 2009», когда Слон, к тому моменту уже продвинутый московский режиссер-документалист, вышел на сцену, первым, что он услышал от зала, была эта самая кричалка. И если лет через 20-25 вновь случится «Самый плохой», то Слон, выйдя на сцену, снова ее услышит. Так что кричалка – прямо в точку.

Когда речь заходит о самарских рок-хитах 90-х годов, обойти вниманием панков не представляется возможным. Во-первых, потому, что в те времена их было больше, чем представителей всех остальных музыкальных течений вместе взятых. Во-вторых, потому, что в панк-музыке нет места для «украшений», только для главного – полного, тотального и бескомпромиссного дестроя. В Самаре тех лет харизматичной панк-молодежи было пруд пруди, однако далеко не каждый её представитель годился на роль хитоносца. Главными же производителями народных панк-хитов были группы «Фактически всё» и «Квас».

Для «Фактически всё» основными эстетическими ориентирами были Dead Kennedys и Ramones.

Внимание! В песне присутствует ненормативная лексика, 18+.

Что касается группы «Квас», то с ней всё немного позаковыристей, поскольку тяготение к протопанку в духе Stooges существовало в ее композициях бок о бок с симпатией к Адаманту, the Clash, Modern Lovers, экстремальному серф-року и чёрту в стуле.

На выступлениях «Фактически всё» публика становилась взвинченной и агрессивной. Лидер – Максим «Кошмар» Шагаров – казался воплощением всех деструктивных сил, вложенных природой в человечество. Резкий, холеричный, худой, бритый наголо, в берцах – сейчас полиция наверняка приняла бы его за скинхеда. А тогда любому милиционеру сразу было ясно – панкота, псих, ничего человеческого…

Участники группы «Квас» всегда являли собой полную противоположность панкоте такого рода. Свою принадлежность к панку они оценивали очень иронично, тексты их песен были, как правило,  веселыми и дурашливыми, причем это – тот самый случай, когда дурашливость и глупость не имеют друг с другом никаких точек соприкосновения вообще.

Но панки-панками, минимализм-минимализмом, а хитами становились отнюдь не только простые ритмичные песни, словам которых можно подпевать, притопывая в сильную долю. Вот, например, стопроцентный хит, написанный в таких размерах, что притопывать можно только сильно сосредоточившись и считая про себя, а тексту подпевать – только мучиться. Тем не менее, с первых нот этой композиции, зрители замирали и ждали чуда. И группа «Руки» всегда отвечала ожиданиям. Такой вот удивительный случай – и не подпоешь, и не спляшешь, а хит получился такой, что многие помнят до сей поры.

«Руки» — одна из наиболее известных самарских групп. На самой заре девяностых они с огромным успехом выступили на знаменитом рок-фестивале «Каховка» под Одессой, их знали в арт-роковых тусовках Питера и Москвы, а уж в родном-то городе они были рок-звездами самого высокого полета. Кстати, этот видеофрагмент – не что иное, как отрывок из видового фильма «Мосты дождя», снятого ТПО «Самарателефильм» на музыку группы «Руки». При желании можно посмотреть его целиком.

Ну, а в качестве завершающего аккорда нужно что-нибудь по-настоящему тяжеленькое. Благо, уж чего-чего, а дефицита в тяжелой местной музыке Самара в 90-е не испытывала. Дорога металлу была открыта везде. На «Самом плохом» тяжелые команды играли отдельным блоком. Зал набивался до отказа и зверел до полной потери всего человеческого. У поклонников тяжелой музыки была даже точка для проведения регулярных концертов – в одном из корпусов Самарского института связи. В общем, у самарского металла было все, кроме народных хитов. Правда, такая ситуация сложилась не только с самарским металлом. Она, скорее, сложилась с металлом в целом, с металлом как таковым. Ну, не создан он для производства песен, популярных среди широких слоев населения. Поэтому с ним все очень просто: он был хитом сам по себе. Неделимо на песни. Как направление. Как образ мысли. Как аццкийсотона.

А в качестве иллюстрации этой идеи — группа «Бойня»:

Текст: Станислав Фурман