ТВОЁ ТЕЛО – МОЁ ДЕЛО

Александр Эдуардович Махлин – пластический хирург с двадцатилетним стажем. Через его руки прошли сотни людей, опечаленных своим внешним видом, а тематические форумы полны отзывов с убедительными фотографиями «до и после». А ещё он иногда оперирует собственную жену по её просьбе. Мы встретились и поговорили о красоте – внешней и внутренней.

---

— Расскажите, как вы пришли в профессию?

— До того, как заняться пластикой, я восемь лет работал хирургом. Так не бывает – получил диплом и сразу на следующий день пошёл пластику людям делать. Сначала начинающий врач помогает – ассистирует на операции более опытному хирургу. Потом ему начинают доверять какие-то небольшие манипуляции – наложить шов, например. Проходят целые месяцы, и руководитель, заведующий отделением, доверяет выполнить первые самостоятельные операции – если повезет, под началом опытного хирурга.

— Почему тогда решили заняться пластикой?

— Это стечение обстоятельств. Мы занимались лазерной хирургией в клиниках Самарского медицинского университета и по долгу работы контактировали с Московским государственным научным центром лазерной медицины, в котором было отделение пластической хирургии. Тогда лазер только начинали использовать в косметологии. Появилась возможность научиться чему-то новому, я её использовал. Конечно, помог опыт работы общим хирургом. Постепенно осваивал все более сложные пластические операции. Занимаюсь этим уже 20 лет.

— Какие пластические операции делают в Самаре чаще всего?

— Трудно сказать про всю Самару. Это должно быть серьёзное исследование, у нас пластических хирургов немало. Но, в общем, операции всех людей интересуют стандартные – омоложение («подтяжка») лица, век, шеи, операции по увеличению и улучшению формы груди, коррекции формы носа, ушных раковин, живота. Реже липосакция, изменение формы голени, ещё реже – ягодицы, у меня это вообще единичнейшие операции, раз в год. Иногда у нас в клинике делают европейский разрез глаз вместо азиатского, но для наших широт тоже, как понимаете, не очень актуально.

Основываясь только на моих наблюдениях, форму носа или ушей приходят исправлять люди моложе сорока, а то и тридцати лет. Омоложение лица, век – это уже исправление  возрастных изменений, и приходят на такие операции женщины постарше. Но не думаю, что возраст и недовольство своим внешним видом как-то связаны, тут вам надо обращаться к профессиональному психологу. Он может помочь с более компетентной информацией.

Отмечу, я не делаю реконструктивных операций – это такие, которые делаются людям с врожденными деформациями или после онкологических заболеваний. Я занимаюсь эстетической хирургией, так это назовём. Это омоложение и коррекция врожденных и приобретенных проблем

Наши пациенты – не те люди, которые из-за внешних дефектов с трудом находят своё место в жизни.

— Прайс на сайте впечатляющий. Кто может себе такое позволить? Каков ваш среднестатистический клиент?

— Я бы не сказал, что большинство наших клиентов – это какие-то очень состоятельные люди. Просто для них вопрос внешности имеет несколько большее значение, чем для остальных. При этом наши пациенты – не те люди, которые из-за внешних дефектов с трудом находят своё место в жизни. Хотя бывают и такие случаи.

Помню, к нам пришёл типичный богатырь, молодой здоровый парень. У него после какой-то травмы от носа к щеке появилась перепонка, маленькая складочка кожная. И мама с ним: «Знаете, пришёл после армии, что-то ни на работу не может устроиться, ни личной жизни нет. Из-за складочки этой. Дома сидит». Но очевидно ведь, что не из-за этой складочки! Но мы её убрали, отшлифовали лазером, быстро и несложно. Через несколько месяцев приходит благодарная мама, радостная и счастливая – у сына всё наладилось, работу нашёл, с девочкой симпатичной познакомился. Возможно, при таком отношении к ситуации какие-либо более серьёзные проблемы этого парня будут совсем выбивать из колеи, и надо бы ему к психологу-то походить. Но косметическая медицина реально помогает людям почувствовать себя комфортнее и наладить свою жизнь – разве это не прекрасно?

— А что с пациентами, у которых недовольство внешностью неадекватно для их наружности? Встречали ли таких?

— Таким людям мы, конечно, советуем обратиться к психологу. Если мы видим дисморфофобию, а именно так называется то, о чём вы спрашиваете, если понимаем, что это расстройство – не оперируем. Но это великая редкость. Подавляющее большинство пациентов – совершенно нормальные  люди, которые пришли получить обычную медицинскую услугу.

Если я уделяю большое внимание своему образованию, у меня есть хобби и хорошая работа, если я не какой-то убитый жизнью человек – так почему бы мне ещё и не выглядеть бодренько?

— В нашем веке, когда почти каждый выкладывает в Сеть по пять фотографий своего лица в день, наверное, действительно трудно отличить психическое расстройство от простой озабоченности внешностью. Стали ли люди более самолюбивы?

— Число проводимых пластических операций увеличивается каждый год. Не знаю, насколько это отвечает на поставленный вопрос, потому что мне кажется, что тут дело заключается ещё в двух вещах. Во-первых, медицина просто стала доступнее. Во-вторых, люди имеют свободный доступ к информации, которая убеждает их, что это (пластическая хирургия — прим. авт.) – обычный аспект жизни современного человека, никакой не эксклюзив вот уже несколько лет даже в нашем городе. Уходит ханжеское отношение к пластике, основанное на естественном страхе человека перед любой медицинской манипуляцией. Вы же поставите себе коронки, когда в будущем ваши зубки непременно испортятся и перестанут быть такими прямыми и белоснежными? Конечно, ведь это практикуется уже много лет, и вы ничего не видите в этом предосудительного.

Такая же история с пластической хирургией – она плотно входит в жизнь людей не по причине каких-то внутренних их изменений, а просто развиваясь наряду с медициной в целом, становясь частью стандартной жизни современного горожанина. В этом больше нет ничего элитарного и аморального, равно как и в том, чтобы восстановить себе сколотый зуб. Если я уделяю большое внимание своему образованию, у меня есть хобби и хорошая работа, если я не какой-то убитый жизнью человек – так почему бы мне ещё и не выглядеть бодренько?

— Если к вам придёт человек с неограниченным запасом денег и скажет: «Делайте так, чтобы было красиво, всё равно что, полностью доверю вашему вкусу», что вы предпримете? Ситуация, конечно, совершенно фантастическая, но всё же.

— Ну, прежде всего я скажу этому человеку, что он и так красив и ничего ему делать не надо. Ведь получается, что он сам не видит никаких изъянов в своём внешнем виде. Мы реализуем желание пациента, а не свои фантазии на тему красивого человека.

Но, с другой стороны, часто к нам приходят пациенты с такими вот неопределёнными формулировками. Из-за недостаточной информированности они не понимают, какой метод влечёт за собой те или иные изменения во внешности. «Увеличьте мне грудь как-нибудь, не делая разрезов и не вставляя импланты» — это просто невозможно, и с таким человеком хирург долго разговаривает, объясняет, насколько безопасны те или иные хирургические методики.

Главное в этом деле — избежать завышенных ожиданий пациента, предупредить его не только о плюсах, но и о некоторых возможных минусах пластической операции. Чтобы не было печали  и разочарования от несостоявшегося идеала, а была только радость от реального улучшения внешности. Мы вставляем импланты, и у пациентки на месте разреза может остаться рубец – мы предупреждаем её об этом. Она сама выбирает – хочет ли она и дальше быть плоской, как мальчик, или иметь шикарный, пышный бюст, под которым, может быть, будет рубец. Мы всё сделаем, чтобы такого не было, но стопроцентной гарантии не даём.

— То есть предусмотреть это никак нельзя?

— Иногда осложнения хирургического вмешательства возникают, каким бы профессионалом ты не был. Я всегда показываю пациентам альбом с фотографиями неидеальных результатов, чтобы они имели представление о возможном риске. Говорю им: «Если для вас то, что вы видите, например, вот этот рубец, однозначно неприемлемо, то не нужно оперироваться».

— И при этом всё равно сталкивались с недовольными пациентами?

— Я, конечно, стараюсь, чтобы недовольств не возникало. Помогают современные подходы к планированию операции. Например, компьютерный прогноз пластики носа. Или примерочные импланты груди, которые девушка примеряет под плотный топ и может оценить , какой именно размер груди, и соответственно, размер импланта,  ей больше нравится.

Принцип такой: мы с пациентом занимаемся его телом – это наше общее дело.

Мне чаще всего абсолютно ясно, что нужно женщине, какие именно изменения своей внешности она хотела бы претворить в жизнь. Но бывает, что требуется немало времени, чтобы пациент понял, например, какой именно нос ему нравится, что нужна не только пластика носа, но и увеличение подбородка. Но это моя работа –сколько нужно усилий, столько и будет сделано, чтобы максимально выполнить задачу – помочь человеку обрести радость от своей внешности.

Принцип такой: мы с пациентом занимаемся его телом – это наше общее дело. И если есть радость – это наша общая радость, если возникают проблемы – это наши общие проблемы, и я делаю все от меня зависящее, чтобы как можно быстрее и успешнее их решить

— Как люди выбирают пластического хирурга, внушающего им доверие?

— Здесь смотря что под этим понимать. Абсолютно разные критерии работают, и для каждого пациента по-своему. Кому-то доверие внушает то, что у доктора есть звание – профессор. Кто-то ищет хирурга в возрасте, основываясь на убеждении, что у молодого недостаточно профессионализма, который якобы приходит с опытом (хотя его в 25 может быть больше, чем на закате карьеры). Кто-то даже ищет хирурга, берущего за свои услуги внушительную плату – разве может мастер своего дела брать за операцию маленькие деньги?

— Если бы пришлось оперировать близких родственников, стали бы вы это делать?

— А почему если? Я оперировал собственную жену, неоднократно причём. И, по всей видимости, и дальше буду оперировать, уже не отвертишься. Конечно, мои чувства к ней не связаны с размером её груди или талии. Но я с уважением отношусь к её желаниям, и ценю, что она заботится о том, чтобы хорошо выглядеть. И, разумеется, я уверен в том, что сделаю все максимально успешно и качественно, поэтому предпочитаю оперировать близких сам, какого-то дополнительного волнения у меня нет. Если ваш близкий родственник парикмахер, вы ведь без раздумий пойдёте к нему стричься?

Жан Маре – так тот вообще был нетрадиционной сексуальной ориентации, но это было воплощение мужественности, и все женщины были без ума от него.

— А какого человека вы бы сами могли назвать красивым, если иметь в виду только внешние качества?

— Есть стандарты, которые ещё Леонардо да Винчи были определены, их изучают все студенты медицинских факультетов. И всё равно, понятие красоты – оно чисто психологическое. Есть Ален Делон, а есть Жан-Поль Бельмондо. Чего между ними общего? Ровно ничего, но и тот и другой стали символами мужской красоты. А есть Жан Маре – так тот вообще был нетрадиционной сексуальной ориентации, но это было воплощение мужественности, и все женщины были без ума от его образа.

Внешний аспект красоты важен, но ровно в той же степени, что и все другие аспекты, её складывающие. Ничем не примечательный внешне человек может быть невероятно красив и притягателен – все мы понимаем, что красота складывается из улыбки, осанки, движений человека и того, как он вообще себя преподносит. Но заботиться о внешности, не пренебрегать ею – это  признак не только аккуратности, но и эмоциональной, душевной гармонии. Быть ухоженной – это быть опрятной и достойной. Когда есть на это силы и желание– это здорово.

---

 

 

Главная иллюстрация отсюда