НЕ СЫПЬ МНЕ «СОЛЬ»

В материалах о наркомании есть странный эффект. Вроде бы большинство разумных людей осознает, что это один из самых страшных человеческих пороков, губящих жизни не только наркоманов, но и их близких, родных и даже посторонних людей. Но вокруг наркотиков старательно создается образ чего-то привлекательного, а образ жизни наркоманов и дилеров представляется романтичным, острым и захватывающим.

Кен Кизи, автор бестселлера “Пролетая над гнездом кукушки”, с удовольствием рассказывает о своем опыте употребления LSD, лидер группы Motorhead рекомендует “спиды”, а один из самых популярных современных сериалов “Во все тяжкие” вообще представляет производителей метамфетамина чуть ли не образцом для подражания.

Вместе с тем любая служба по борьбе с наркотиками последовательно выставляется коррупционной, жестокой и бесполезной.

Мы постарались разобраться, как работает самарский наркоконтроль и почему тема наркомании так непопулярна в обществе, несмотря на масштаб проблемы.

---

Все казенные заведения похожи друг на друга. В отличие от дорогих ночных клубов, названных в честь наркобаронов, коридоры и кабинеты наркоконтроля давным-давно пропахли запахом дешевого растворимого кофе. Пластиковые стеклопакеты соседствуют с древними обоями и дверями с дермантиновой обивкой.

Охранник на входе привычно произносит: “Документы!”, после чего с прищуром оглядывает тебя, видимо, по привычке пытаясь определить статью. Подобный взгляд и у проходящих мимо оперативников, будто работает идентификатор “свой-чужой”. Собственно, именно так и представляешь наркоконтроль — тут явно не доверяют никому. Такова особенность профессии.

Мы общаемся с Ольгой Шелест и Дмитрием, оперативным сотрудником. Ольга — начальник пресс-службы, но, несмотря на характер работы учреждения, она разговаривает очень легко, не допуская столь распространенного протокольного языка.

Дмитрий после суток дежурства. Взгляд усталый, но держится приветливо. Говорит он негромко, короткими емкими предложениями, но все время смотрит в глаза, будто проверяя, усвоил ты информацию или стоит повторить.

Товар дня

В 2010 году в России начали распространяться “соли”, синтетические наркотики, замаскированные под “соли для ванн”. Отличительной особенностью “солей” стали быстрое привыкание и сильное воздействие на психику. Примерно в то же время в продаже появился “спайс”, курительная смесь, пропитанная синтетическими каннабиноидами. Эти наркотики быстро потеснили “традиционные”.

Дмитрий: Сейчас больше преобладает синтетика, “соли” в большей степени. Наркоманы с героина иногда переходят на «соли» и больше к героину не возвращаются. Благополучные и финансово обеспеченные мажорики, “золотая молодежь” предпочитают “спайс” и амфетамин.

Проблема в том, что состав того же “спайса” постоянно меняется. Бывало так — задерживаешь человека, он готовый точно. Отправляешь на экспертизу, а там по анализам нет содержания препаратов из списка запрещенных. Извиняешься перед человеком: «Простите, всего доброго, до свидания».

Большой минус, что наш Минздрав не закупает для наркодиспансеров новые хроматографы. Сколько мы ловим со “спайсами”, сколько сотрудники ГИБДД их вылавливают. Видно же, человек невменяемый. Он сам говорит: “Поехали на Победы, 90!” Ну, поехали.

Ольга Шелест: Тест-полоска показывает “спайс”. Но тест может ошибаться, поэтому проводится биохимический анализ мочи, и именно по этому анализу принимается решение. По тест-полоске протокол не составить.

Вот пример: во время рейда взяли 13 человек. У троих морфин показал, а “спайс” не выявили, потому что хроматограф 2002 года, когда о “спайсе” и не слышали.

Якобы сейчас областная администрация в рамках антинаркотической программы изыскала 15 миллионов, на которые купят 2 хроматографа. По крайней мере приняли решение купить.
Притом изначально хотели купить три — в Сызрань, Тольятти и Самару. Потом решили два. Сызрань — бог с ней. Сызрань останется без нового оборудования. Но пока хроматографы так и не закупили. Хотя и наркоконтроль и все силовики говорят, что их отсутствие затрудняет нашу работу, не дает реальной картины наркопотребителей, а значит, «спайсовым» наркоманам удается уйти от ответственности.

В итоге человек под “спайсами” имеет полное право махнуть на нас рукой и даже подать в суд, что мы его незаконно задержали. Хоть на ГИБДД, хоть на нас.

Дмитрий: В других регионах при серьезных делах берут анализ крови, а нас нет такого, хотя кровь все показывает и дольше.

Легкие деньги

Ольга Шелест: Сейчас ОПГ очень много вовлекают несовершеннолетних, особенно для переброски на зону. Уголовная ответственность наступает с 14 лет, когда можно уже в колонию для несовершеннолетних убрать. А 13-летним ничего не сделаешь.

Дмитрий: Последний раз наш отдел задерживал, притом уже второе задержание. В том году был очень большой наплыв.

Если мы выявили и выловили, то оформили. Сотрудники других структур стараются не связываться, потому что отказных материалов очень много. Опять вопрос к законодательству, почему нельзя планку возрастную снизить, это ведь особо тяжкое.

— Если подросток или студент попался, его сразу в тюрьму или все-такие есть какая-то программа перевоспитания?

Дмитрий: Если человек почувствовал вкус легких денег, если он студент или школьник, просто провести профилактическую работу — шанс 1 из 100, что будет какой-то толк. Если начал торговать «спайсами», в последующем это может перерасти во что-то более серьезное.

— Но в борьбе с наркотиками что сильнее — пропаганда или оперативные действия?

Дмитрий: Пропаганда никогда не будет лишней, но вот простой пример. Как бы ни возмущались и ни считали бессмысленным запрет на кодеинсодержащие препараты, а запрет сыграл свою роль — притонов стало намного меньше.

Работа с населением

— Сейчас очень много объявлений: “Сообщи, где торгуют смертью”. Насколько это эффективно?

Дмитрий: Люди обращаются, звонят на телефон доверия. Много звонков “просто так”. Звонят со словами “показалось”, “я думаю” и так далее. Звонят и жалуются на алкоголиков. Минимум 10 звонков в день. Но мы обязаны отработать каждое обращение.

Немаловажную роль играет, если человек не только позвонил, но и пошел на контакт, согласился сотрудничать и встретится с сотрудником, чтобы рассказать подробно, что произошло, при каких обстоятельствах.

Если человек просто звонит и говорит вкратце, дает общую информацию, что Иван Иваныч живет там, торгует наркотиками, — это одно. Но по телефону никто не говорит, как выглядит подозреваемый, какие действия он совершает.

— У людей есть некий стереотип, что позвонить — это настучать.

До 70% звонков — это ложные сообщения. Притом не потому, что человеку показалось и он ошибся, а заведомо ложные доносы. Способ насолить, отомстить

Дмитрий: Я на своем примере скажу. Если я просыпаюсь ночью от шума на улице, когда там пьяная толпа орет в час ночи, то я звоню в дежурную часть. Это разве зазорно? Ничего подобного. Если мы все будем молчать, тогда ничего раскрываться не будет.

Насчет настучать все интереснее. Бывает такое, что до 70% звонков — это ложные сообщения. Притом не потому, что человеку показалось и он ошибся, а заведомо ложные доносы. Способ насолить, отомстить. Мы обязаны реагировать на каждый звонок. Приезжаем по сообщению, что по такому-то адресу притон. Заходим, а там обычная семья, никаких признаков, приличные люди.

— А как же ответственность?

Дмитрий: А никакой. Это “горячая линия”, звонки анонимны.

“Поймай меня, если сможешь”

— В соцсетях можно увидеть объявления о продаже семян под видом “корма для попугайчиков”. Всем понятно, что это за семена, и тем не менее они чуть ли не в свободной продаже.

Дмитрий: Семена не содержат ничего, они не подлежат изъятию, и никакой ответственности за них нет. Но на контроль таких людей ставим. Но мы так связаны по рукам и ногам, что просто за семена мы не можем привлечь человека к ответственности.

О выявлении тех, кто семена высаживает, всего не расскажу, но бывает так, что высаживают семена и отмечают посадки через ГЛОНАСС. То есть человечек собирается из дома, рюкзачок, бутылочка воды. В лесу нашел полянку, посадил семена, записал геометку, пошел дальше!

А за рекламу всяких приспособлений для выращивания только административный штраф, тут мы бессильны.

Legalize

— В некоторых странах уже легализуют легкие наркотики растительного происхождения, и, несмотря на пессимистичные прогнозы, никакого роста преступности и даже наркомании не отмечается. Может быть, у нас тоже имеет смысл задуматься о легализации?

Дмитрий: Я не сторонник легализации по одной простой причине. Я пожил за границей, и там воспитание молодежи несколько иначе устроено, не так, как у нас. У нас большинству молодежи и так срывает башню. Никому ничего не надо.

Если у нас легализовать марихуану, у нас с детского садика курить начнут, и никому за это ничего не будет. Просто все начнет деградировать. Я вообще сторонник того, чтобы у нас за торговлю смертную казнь ввели. Вот тогда точно все пошло бы на убыль. За сбыт не мешало бы ужесточить.

— Порой кажется, что ваша борьба, как борьба с ветряными мельницами или мифической гидрой. Отрубаешь одну голову, вырастает две новые. Даже по поводу самих наркоманов распространено мнение, что бывший наркоман — это все равно наркоман, который всегда может опять начать принимать.

Дмитрий: Не соглашусь, хотя никто ни от чего не застрахован. У меня есть истории, как люди, принимавшие наркотики, даже крепко сидевшие и по 10 лет на наркотиках, бросали самостоятельно и полностью меняли свою жизнь. Они не хотят говорить на эту тему, просто вычеркивают этот период из жизни. Заводят семьи, рожают детей, добиваются успеха. Все можно исправить, нет ничего невозможного. Видимо, что-то в голове сыграло, сработало.

Но надо полностью менять жизнь. Бывает ведь так: что встретил старого знакомого, как-то все вспомнилось и опять по-новой.

— А клиники?

Дмитрий: Большинство подобных организаций занимается трудотерапией. Человек работает, получает деньги только на кусок хлеба, опять работает. Ну это что за лечение? Там и жизни никакой нет, только работа. И контроль, контроль, контроль. Это не жизнь. Через год-полтора все равно люди оттуда уходят и начинают по новой.

Вообще удивительно, насколько бездумно подсаживаются на наркотики даже неглупые люди. Знаний о последствиях никаких. Прежде чем наркоманить, надо хотя бы в Интернете почитать, что и как, какие последствия. В свое время на “крокодиле” сколько народу сгнило.

Палки в колеса

Говоря о законодательстве и методах борьбы, лица собеседников мрачнеют.

Дмитрий: Я думаю, законы должны быть жестче. Даже на примере притоносодержания: если раньше достаточно было 2 раза зайти в адрес: зашли, зафиксировали, что изготавливают, изъяли предметы, с помощью которых шло изготовление, может, сами наркотики обнаружили — все, этого было достаточно, чтобы возбудить 232-ю статью.

С прошлого года началось: надо зайти три раза. То есть ужесточение идет не в сторону наркоманов, а в сторону сотрудников ФСКН.

Ольга Шелест: В 2002 году было понятие “контрольная закупка”. Брали наркомана, давали ему меченые деньги, он шел к своему дилеру, закупал, и возбуждались уголовные дела в отношении сбытчиков. Наркоман шел как свидетель. Потом в закон были внесены изменения, и это стало квалифицироваться как провокация. Будто мы этого сбытчика провоцируем на сбыт. Теперь мы должны работать совершенно иначе. Не “наш” наркоман, который пришел и согласился сдать сбытчика, а мы должны выявить сбытчика, определить потребителя, и потребитель должен показать: “Да, я у Васи Петрова взял”. А если не покажет? А если не покажет, то мы должны собирать доказательную базу и работать, работать, работать.

Дмитрий: С конца 2012 пошло так, что сотрудник не может осуществлять закупку, потому что он заинтересованное лицо и это провокация. Будьте добры найти незаинтересованное лицо.

Как это на практике. Пришел наркоман, так и так, я готов сдать сбытчика. Все, делается закупка, продавец закрывается. Потом наркоману звонок: «Ты включай заднюю, мы тебя за это будем “греть” — с наркотиками поможем» и так далее. Наркоман приходит и заявляет: «Я не закупался, ничего не знаю». Отсюда автоматически заявление в отношении сотрудников.

В октябре 2014 года состоялась антинаркотическая комиссия — у нас “спайс” все заполонил, дети травятся, органы никого не ловят. Всех собрали, всем раздали на орехи. А что мы сделаем, если без новых хроматографов, способных выявить «спайс», у нас простаивает по этим направлениям оперативная работа?

Дорогая агитация

Ольга Шелест: У нас отдел по профилактике наркомании — 5 человек. Пять человек на всю область! Одни девчонки. Они и в рейды ходят, и на встречи, и на лекции. Всего 400 человек сотрудников, считая водителей и уборщиц. Но, несмотря на это, мы все равно большой объем перехватываем.

Приходит ребенок и говорит: «Мама, ты наврала про «спайс». Учитель химии рассказал, что «спайс» не опасен

Но вернемся к профилактике. Сейчас каждую школу обязали заключать соглашение о сотрудничестве с наркоконтролем. У нас школ по области, на минуточку, 800! И каждая школа идет к нам и говорит, что им нужно заключить с нами соглашение.

Мы им отвечаем, что у нас соглашение с Министерством образования. Но если мы будем с каждой школой заключать, то будем обязаны приходить раз в неделю в каждую школу, читать лекции. Кто будет это делать? У нас все опера будут по лекциям ходить? Наш маленький отдел просто не потянет. У нас есть методические материалы, оказываем практическую помощь, конкурсы всякие, традиционно в ноябре проходит антинаркотический месячник — дети рисуют, смотрят фильмы антинаркотические. Мы помогаем.

Но со стороны учителей тоже бывают странности. Приходит ребенок и говорит: «Мама, ты наврала про «спайс». Учитель химии рассказал, что «спайс» не опасен. То есть один опасен для психики, а два — нет». Это говорит школьный учитель! А чего мы еще не знаем?!

В обществе катастрофически недооценивают масштаб опасности. И нет целостности.
Антинаркотической пропаганды кажется много, но она носит точечный характер. Дали эфир — есть, не дали — вся выстроенная система рушится.

Есть же хорошие примеры взаимодействия всех служб. Например, программа “Иркутск без наркотиков”. Она реализуется с 2008 года. Она абсолютно бесплатная, по городу висят 50 баннеров, шикарные ролики по телевидению и радио на бесплатной основе, у них методички, есть специально обученные волонтеры с психологическим образованием, которые ездят по школам. Все массово, единообразно, все с логотипом “Иркутск без наркотиков”, все под одним слоганом, и это работает.

У нас антинаркотическая программа — я разослала ролик, все коммерческие радиостанции забрали его и не взяли с нас денег. ВГТРК до сих пор не дает мне ответ. Но мне их менеджеры периодически звонят и говорят: “А вы не хотите у нас свои материалы разместить?” И я поняла, почему. Потому что другие силовые ведомства находят какие-то средства, около полумиллиона в год. Проплачивают, и ВГТРК делает о них сюжеты.

Будни

Несмотря на все сложности, каждый день в СМИ появляются сообщения о выявленных лабораториях, попытках доставки наркотиков в тюрьмы и задержаниях с “товаром”. Объявления о продаже “спайса” больше не красуются огромными буквами на фасадах, а большинство телефонных номеров оказываются заблокированными.

Задаю вопрос о коррупции. Никаких уклончивых формулировок, просто: “Люди везде одинаковы, и никакие человеческое грехи им не чужды”.

Мы говорим о сериале “Во все тяжкие”, и Дмитрий искренне признается, что не смотрел ни одной серии, но не понимает, зачем создавать романтический ореол вокруг наркомании. Все это пропаганда, красивая обертка, подменяющая страшную реальность иллюзией, что нет ничего страшного во всем этом.

90% грабежей и краж, вся 158-я статья — это наркоманы, собирающие на дозу. Чем меньше наркоманов, тем спокойнее на улицах

Дмитрий: Наблюдать то, что происходит в стране, в каждом дворе — это из ряда вон выходящее. Чтобы не попробовал мой ребенок, чужой ребенок, надо всю эту заразу искоренять. Я так руководствовался, когда пришел на службу. На общих основаниях подал документы, прошел отбор.
Первое время, конечно, было тяжело. Потом привыкаешь. Тем, кто приходит сейчас, уже легче, они не видят того, что было раньше.

Все эти гниющие тела… на моих глазах у человека в боку опарыши копошились. Но к этому привыкаешь. 90% грабежей и краж, вся 158-я статья — это наркоманы, собирающие на дозу. Чем меньше наркоманов, тем спокойнее на улицах.

---

Относительно благополучное время заставило нас забыть о проблеме наркомании. Из страшного недуга она превратилась чуть ли не в забаву. Многие относятся к этому, как к чужой проблеме, которая их не коснется, и даже говорить о наркомании стало чуть ли не неприлично. Кому какое дело, кто чем травится… В пример относительной безвредности наркотиков приводят пару десятков пожилых рок-звезд, художников, актеров и писателей, забывая о миллионах сгнивших.

 

Фотографии и дидактические материалы предоставлены ФСКН по Самарской области