МЕЖДУ РЕКОЙ И ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГОЙ
Военное детство в Запанском. Трофейное оружие, сбитый самолет-разведчик и Самарка, которую можно было перейти вброд
7 603
,
В год, отмеченный 75-летним юбилеем победы в Великой Отечественной войне, мы публикуем истории людей, переживших войну в Куйбышеве. На чьих глазах разворачивалась трагедия страны, чьи родные уходили на фронт, и тех, кому пришлось встать к станку на оборонном заводе.
Сегодня мы публикуем воспоминания Владимира Ивановича Печерского, которому на момент начала войны было всего пять лет.
Прощание с отцом
Моего отца, который работал на макаронной фабрике, забрали на фронт на седьмой день войны. Воинская площадка, где собирали солдат, находилась в северной части локомотивного депо станции Самара. Ещё перед войной там была площадка для сборов (стояли вышки по периметру, артиллерийские орудия и прочее).
Жили мы тогда в поселке Шмидта, на улице Набережная реки Самара, 312. Дойти до воинской площадки от него — 10 минут.
Отец пришел домой уже в военной форме, а мать в это время искала его на станции, среди составов. Остальная родня собралась во дворе дома №101 по улице Третий год пятилетки. На память об этом осталась эта фотография.
Затем все вместе (без матери, она всё ещё искала отца) пошли провожать отца на воинскую площадку. Как раз был обед у призывников, и отец накормил меня из котелка. Потом его погрузили в длинный товарный вагон (пульмановский) и состав отправился в сторону Сызрани. Вместе с отцом ехал наш сосед, дядя Ваня Гурин. Они попали в состав подразделений той самой 21-й армии, имя которой носит площадь на улице Осипенко.
Отец был очень добрый, невысокий, но крепкий телосложением, любил детей. Был случай — у моего крёстного он отобрал «поджиг» (самопал), но перед отправкой на фронт его вернул, настоятельно рекомендовав быть аккуратнее.
О доме
Как строился наш дом в поселке Шмидта, я точно не помню. Жил вместе с родителями, дедушкой и бабушкой. Изначально дед (со стороны матери) с бабкой жили в другом месте — рядом с каменной школой (Неверова, 87). Когда начался голод, в 1920-х, дед забрал всю семью и они уехали в Омскую губернию, где прожили семь лет. Дом на это время заколотили. За него никто не платил, и он перешел государству, в нем поселили других людей .
По возвращении, после безуспешных попыток вернуть дом, дед пришёл к родной сестре Ксении, и та сказала, что через два дома от нее продается домишко, который он и купил. Тот самый, на Набережной Самары. Домик стоял на косогоре.
После начала войны
Не могу сказать, что после начала войны наш быт сильно изменился. Отец присылал письма-треугольники своей семье и родной сестре. Потом попал в плен вместе с соседом Ваней Гуркиным. Отец сбежал из плена и вернулся на фронт, без всяких особых проверок со стороны НКВД.
Школа-семилетка, в которой я учился, была деревянной и находилась на улице Железноводской. В классе было около 40 человек. Отцов забрали на фронт не у всех, в частности, бронь была у машинистов.
Тогда были ощутимые проблемы с одеждой, ходили в рваных фуфайках. Шили бурки на вате, носили галоши, валенки. В них ходили и дети, и взрослые. Питания в школе не было, но зато имелся небольшой буфет, где продавали коржики и булочки с маленькими ломтиками колбасы. Булочка стоила 3 копейки, бутерброд — 7 копеек. Ближе к 1944 году тех детей, у кого погибли отцы, стали в обед кормить на железнодорожной станции в вагоне-столовой.
В начальных классах, чтобы не учиться, мы затыкали задвижки печных труб (а печка была в каждом классе) или заливали дрова водой. Поднимался дым, уроки срывались.
Мать уволилась с макаронной фабрики и во время войны работала на железной дороге, мыла вагоны. Ее орудием труда были ведро и щетка пятиметровой длины. Из-за чего она ушла с макаронной фабрики, не помню, возможно из-за низкого оклада.
О пленных немцах
В 1943 году, после Сталинградской битвы, в Куйбышев повезли составы с пленными немцами, которых по большей части якобы везли в Сибирь. К ним была лютая ненависть, особенно у тех, кто потерял на войне родных.
На железнодорожной станции ребятня обкидывала немцев углём, когда проветривали вагоны. В вагоне их ехало по 50 человек, стоя, на всех выдавали три ведра воды.
Но так как почти в каждой семье были погибшие, о гуманности к ним речи не шло. При этом моя бабка, Анна Павловна, тайком подкармливала немцев.
» Матка, брот, брот, брот!» — кричали они из вагонов. Бабка сжаливалась, давала им хлеб.
«Не давай им хлеба, они моего отца убили!» — кричал я. Мой дед тогда сильно ругался на бабку.
К слову, тем, кто потерял отцов, после войны присылали одежду из Германии. Помню красивую синтетическую куртку с кармашком. Когда я в него залез, нашел сувенир — сундучок в виде божьей коровки. Помню у нас даже был железный таз, привезенный из Германии. Такие вот репарации.
Трофейное оружие
После Сталинграда и Курской битвы в Куйбышев стали свозить огромные запасы трофейного оружия. Его были просто горы. В районе улицы Речной, где глубокий овраг, в самом его начале, с северной стороны, трофейное оружие сжигали.
Привозили его, естественно, по железной дороге, и детвора делала крючки, подлезала под вагоны и оружие вытаскивала. Особенно ценились автоматы. Мне удалось раздобыть немецкий рожковый автомат (видимо, МП 44), который мать потом утопила в нужнике.
Патроны скидывали прямо в овраг. Оружие было у всей детворы. Взрослые, понятное дело, ругались. Остатки винтовок они использовали как колышки на огороде. Случались, конечно, и несчастья: отстреливали себе пальцы, получали другие ранения из-за неосторожного обращения с оружием и боеприпасами.
Самолеты над Куйбышевом
Помню, был случай, когда над Куйбышевом сбили немецкий самолет. Случилось это перед Сталинградской битвой. В городе тогда была светомаскировка, прожектора стояли в дубовой роще за Самаркой, в районе совхоза Волгарь.
Вода уже уходила после весеннего половодья, тогда в одну из ночей и был сбит самолёт-разведчик «Фокке-Вульф» 189, который упал в Самарку и утонул. Хотя, опять же, одни говорили, что самолёт был сбит, другие, что его вообще не было. Конечно, основной целью немцев был мост через Волгу около Сызрани, но их самолеты залетали и ближе к Куйбышеву.
К слову о падениях. 18-й авиационный завод прямо со своего аэродрома перегонял самолёты на аэродром Кряж, где была загрузка (со снятием крыльев). Бывали случаи, когда самолёты падали (один из таких был найден в 2016 году в микрорайоне «Южный город»).
Про огороды
Когда началась война, стало туго с продуктами, и железная дорога начала выделять участки для огородов за Самаркой. Обустроили переправу, настроили весельных лодок вместимостью 20-25 человек. Позже появились баржи (маленькие, с мотором 3 л.с, который заводился ремнем). На левобережье Самарки на свои огороды переправлялись тысячи самарцев. На огородах дежурили сторожа, которым платили примерно по ведру картошки с участка либо что-то эквивалентное.
У нашей семьи огород был на озере Гатном, рядом с нынешним поселком Озёрный. Засаживать его начинали в июне, так как вода стояла достаточно долго и спадала только в начале лета. Земля была хорошая. Выращивали картофель, огурцы, морковь, капусту. Урожаи радовали. Их перевозили на себе. Я носил по два ведра, мать — побольше. Часто были перегрузы, лодки переворачивались, но люди не тонули, мочили разве что картошку. При этом летом Самарка мелела, и можно было перейти ее почти по пояс, а в районе станции Речной и по колено.
А в разлив по ней ходили пароходы. На Безымянку по реке доставляли лес и прочие стройматериалы материалы. Иногда их разрешалось продавать местным жителям.
В Запанском у нас тоже был огород, но маленький, с каменистой почвой. Тем не менее, выращивали помидоры, огурцы, капусту, воду носили с озера, которое пересыхало к концу лета. Мясо покупали на рынке или на скотобойне, которая находилась здесь же, в поселке. В основном там забивали овец, коров мы видели редко.
Развлечения 1940-х годов
Ночью, помню, сидели на крыльце и смотрели, как в летнем небе пересекались лучи прожекторов — с Кряжа и со стороны площади Куйбышева, где они были установлены на крыше здания обкома (Фрунзе, 167).
Из Запанского мы ходили в клуб 1905 года (ныне — ДК железнодорожников им. Пушкина) смотреть кино, также в одноэтажный кинотеатр «Смена» на углу Льва Толстого и Самарской. И в ТЮЗ, который находился в здании ресторана «Аквариум» (Самарская, 95). Повзрослев, добирались до Брода, где посещали «Художественный» и «Молот».
Кстати, родился я тоже на улице Льва Толстого, в роддоме, который стоял на углу с Ленинской.
Другие материалы спецпроекта «Детство в запасной столице» читайте здесь.
Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте, Facebook и Instagram