«Ту Безымянку, которой пугали детей из центра, мы не знали»

Сегодня о своем детстве на Безымянке рассказывает директор Самарского филиала МТС Александр Меламед. 

 «Папина первая учительница была потом и моей первой учительницей»

На Безымянке жили мои бабушка с дедушкой – на углу улиц Свободы и Юбилейной, где был магазин «Тысяча мелочей». Это настоящее сердце Безымянки: пятиэтажные хрущёвки, во дворе красные двухэтажные бараки, которые строили пленные немцы. До сих пор там всё осталось, как было, даже дедушкин гараж, с которым у меня связано множество детских воспоминаний.

Бабушка родилась в Смоленске, дед в Белоруссии, в местечке Дрибино. Перед войной оба они работали на авиационном заводе в Смоленске, а в 1941 году были эвакуированы в Куйбышев на строительство нового завода, который вместе с ними приехал в этом же эшелоне. Дед, Семён Михайлович Меламед, был токарем, и мне рассказывал, как он точил на станке детали для самолетов Ил-2 прямо под открытым небом – крышу над цехом еще не построили. Потом он стал мастером. На заводе «Прогресс» дед с бабушкой проработали  всю жизнь до пенсии.  В 1944 году они поженились, в 1945 родился мой папа. К этому времени им дали комнату в коммуналке, в «сталинке» на пересечении Физкультурной и проспекта Кирова.

Учиться папа пошёл в 120-ю школу, она была ещё не английской, а обычной школой. Первая папина учительница Валентина Петровна Степанова была потом и моей первой учительницей, когда я в 1979 году поступил в эту же школу. Она всегда меня называла Витей, а не Сашей.

После школы папа поступил в авиационный институт на первый факультет, это самолето- и ракетостроение, пошел работать на завод «Прогресс». А потом, когда образовался волжский филиал НПО «Энергия», он перешел туда и уже там работал до 90-х годов.

Александр Корнилович Филимонов, первый директор 120-й школы, был удивительный человек. Представляете, Безымянка 60-70-х  годов, едет человек на мотороллере,  в плаще и в берете. И вот он приезжал так в школу.

Мне кажется, никто не мог предположить, что на улице Физкультурной, так далеко от центра города, появится рафинированная английская школа, причем высочайшего уровня, с таким потрясающим директором, с великолепными педагогами – Марией Михайловной Каменецкой, Агнессой Ноевной Липкинд, Галиной Григорьевной Дымарской.

1А класс школы №120 в 1979 году. В центре — классный руководитель Валентина Петровна Степанова.

 

Директор школы №120 Александр Корнилович Филимонов (в центре в первом ряду) с педагогами и выпускниками 10″А» класса в 1980 году. Четвертая слева в первом ряду — Мария Михайловна Каменецкая.

Мои родители жили на улице Аэродромной, и оттуда я в школу добирался 1,5 часа туда  и 1,5 часа обратно. Без машины на общественном транспорте, разумеется. Доезжал до 22 партсъезда, потом шел до Физкультурной, там садился на троллейбус уже до школы. И несмотря на долгий путь, я никогда не жалел, что учился в этой школе. Я считаю, что она заложила основу определенного правильного мировоззрения.

«Каждый день шли, как на Голгофу»

Английский у нас преподавали со второго класса. Причем  в школе была интересная система: каждый класс (в среднем было 30 детей) делился на 3 группы английского языка. И со второго класса каждую группу давали определенному учителю, он вел ее до конца школы, до конца 10-го класса. И получалось, что на два класса было 6 учителей иностранного. Нашей группе с учителями не везло: первая вела нас 1,5 года, передала второй, вторая через два года ушла в другую школу, и мы снова остались «бесхозными».

В то время завучем по английскому языку была Мария Михайловна Каменецкая, практиковавшая ежемесячное тестирование каждой группы каждого класса во всей школе. Назывались эти испытания опросами, и все, кто в нашей школе учился, эти опросы никогда не забудут. Раз в месяц Мария Михайловна приходила на открытый урок и вела его вместо учителя.  Всех спрашивала, ставила оценки. Это было пострашнее любого экзамена – если Мария Михайловна ставила двойку, это было равносильно приговору учителю и ученику. Все этих уроков ужасно боялись и готовились к ним за две недели.

И вот когда мы в 5-м классе остались без учителя, наша группа оказалась худшей из всех. И Мария Михайловна сказала: «Это всё ужасно, я уже давно не практиковала как учитель, но для этих бездельников сделаю исключение». Она взяла нашу группу, и мы получили ежедневные опросы до конца десятого класса. Каждый день шли, как на Голгофу. Я учился в школе на одни пятёрки, а у Марии Михайловны в первой четверти получил тройку. Это была трагедия для всей семьи.  Но во второй четверти я уже выправился, а дальше шли только пятерки.

Из фотоархива школы №120

У нас были потрясающие уроки английского языка и английской литературы, мы читали английские книги и журналы, газеты Moscow News, Morning Star. Были отдельные уроки технического перевода, на которых мы переводили реальную техническую документацию для завода Фрунзе. У нас в выпускных классах, мне кажется, было уроков по 10 английского в неделю, включая отдельный урок английской литературы, где мы читали произведения английских и американских авторов, например, Диккенса – очень сложные тексты, даже на русском, а уж на английском…

В 120-й школе тогда было очень много пожилых учителей. Мы застали тот период, когда еще работали те, кто эту школу в свое время строил. Прекрасная учительница химии Валентина Михайловна Нечаева, благодаря которой мы все отлично знали школьную химию. Учитель русского языка Галина Григорьевна Дымарская, которая долгие годы работала в доме-музее Пушкина в Михайловском, а потом мы с ней год учили только Пушкина, пропустив все учебные программы.

Еще у нас был потрясающий преподаватель географии Александр Сергеевич Тилли, он был похож на шотландского аристократа, рыжий, и очень интересно проводил уроки. Учительница музыки, Марта Васильевна Галкина, была уникальна тем, что никогда ни одному ребенку в четверти не поставила оценку ниже пятерки. Мы пели с ней всякие патриотические песни, а потом «Yellow submarine» Битлз. Реально, в 1985 году на уроке музыки мы классом разучивали «Желтую подводную лодку», даже не понимая толком, что это за песня. Физрука мы называли Бэрримор, потому что он был абсолютно лысый, невысокий, и очень похож был на персонажа из «Собаки Баскервилей». Все-таки мы учились в английской школе, и прозвища давали соответствующие.

Выпуск 1989 года, 10 класс. Пятый слева в верхнем ряду — Александр Меламед. Третья слева в нижнем ряду — учитель русского языка Галина Григорьевна Дымарская, третья справа — первая учительница класса Валентина Петровна Степанова.

О школе у меня остались только самые лучшие воспоминания.

Ни у кого не хватало наглости вести себя недостойно. Было неудобно обидеть человека. Хулиганов я не помню. У нас никто никого не обижал ни по каким признакам: ни по национальным, ни по каким-то другим.

У нас в школе каждый год проводили встречи с участниками парада Победы. Тогда они, конечно, были намного моложе и их было намного больше. Они рассказывали очень интересные вещи. Во Дворце спорта авиационного завода каждый год был большой праздничный концерт в их честь, а потом мы писали сочинения на эту тему, записывали воспоминания наших бабушек и дедушек, потому что все они либо работали в тылу, либо воевали. В этом плане патриотизм в нашей школе воспитывался очень правильно. И я считаю, что это было очень ценно. День Победы – до сих пор единственный праздник, к которому я отношусь с огромным уважением, и пытаюсь своим детям привить понимание того, что это самый святой праздник в нашей стране.

«Не было мажоров, никто в школу не приезжал на машинах»

Безымянка в то время делилась на две части. Очень большое место занимала интеллигенция, инженерно-технические работники завода Фрунзе, авиационного завода, «Металлурга» и «Прогресса». И у нас в школе учились даже внуки руководителей заводов, например, внук директора завода Фрунзе Игорь Чеченя, внук заместителя директора завода Фрунзе Михаил Бакал, мой друг с подготовительного класса школы, и внучка директора авиационного завода Лена Тюхтина. Но не было мажоров, никто в школу не приезжал на машинах, не козырял высокопоставленными родственниками и черными «Волгами». Наверное, у кого-то джинсы были похуже, у кого-то получше, но это значения не имело: мы все время ходили в школьной форме. То есть наша школа не была элитной с точки зрения окружения, а вот с точки зрения образования — другое дело.

Школа №120

Чего в нашей школе не было, так это спорта, потому что был очень маленький спортивный зал и очень пыльное футбольное поле. Спасал  Дворец спорта авиационного завода, где было множество кружков и секций, и дворец пионеров, куда мы ходили заниматься в шахматном кружке. У нас в школе было три кандидата в мастера спорта по шахматам – Вадик Гудкович, Саша Эренбург и Женя Холмянский. Они ездили часто на соревнования, и наша школа все время выигрывала, потому что представлена была сразу тремя хорошими шахматистами. Саша Эренбург мой одноклассник, мы с ним часто общаемся, Женю Холмянского давно не видел, а Вадик Гудкович, к сожалению, умер.

Мой отец привил мне любовь к футболу и родному футбольному клубу. В 70-е и 80-е годы наши «Крылья Советов» играли на стадионе «Металлург». И 1 сентября 1979 года запомнилось мне не тем, что в этот день я пошел в первый класс, а тем, что я и мой друг Миша Бакал вместе с нашими отцами впервые в жизни посетили настоящий футбольный матч. В тот день «Крылышки» играли с московским «Спартаком», и хотя матч закончился со счетом 0:5, я с тех пор являюсь верным болельщиком родной команды.

«Хороший, спокойный район»

Какой мы видели Безымянку каждый день? Хороший, спокойный район. Ту легендарную часть Безымянки, которой пугали детей из центра, мы не знали, не знали даже, где она находится. Кстати, что интересно — в Куйбышеве тогда, в отличие от других городов, не было войн «микрорайон на микрорайон». Было все достаточно спокойно. В нашей школе учились дети, которые жили и на Стара-Загоре, и в Советском районе, и на Металлурге. И все мирно уживались друг с другом, у нас был достаточно ровный хороший коллектив. У нас не было интернета, у нас не было ничего, кроме книг. По телевизору первая и вторая программа, «Приключения Электроника» в каникулы. Либо ты гонял во дворе мяч или играл в войну, либо ты читал книжки. Вариантов больше никаких. Я предпочитал читать книжки, в войну, правда, тоже играл, но умеренно.

Улица Победы

Мы ходили гулять по Победе. Особо гулять-то было негде, потому что на Победе почти все мои школьные годы строили метро открытым способом, там кругом забор стоял.  Я вообще Победу помню хорошо только в первом классе, когда по ней ещё трамвай ходил, а потом ее раскопали. Мы гуляли до площади Кирова, ходили в кино. ДК Кирова, «Мир» — дворец культуры завода Фрунзе, «Сокол», кинотеатр «Октябрь» на Металлурге — это всё безымянские кинотеатры тех лет. Центром Безымянки считался магазин «Юность» на углу Победы и Кирова, который и сейчас сохранился. Мы ходили в эти магазины просто посмотреть, что там есть. Я помню еще одно знаковое место — магазин «Дельфин», угол Физкультурной и Воронежской, где продавали рыбу. Мама иногда просила купить какие-то продукты там. Вообще, нас всех загружали какими-то делами. А потом мы дружно шагали на остановку, ждали автобусы и ехали в разные стороны домой.

И все же для меня первое знаковое место Безымянки – это, безусловно, двор бабушки и дедушки. Они много лет подряд и меня маленького, и меня — юношу, и меня — уже отца семейства всегда выходили провожать на балкон. Они стояли на балконе и махали рукой. Я когда туда попадаю, — а у меня там до сих пор сохранился гараж, — то не могу спокойно смотреть на тот балкон. Квартиру, естественно, купили другие люди, балкон застеклили, и всё равно, я каждый раз вижу, как бабушка с дедушкой стоят и машут мне рукой.

Второе по значимости место для меня — школьный двор, хотя сейчас он изменился, там сделали футбольную площадку.

Еще одно культовое место Безымянки — комиссионный магазин, который был на Победе, возле сквера Калинина. Мама одного из наших учеников была директором этого магазина. Мы приходили туда посмотреть на дорогие часы. Там были часы Seiko за 300 рублей. Для меня эти часы были чем-то невозможным, вершиной достижений часовой промышленности. А потом туда привезли часы с семью мелодиями, электронные, Casio. Они стоили 65 рублей, я о них очень мечтал и купил, сам, с первой получки — проработал 2 месяца на школьных летних каникулах санитаром в клинике у Александра Федоровича Краснова.

Я всегда говорю коллегам, что лучшие люди вышли с Безымянки, они знают эту фразу. «Простой безымянский парень» — это я. Я, например, вообще не знал центра города. Для меня город открылся, когда я в Медицинский институт пошел учиться. А в детстве для меня город заканчивался кинотеатром «Старт» на Революционной с одной стороны, а с той стороны —  кинотеатром «Октябрь» на Металлурге. Вот на этом пятачке вся моя жизнь проходила.

Для нас, если ты приходишь к кому-то и узнаешь, что этот человек учился в 120 школе, то реально совсем другое отношение. Плюс-минус какое-то количество лет мы друг друга все знаем, помним, фамилии, имена. Я считаю, что это очень ценно. Это одна из причин, почему комфортно жить в родном городе. Для меня Безымянка — действительно малая родина.

Текст — Анастасия Кнор

Архивные фото предоставлены Александром Меламедом, администрацией школы №120

Современные фото Безымянки и школы №120 — Инга Пеннер

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте, Facebook и Instagram