Роман Либеров – едва ли не единственный в России кинорежиссер, снимающий фильмы исключительно про писателей и поэтов. В его фильмографии уже есть картины про Юрия Олешу, Иосифа Бродского, Георгия Владимова и Сергея Довлатова. В Самаре в ЦРК «Художественный» Либеров презентовал документальный анимационный фильм «ИЛЬФИПЕТРОВ» про авторов «12 стульев» и «Золотого теленка», а затем поговорил со зрителями о необходимости вернуть кинематограф к его истокам и о том, из какого сора рождается документальное кино. «Другой город» нашел его замечания интересными даже для тех, кто не читал «Золотого теленка» и не любит документалистику.

Текст, фото: Георгий Портнов

О фильме «ИЛЬФИПЕТРОВ»

Кино долгое, 96 минут. Оно довольно сложное, то есть сложносочиненное. Почему я обратился к Ильфу и Петрову? Когда мы говорим о них, нам сразу невольно хочется улыбнуться, усмехнуться, вспомнить Остапа Бендера, и меня всегда они волновали.

Как-то так получилось, что мы, те, кто родились в 1980-м году, должны были знать их тексты наизусть. Мой папа почитал высшим невежеством, если я какую-то реплику из «12 стульев» и «Золотого теленка» не мог продолжить с детства, это казалось дурным тоном. Но меня всегда интересовало, а кто эти Ильф и Петров, чем они жили, что это были за люди.

Оказалось, что Илья Файнзильберг и Евгений Катаев, с которыми я столкнулся при работе над фильмом, очень достойные люди. Это мало о ком можно сказать. И если вы посмотрите их архивы, вы убедитесь, как хорошо они понимали свое время. Их история, показанная в картине, получилась довольно нетривиальной и, к сожалению, тяжелой.

О знакомстве с дочкой Ильфа

Когда мы начали сочинять историю о Юрии Олеше и столкнулись с одесской диаспорой, в 2009-м году мы познакомились с Александрой Ильиничной (дочерью Ильфа – прим.автора). Это случайное знакомство переросло в очень близкую дружбу. Тогда мы решили, что когда дойдут руки, мы начнем сочинять об ее отце и Петрове.

Александра Ильинична была хранительницей наследия Ильфа. Если бы не она, мы бы никогда не узнали о том, что есть письма Ильфа и фото его авторства, дневники, записные книжки, работы Марины Николаевны (жены Ильфа – прим.автора). Я снимал ее для фильма в ее московской квартире.

Когда Александры Ильиничны не стало, я занялся подготовкой архива ее отца. Мы собираемся сделать в Москве и Париже выставки архивных документов и фото Ильфа и Петрова, которых нет в музеях. Может быть, мы организуем кабинет писателей в Литературном музее.

О процессе работы над картиной

Сочинялась история для картины довольно кропотливо. Я не знаю, понятно это или нет, но здесь (в фильме «ИЛЬФИПЕТРОВ») нет ни одного кадра документальной хроники, кроме выступления Муссолини и похорон Ильфа. Все остальное – это то, что мы снимали по всему миру на протяжении более года в Париже, Москве, Одессе, Нью-Йорке, и маршрут путешествия Ильфа и Петрова по «Одноэтажной Америке».

Каждый кадр сделан лично нами, обработан. Шесть компьютерщиков воссоздавали флер того времени. Если вы заметили, каждая эпоха в картине цветокорректирована по-разному. Мир до революции показан в одном ключе, после – в другом. Мы отсканировали огромное количество фотопленок из разных эпох и заставляли каждый из кадров в зависимости от эпохи двигаться. Работали 19 месяцев.

Во время сочинения фильма и чего угодно всегда возникают трудности, потому что если они не возникают, вы делаете что-то не то. Другое дело, что их удобнее называть не трудностями, а ситуациями, из которых нужно найти выход. И выход из определенного количества ситуаций в конечном счете рождает что-то, что вы называете потом кино.

Во время работы для меня настольной книгой стал труд американского профессора Щеглова, который 25 лет занимался составлением книги комментариев к каждой строчке «12 стульев» и «Золотого теленка». Также использовалась потрясающая книга про 1923-й год, где описываются две недели из жизни Москвы с 7 по 21 октября каждый день с утра до вечера. Это тот самый год, когда Ильф и Петров приехали в Москву. Все эти книги послужили основой для создания атмосферы той эпохи на экране. Не зная этого, ты, конечно же, не сможешь ничего сочинить. Ты же должен дышать этой эпохой и понимать, что происходит.

Об авангардисте Лабасе

Вся мультипликация, которая использована в «ИЛЬФИПЕТРОВЕ», основана на разных эскизах авангардиста 1920-30-х годов Александра Лабаса. Когда мы решали, чьи работы из советских живописцев можно использовать в ленте, обнаружились идиотские совпадения, которые пригодились для фильма. Например, у Лабаса есть работа «Поезд на турксиб» 1931 года, а ведь Бендер находит Корейко в «Золотом теленке» на строительстве турксиба. Есть серия «Крым» 1935-1936 года, где лечился Ильф. Наконец, серия «Октябрь», где передано ощущение легкости и романтичности эпохи. Тогда-то нам стало очевидно, что именно работы Лабаса появятся в фильме.

О языке кино

Мне интересен язык, на котором разговаривает кинематограф. Мне кажется, кинематограф давно утратил то, ради чего он был придуман. Он вдруг потерял свои возможности синтеза. В современном кино, во-первых, кто-то кого-то обязательно будет «мочить», во-вторых, будет показываться, что мы живем в «третьем мире»…

Нужно снова вернуться к Мельесу и подумать, куда кино двигаться дальше, почему оно туда не идет и превратилось в аттракцион. Кино сегодня может все. Я могу сейчас взлететь, перевернуться, превратиться в кошку, разорвать экран, и показать все это на экране никакого труда не составляет.

Язык кино надо искать, он ниоткуда не берется. То, что мы делаем, часто вызывает массу вопросов, и что-то категорически не воспринимается, а что-то воспринимается с трудом. И когда зрители мне говорят, что при просмотре нашего фильма у них возникло ощущение, что они будто бы побывали рядом с этими писателями, за ними подглядели или их глазами увидели мир, – это то, что мне нужно в смысле языка. Сейчас Уэс Андерсон снял «Отель «Гранд Будапешт» — это тоже хороший пример поиска киноязыка.

О документалистике

Я закончил ВГИК, прошло много лет, но я до сих пор не знаю, что такое документальное кино и не думаю, что то, что я сочиняю, можно назвать документальным кино. Тут нужно разобраться с определением… Так как я не знаю, как назвать то, что мы сочиняем, мы решили называть наши фильмы «картинами смешанной техники» по аналогии с живописью. Но поскольку выражение «картина смешанной техники» никому ничего не говорит и, услышав его, на фильмы никто не придет, мы радостно пишем, что это документально-анимационное кино, что тоже не имеет никакого отношения к тому, что мы делаем.

Я не знаю, что такое документальное кино и для чего в нем нужна аналитика.
Какая аналитика может быть? Я становлюсь вдалеке от Любы (показывает на зрителя) и начинаю ее описывать? Мне это неинтересно, мне интересно (в фильме) оказаться самой Любой плюс, конечно, добавить авторскую позицию…

О политике

Я никогда не говорю о политике, потому что самая низшая организация жизни, которая может быть, – это политика. Как-то меня спросили, зачем я копаюсь в биографиях авторов, кому это вообще может быть интересно. Мне кажется, что Ильф и Петров намного актуальнее любого Навального и Путина. Я сказал, и каждый день в этом убеждаюсь, знакомясь с новыми документами, и сейчас в этом убеждаюсь, когда мы снимаем фильм о Мандельштаме, и мне становится просто страшно… Все, что нас волнует, есть в их творчестве.