ЗАЩИТА ПАУЛОВА

29 сентября исполняется 20 лет с момента, как один из самых успешных и известных адвокатов Самары Александр Паулов занялся адвокатской деятельностью. В интервью «Другому Городу» он рассказал о том, за что убивают адвокатов, как преодолеть обвинительный уклон и чем еще, кроме денег, можно рассчитываться с правозащитником.

— Извините за банальный вопрос. Почему адвокатура?

— До этого я работал в органах военной прокуратуры Министерства Обороны РФ. Адвокатской деятельностью занялся, потому что посчитал, что человек, умеющий сшивать уголовное дело, сможет его и расшить. И не ошибся с выбором.

— Сложно было преодолеть обвинительный уклон? (Обвинительный уклон — профессиональная деформация у работников следственных органов и судей, когда обвиняемый (подозреваемый) априори считается виновным, что препятствует объективному расследованию и рассмотрению дела — ред.)

— У меня никогда не было обвинительного уклона, и бывало так, что после процесса ко мне подходил адвокат по делу, и говорил: спасибо вам за объективность, сегодня процессе у моего подсудимого было два адвоката, я и прокурор.

— Конечно, задача прокурора доказать виновность подсудимого, но нельзя вынести справедливый приговор, основываясь на недостоверных данных. Если прокурор видит факты фальсификации, подлога, воздействия на подсудимого, он должен честно реагировать на эти факты и требовать от суда признания доказательств, добытых противозаконным путем недопустимыми.

— Мне было легко перестроиться, я никогда не занимался фальсификацией, избиением людей, чем, к сожалению, грешили некоторые мои коллеги, носившие погоны.

— В Советском Союзе, а я начинал работу в следственных органах в конце 70-х в случае незаконного привлечения гражданина к уголовной ответственности, следователя не только увольняли из органов, но и исключали из членов партии, а это было самое страшное наказание для советского человека. Сейчас за подобные нарушения даже замечания не объявят.

— Когда было легче добиться оправдательного приговора, 20 лет или сейчас?

— Двадцать лет назад. Приведу статистику. Например, при Николае – II, которого советская историческая наука именовала «кровавым», число оправдательных приговоров достигало 20-22 %. Народные суды при товарище Сталине в разные годы выносили от 7 до 10% оправдательных приговоров! Хотя в то время адвокаты, зачастую, после процесса уезжали вместе с клиентом в места не столь отдаленные.

В нашей демократической России оправдательных приговоров – 1%! Человек, попавший в эти жернова, практически не имеет шансов. Следствие не стало работать лучше, статистика свидетельствует о том, что система стала более жесткой

— С введением судов присяжных появилась надежда на улучшение ситуации — примерно каждый пятый приговор в присяжном суде был оправдательным, но в последнее время государство сужает компетенцию суда присяжных.

— За 20 лет у меня всего 5 оправдательных приговоров. Всего-навсего. Даже двух рук не нужно для того, чтобы их пересчитать, но я горжусь, что у меня они есть. Хотя, с другой стороны, мне стыдно, что у меня их всего пять, поскольку должно быть 125, но суды в нашей стране не дают это делать. Ну и надо понимать, что нельзя оправдать всех, хотя бы потому, что большинство людей, оказавшихся на скамье подсудимых, совершили те или иные преступления. В этом случае моя работа сводится не только к тому, чтобы собрать две характеристики и пять грамот, но попытаться убедить суд, что человек, совершивший преступление, раскаялся в содеянном и возместил ущерб, или направил все свои действия на спасение жизни человека. Например, сбил пешехода и мог бы уехать, но погрузил пострадавшего в машину, отвез в больницу, тем самым спас ему жизнь. Адвокат должен собрать не только те доказательства, которые лежат на поверхности, но и те смягчающие вину обстоятельства, до которых нужно докопаться.

— Если выносят обвинительный приговор, но подсудимый вместо 10 лет колонии получает 3 условно – это тоже успех адвоката. Были клиенты, которые получали по 5 лет реального срока и были счастливы, потому что им грозило пожизненное заключение.

— Конечно, когда я убежден, что человек невиновен, есть доказательства его невиновности, все намного сложнее. Мы бьемся, собираем эти доказательства, проводим исследования, экспертизы, находим свидетелей. Зачастую приходится работать за следователей. Вот здесь бывает до слез обидно, когда суд нас не слышит.

— Можно вспомнить дело Геннадия Ежкова. Он, будучи невиновным, просидел под стражей почти 2 года по обвинению в покушении — заказное убийство Алексея Шаповалова. После его оправдания судья оценил его страдания в полтора миллиона рублей. Это самая большая сумма, которую когда-либо получал человек в нашей губернии.

 — Давайте поговорим об уровне правовой культуры и профессиональной подготовки всех участников процесса?

— Возможно, не этично говорить об уровне профессионализма своих процессуальных противников, но сказать об этом надо. К сожалению, этот уровень опускается все ниже. Это видно по тем приговорам, которые отменены или изменены, по процессуальным решениям, которые отменяет прокурор у следователя, вышестоящий прокурор у нижестоящего.

— Но у этого явления есть и объективные причины. У каждого судьи в производстве, как правило, по 30-40 дел – это колоссальная нагрузка. Такая же ситуация в следственных органах. Ну как следователь докопается до истины? У него просто нет времени вникать в суть каждого дела, ему бы успеть собрать протоколы, уложиться в процессуальные сроки.

— Поэтому и те и другие не хотят разбираться в деле по существу — вот есть обвинение, по нему и шпарят. Иногда доходит до смешного – берешь обвинительное заключение и приговор, а там одни и те же орфографические ошибки. То есть судья приговор «перекатал» с флешки следователя. Мы все понимаем, об этом говорим, но нас не слышат.

— У вас не опускаются руки?

— Станислав Ежи Лец, польский сатирик и, наверное, философ сказал гениальную фразу: ты можешь пробить головой стену камеры, но что ты будешь делать в соседней камере?Так и адвокат, он бьется на следствие, во всех инстанциях суда, доходит, наконец, до верховного, и снова оказывается в «соседней камере».

Когда видишь незаконность и несправедливость руки не то, чтобы опускаются, они отваливаются. Вместе с сердцем

 — Но если опустить руки, надо, либо пускать себе пулю в висок, либо бежать отсюда. А я патриот, я не убегу.

— Почему бы сообществу адвокатов не объединить свои усилия и не донести эти проблемы до власти?

— Во всех адвокатских совещаниях обсуждаются не только проблемы защиты граждан, но и проблемы защиты адвокатов. Самарская область, к слову сказать, делит пальму первенства с Москвой по количеству убитых адвокатов. Если считать с 1995 года, когда был убит первый адвокат Иван Вдовин, мой заместитель, в области убито более 10 адвокатов и ни одно убийство не раскрыто! Это говорит об отношении государства и органов к раскрытию дел данной категории.

— Хотя адвокат – это участник уголовного судопроизводства, он не является госслужащим, как скажем следователь, прокурор или судья, но он участник. Адвокат мешает в процессе всем, судье, прокурору, следователю. Потерпевшей стороне он тоже мешает, потому что пытается защитить своего клиента.

— Адвокатов убивают в основном не из-за денег, а потому, что они слишком активно отстаивают позицию своего доверителя, либо несут в себе угрозу безопасности для определенных лиц. Скажем, адвокат выявил факт фальсификации, он заявляет об этом — посадят следователя. Адвокат нашел настоящего убийцу, а уже посадили другого. Надо же кому то отвечать за это.

— В 2000 году в Тольятти были убиты адвокаты Сергей Северов Алексей Шепелев, они участвовали в арбитражных процессах – это вообще не уголовка. Но на кону лежали сотни миллионов долларов. Понятно, что убив адвокатов, заказчики напугали противоположную сторону настолько, что ни один адвокат за это дело в дело не вошел.

— У вас есть специализация? Есть дела, за которые вы не беретесь?

— Моя специализация – это уголовное право и гражданские дела – защита чести, достоинства деловой репутации, как против журналистов, так и в интересах журналистов.

— Я никогда не берусь за наркотики и преступления против детей. Хотя, если коллегия меня назначит в качестве бесплатного адвоката, я буду обязан защищать такого преступника.

— На вашей памяти были случаи, когда следователей или судей наказывали за незаконные привлечение граждан к уголовной ответственности?

— В лучшем случае увольняли потихонечку, в отставку или на почетную пенсию. Наши судьи давно уже стали чуть выше закона, привлечь к ответственности судью практически невозможно. Судья – это закон.

— Вы дорогой адвокат?

— Я не считаю себя дорогим. По крайней мере, ни один из потенциальных клиентов не отказывался от моих услуг, потому что «Паулов попросил слишком большие деньги за работу». Были дела, в которых со мной рассчитывались гусем, двумя банками сметаны.

— Вот, например, гонорар 200 тысяч рублей. Звучит красиво, и в моем понимании — это большие деньги, но если их разбить на год работы адвоката, вычесть расходы, которые несет адвокат, получится совсем не та красивая сумма.

— Вы защищаете бесплатно?

— Конечно, как и все адвокаты. Почему-то сложилось мнение, что адвокат Паулов защищает только богатых людей. Для примера, приведу последнее нашумевшее дело, которое я вел бесплатно, потому что защищал потерпевших, с которых не беру денег по определению. Это убийство Юлии Фаерман, которую задушил муж Александр Фаерман.

— Кстати, на днях судья вынес ему приговор – 2,5 года ограничения свободы. То есть, если вам надоела ваша супруга, вы можете ее задушить, только при этом не забудьте всем рассказать, что она довела вас до состояния аффекта, зудела над ухом, оскорбляла вас, вашу семью, родственников.

За убийство кошки дают год, а за убийство человека 2,5 ограничения свободы. Наверное, для России это нормально

— Репутация адвоката складывается из громких дел, а как начинающему без репутации получить громкое дело?

— Я бы нашу работу сравнил с камнем, упавшим в воду. Камень упал, от него пошли круги. Вот эти круги – это работа, известность и клиенты адвоката.

— Можно привести в пример так называемый, «эффект стоматолога», Я не люблю лечить зубы, и моя жена затащила меня лет 10 назад к одному стоматологу. После первого сеанса, я понял, что следующий зуб буду делать у только него. Я полюбил его сильные «мишкины» руки, уверенные движения. Он умел меня успокоить, все объяснить и делал обезболивающие уколы не больно. Думаю, что за эти годы я к нему привел человек пятьдесят.

— Так и про адвоката работает сарафанное радио. Вы можете не иметь ни одного громкого или скандального дела, но работать с результатом, делать свое дело и люди о вас узнают. В нашем деле пиар не самое главное. Есть, конечно, адвокаты, которые много надувают щеки, занимаются пиаром, но не производят на свет позитивного продукта.