Загадка беременной козы

Во всем виновата коза. Да-да, вот это коричневатое существо, отвыкшее мекать и смотрящее на мир разумными глазами. Как-то раз звонит Гриша и взволнованно сообщает: «Коза беременна». В ответ непонимание. Он объясняет: «Коза живет одна у местной бабки, и она беременна». «Намекаешь на святой дух?», — заинтересовалась я. «Не святотатствуй, но что-то фантастическое в этом есть». Мы отправились смотреть беременную козу.

Двор на улице Чапаевская, чуть наискосок от бани №1, ближе к Самарке и строящемуся фрунзенскому монстру. Сарайчик. Открытая дверь. Из-за неё смотрит коза. Молча. Так же, не издав ни звука, она тяжело поднимается, переваливая большой налившийся живот и выходит наружу. Появляется местная жительница, представляется Анной, гладит козу между рогов. «Козу как зовут?» — интересуюсь я. «А никак. Козой все и кличат. Она у бабы Вали живет. Сколько себя помню, она коз держит. У неё муж болел туберкулезом, и доктор посоветовал поить его козьим молоком. Муж давно переселился в царствие небесное, а она всё держит рогатых. Так-то не мешает. Коза не сварливая и не бодливая. Единственное, зимой соседи возмущаются. Бабка её от холода в доме прячет, и коза неделями живет в общем коридоре. В туалет, соответственно, ходит там же. Не всем нравится».

Слово за слово, и мы выходим с Анной на разговор о доме, дворе, улице и квартале, а потом отправляемся вместе гулять. Так вокруг меня вырастают подробности довоенного быта, призраки советских вождей и легенды места.

«Мои бабка с дедом жили в соседних домах одной усадьбы. До революции дом, который выходит на красную линию, был хозяйским, его построили в 1870 году, а потом внутри пристроили деревянный двухэтажный дом, квартиры которого сдавали внаем. После революции всё национализировали, и сюда въехало несколько десятков семей. Дедушка с другом приехал из Пензенской области поступать в реальное училище в 1924 году. Друга взяли, потому что он был из семьи простого рабочего, а дед не прошел по социальному статусу, потому что его отец был начальником железнодорожной станции Бессоновка. Тогда он поступил учеником на трубочный завод, который потом стал называться заводом имени Масленникова, а здесь получил комнату.

Бабушка родом из Рождествено. В конце 20-х годов их семью раскулачили. Сначала из села выслали всех кулаков, потом взялись за таких как они «середняков», у кого были свои корова и лошадь. У бабушкиной семьи отобрали хозяйство и дом, арестовали отца, и они оказались здесь. Дали им комнату в подвале с одним слепым окном. Бабушка вспоминала, как их чурались соседи, а подружка, с которой у них завязались отношения, всё время задергивала занавески, если та бывала у неё в гостях. «Враги народа», — клеймо, с которым жилось несладко. В 14 лет бабушка устроилась работать уборщицей в туберкулезный диспансер в двух кварталах отсюда. Из-за тесноты жилья она часто оставалась ночевать на работе. Очень хорошо помню историю, как однажды зимой в подвале диспансера было настолько холодно, что у неё косы примерзли к койке. Я представляла себе живо эту картину, и мне было её очень жалко.

Потом бабушка повзрослела, и дед сделал ей предложение. В минуты, когда они ругались, он иногда произносил такую фразу: «Я тебя из подвала вытащил!» А дом в Рождествено нашей семье всё же вернули благодаря деду. Он грамотный был, и начал писать письма всесоюзному старосте Михаилу Ивановичу Калинину. Упирал на то, что семья не была кулаками, и что их раскулачили несправедливо. И представляете! Пришел ответ за подписью Калинина с распоряжением восстановить семью Носовых из села Рождествено в правах (Носова – это моя бабушка как раз). Отца же её реабилитировали в конце 80-х. Только она до этого не дожила…

Во время войны дед как сотрудник ЗИМа получил бронь. Он работал в отделе ОТК цеха, который изготавливал снаряды. Зима 1941 года суровой была. В Куйбышеве тогда часто отключали электричество, и трамваи не ходили. И вот он из дома пешком до завода, примерно семь километров по жуткому морозу. Опаздывать нельзя – Сталинский приказ. Спал по 3-4 часа. А летом однажды, — тоже во время войны дело было, — к ним в цех залетела шаровая молния. А у него боеприпасы рядком лежат. Как-то они её выдули в окно. Дед тогда домой пришел весь седой, ему было 37 лет.

В 1942 году в город начали приезжать эшелоны эвакуированных. Моя мама, которая к тому времени сама уже стала девушкой, рассказывала, что ленинградцами заселили весь дом промышленности от первого до шестого этажа. И они с подружкой ходили туда знакомиться с парнями и девчонками. Потом «ленинградская» история коснулась и улицы Чапаевской. На углу с Пионерской стоял крепкий срубовой дом, вокруг которого был потрясающей красоты палисад и росло много фруктовых деревьев. В 1943 году его снесли, деревья вырвали, и на их месте воткнули барак для эвакуированных из Ленинграда людей. Строили из обломков и мусора какого-то, только чтобы быстрее людей расселить. После войны некоторые семьи здесь еще жили. Я сама девчонкой играла с детьми тех самых ленинградцев, а было это в 60-е. Вот он этот дом, совсем ветхий. Его латают, как могут, но он всё равно сыпется. Глядите, какой столетний красавец стоит рядом, — еще столько же простоит, а этот давно снести пора…»

Я спрашиваю Анну про необычных соседей, какие-то интересные истории, секреты, которые она знает про это место. Она долго молчит, морщит лоб, а потом замечает, что ничего особенного не знает. Из того, что рассказывала бабушка, она помнит две поразительные вещи. Первая: в их дворе когда-то была грибница, которую держали до революции прежние хозяева. Бабушка долго поддерживала её, она говорила, что в ней жили необыкновенные розовые шампиньоны. Но в войну всё пропало, было не до грибов. Вторая история про то, как на улице Комсомольская под землю провалилась мельница. «Там была большая кирпичная мельница с жерновами, примерно, как у Соколова. Стояла она недалеко от берега реки Самара, а под ней располагались многочисленные деревянные амбары. И вдруг в один прекрасный момент она ушла под землю. Видимо, её построили на месте засыпанного оврага. Вы знаете, у нас много домов в окрестностях потихоньку уходят под землю, особенно на Комсомольской. Там, видимо, пустоты какие-то в земле. Бабушка рассказывала, как все бегали смотреть на разрушенную мельницу и удивлялись».

Из собственного детства Анна тоже вспомнила две истории. Первая — про то, как в 70-х годах праздновали юбилей Николаевской улицы (так раньше именовалась Чапаевская). Трудно понять, что это был за юбилей, потому что по историческим сведениям, улица получила свое название в 1850 году, а до этого называлась сначала просто «У Самары», а потом некоторое время Симбирской. Кто и зачем придумал юбилей улицы, восстановить вряд ли удастся, но Анна помнит, как внезапно улицу заполонили женщины маляры, которые стали красить дома в разные «веселенькие» цвета – розовый, салатовый, голубой. Улица враз стала нарядной, и это, правда, стало праздником. Вторая история – когда построили Баню №1. Но тут дадим слово нашей рассказчице.

«Все мои предки мылись в бане Челышева. Она стояла на улице Фрунзе и была по-купечески богатой. Мама вспоминает роскошные мраморные полы и лестницы с витыми балясинами. Но партийные чиновники решили уничтожить гнездо разврата. Пришли люди, которые молотками разбивали всю эту красоту. Взамен в 1965 году на Пионерской построили баню № 1. Сюда стояли фантастические очереди. Было женское, мужское отделение, а в подвале детский бассейн. А еще в вестибюле бани был цветной телевизор. Не в каждой семье черно-белый имелся, а здесь цветной! И вот, как сейчас помню, мы мальцами катаемся зимой на салазках с Пионерского спуска возле бани, вдруг кто-то крикнет – мультики! – и мы пулей бежим в холл. Такие у нас были развлечения. К сожалению, никаких других объектов культуры в наших краях не было. И до сих пор так. Помойка да баня. Просим детскую площадку нам поставить, а коммунальщики говорят: вот дерево спилите в центра двора, тогда поставим. Но дерево жалко — ему больше 100 лет».

Дерево во дворе, и правда, замечательное. Огромной кроной клен закрыл большое пространство, подарив двору уютную тень. Стоя под ним и трогая пальцами большие узлы уставшего ствола, опять как будто «проваливаешься» в историю старой Самары, у которой так много лиц и подробностей.

Рассказывала Анна Кононенко
Записала Анастасия Кнор
Фото автора

PS Да, кстати, про козу. Соседи выяснили, что бабка возила её в деревню, и коза там от радости «нагуляла». Скоро во дворе на улице Чапаевской ждут приплод из козлят.

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook