«Учителя надо готовить долго»

Осенью 2022 года Самарский социально-педагогический университет возглавила его выпускница Светлана Бакулина.

Корреспондент ДГ Анастасия Кнор поговорила со Светланой Бакулиной о том, какие изменения произошли в вузе почти за год, в каком направлении движется университет сейчас, а также о значении педагогической школы в экономике России, об усилении роли русского языка в мире и участии Самарского государственного педагогического университета в этих процессах.

Танзания и сила педагогики

— Светлана Юрьевна, последние годы Самарский педуниверситет как будто оказался на задворках массового сознания абитуриента. Мы много слышим про большинство наших вузов, а педагогический как будто стесняется о себе рассказывать. 

— Мало говорили, но много делали. Признаюсь вам, даже я, работая в системе образования региона, не знала в полном объёме, насколько глубоко и интересно работает вуз. Поэтому одна из моих задач – показывать, что у нас в Педагогическом есть ответы на многие вопросы.

У нас есть и научные разработки, и современное оборудование, и новые программы. Педагогический всегда был сильным.

Могу с уверенностью сказать, что мои предшественники, в первую очередь А.А. Семашкин, большие молодцы, что сохранили педагогический вуз в регионе. Убеждена, что это было правильное решение.

И если слияние, укрупнение различных школ, создание образовательных центров дают хороший результат, то волна слияний университетов мне кажется не достигла изначальных целей. Мне жаль, например, что гуманитарные направления Госуниверситета несколько растворились в Аэрокосе.

Раньше в каждом регионе был свой Педагогический, а сейчас педагогических вузов в стране осталось 39. На мой взгляд, без педагогической школы региону развиваться очень непросто.

— А у нас в Самаре сильная педагогическая школа?

— По ряду направлений — абсолютно точно. Кто-то недавно меня спрашивал: вот вы 8 месяцев проработали, наверное, уже можно говорить о первых результатах. Я ответила: вы меня так спрашиваете, как будто я пришла в пустое выжженное поле, но это не так! Я пришла в блестящий вуз, о котором, к сожалению, мало кто знал.

Понимаете, ужас ситуации в том, что последние лет десять про то, что происходит, какие люди здесь работают, никто не рассказывал.

Условно говоря, моё появление сыграло важную роль хотя бы в этом: мы стали выбираться из небытия. Не только на местном обывательском уровне, но и в федеральном поле.

Поскольку Минпросвещения меня хорошо знает по другим проектам, то мы сразу вошли в число 12 вузов, которым доверили реализовывать программу «Советник по воспитанию». Также мы один из 13 вузов, кто проводит стратегические сессии по развитию научно-методического сопровождения учителей.

Сейчас, когда мы начали выходить с такими мощными проектами, региональный минобрнауки начал иначе смотреть в нашу сторону. В современном мире, увы, если сам о себе не расскажешь, ничего не происходит.

Как мои студенты всегда говорят: после мероприятия обязательно фотографируемся вместе. Нет фото – нет мероприятия. И наш последний «африканский проект» родился ровным счётом из того же посыла: если мы хотим, чтобы русскую культуру знали и любили, надо нести её в мир, её надо пропагандировать.

— Давайте про это подробнее. Я видела ваши фотографии из Танзании, где вы были с миссией продвижения российского образования. Почему Танзания? Что её связывает с Самарой? Почему России вообще интересна Африка в образовательном поле?

— Начнём с того, что есть 55 стран из списка МИД, с которыми нужно выстраивать партнёрские отношения. Образование – это та мягкая сила, которая способна влиять на формирование экономики страны. Поэтому продвижение российской школы за рубеж – очень правильное, на мой взгляд, решение.

За нашим вузом закрепили Танзанию. Такая простая и непростая страна одновременно. Там очень хорошо помнят Советский Союз. Все, кого встречаешь, нашего возраста или чуть старше, будут взахлёб рассказывать о Советском Союзе: о дружбе, о том, как они учились, как это всё потрясающе было, какие люди удивительные.

Но есть и сложности — присутствие других стран весьма ощутимо. Не мы одни заинтересованы в сотрудничестве с Танзанией.

Например, приезжаю я в крупнейший университет Танзании, с которым мы пытаемся сейчас выстроить взаимодействие. И первое, что я вижу, — огромное здание на холме красоты невероятной. Крылья во все стороны и сверху надпись, что это подарок Танзанийскому университету от Китая.

Пожалуйста, Китай подарил университету крупнейшую библиотеку, медиацентр, концертный зал, и всё это содержит. Вот такие ситуации присутствия других стран, конечно, есть. Но я почувствовала, что у местного университета есть неподдельный интерес к российскому образованию.

На встрече с вице-канцлером я рассказала об университете, он рассказал о своём. Я сказала, что я учительница. Он сказал, что он тоже учитель по первому образованию, 10 лет работал в школе. И тут он мне говорит: мы хотим заключить соглашение именно с вами.

Когда встреча завершилась, атташе мне говорит: я не понял, как вам это удалось. Спрашиваю: почему? И атташе посольства рассказывает, что с африканцами работать сложно. Как правило, после первого делового разговора они берут паузу на 2-3 месяца, обдумывают, не спешат ни в чём.

— Что для них представляет интерес в части российского образования?

— Они очень хотят, чтобы узкие специалисты имели возможность учиться в России. На Танзанию ежегодно выделяется 90 бюджетных мест, которые оплачиваются российским государством, а востребованность гораздо выше.

Когда я встречалась с заместителем министра образования, науки и технологии Танзании, мы нашли и другие позиции, которые крайне для них важны. Так, у них нет дополнительного образования детей.

Я хочу похлопать на самом деле людям, создававшим, а потом сохранившим систему образования в Советском Союзе, потому что они были абсолютно гениальны во многих вещах, в том числе в потрясающей системе дополнительного образования.

В Танзании нет ни музыкальных школ, ни спортивных, ни художественных. В местных дипмиссиях помимо курсов русского языка иногда устраивают различные творческие курсы по рисованию и музыке. На эти мероприятия всегда от детей отбоя нет.

Вот эта тема для них очень актуальна. Мы обязательно будем обсуждать в первую очередь преподавание художественных и музыкальных дисциплин.

По этим же направлениям мы сейчас работаем с Китаем, готовим для них дирижёров и хоровиков. Китай в этом плане меня вдохновляет. 2 часа музыки, 2 часа хора — вот вам в том числе патриотическое воспитание.

У них государством поставлена очень жёсткая задача, связанная с музыкальной культурой Китая. И каждый ребёнок должен петь песни.

В нашем университете мы в этом году тоже запели. На День Победы каждый факультет выставлял свой хор. Для меня это принципиальнейшая история. Групповое исполнение песен, которые связывают нас с другим поколением. И говорить ничего не надо.

Когда мы готовились к нашему хоровому фестивалю, дети открывали для себя хорошие советские песни. Говорили, что никогда раньше не вслушивались в слова песни «Катюша», а теперь поняли, о чём эта песня.

— Пение – как элемент воспитания?

— Для педвуза я считаю это ключевым. Если придут в школу гражданственные, патриотично настроенные учителя, творческие, музыкальные, понимающие в науке, то в нашей стране всё будет хорошо.

Мы, педагоги, во многом образцы для подражания. Мы должны нести в школы, помимо образования, ещё и культуру. В том числе хоровое пение.

— Вернёмся к теме сотрудничества с Танзанией. Какие вы ставите для себя цели? Мы к ним, а они к нам?

— Конечно, с точки зрения продвижения русского языка, думаю, было бы хорошо через год-два взять нескольких танзанийских студентов, которые сейчас учатся на педагогических курсах русского языка. Здорово будет, если такие студенты поступят у нас на специальность учителя русского языка, чтобы потом в Танзании создать собственную кафедру.

Вы понимаете, если это кафедра, значит, я буду готовить студентов и думать потом об открытии русской школы или дополнительного центра образования. Такая идеальная траектория маленькими шагами.

А сейчас на первом этапе — мобильность, совместные мероприятия и более активное продвижение в вузе. Нам в помощь — Санкт-Петербургский университет, который выиграл грант на Танзанию.

Страна быстро развивается. В 1961 году она только обрела независимость, перестав быть английской колонией. На тот момент 90% населения было безграмотным. То, что они сейчас вышли на цифру 80% грамотных людей, умеющих писать и читать, — это прорыв.

Большое обновление

— Можно в лоб задам вопрос про сайт вуза? Мне кажется, там не макияж нужен, а пластическая операция. Вы говорите, что темой публичности озаботились с первых дней, но «главное лицо вуза» пока выглядит удручающе.    

— Первое, с чего я вообще начала, это сайт университета. Недружелюбный интерфейс, неудобная навигация. Но это оказалось не такая быстрая история с точки зрения финансов.

Ни о какой модернизации речь не шла. Мы заказали сайт на другой, более современной платформе. Его уже можно увидеть в демоверсии, но приёмную кампанию мы пока ещё проведём на старом сайте.

К 1 сентября будет уже новый, абсолютно точно. Сейчас мы наполняем сайт, делаем его ярким, подвижным. Мы активно развиваем нашу страницу в социальной сети ВКонтакте и Telegram-канал. Для нас принципиально важно, чтобы о деятельности вуза знали.

В социальных сетях мы также активно развиваем студенческую активность и на каждом факультете есть медиа-группа студентов, которая участвует в освещении жизни факультета и университета в целом.

— Второй бедой вуза всегда была его материальная база, плохое состояние учебных корпусов и общежитий. Особенно в старой части города. Что скажете по этому поводу?

— Это не совсем так. И новое общежитие, и ремонт корпусов на улицах Льва Толстого и Пушкина, и бассейн  – это уже было сделано. Но работа продолжается.

Когда к нам осенью приезжала комиссия из Министерства просвещения, они сказали: слушайте, у вас лучшее общежитие в стране из педагогических вузов. Современное, с блоками по две комнаты, в каждом отдельный санузел с ванной.

А ещё кванториум и педагогический технопарк. В кванториуме, например, мы открыли теле- и видеостудию. Студенты могут делать любой контент. Там же потрясающие лаборатории. И проект этого года – Педагогический Технопарк (на улице Антонова-Овсеенко, 26).

Что это такое? Это современнейшие лаборатории по физике, химии, биологии и генетике. Это специально оборудованное помещение для демонстрационного экзамена. Мы сейчас первый раз пробуем таким способом проводить экзамен для студентов.

Представьте себе учебный класс за стеклом, точнее, за зеркалом, чтобы изнутри не было видно экспертов. Внутри находятся дети, которых мы специально приглашаем. И собственно экзамен состоит в том, что проводится либо внеклассное занятие, либо лабораторное занятие, либо урок. И студент, будущий учитель, предъявляет свои умения тем, кто его оценивает.

Его оценивают не только педагоги нашего вуза. Мы приглашаем на такую защиту лучших педагогов, управленцев системы регионального образования. Я вообще двигаюсь в сторону, чтобы это стало традиционной частью итоговой аттестации.

Поэтому, подытоживая: современное пространство есть, ремонты есть, но ещё остаются большие проблемы в наших самых старых корпусах, особенно на улице Максима Горького. Есть, чем заниматься.

В этом году мы получили лицензию на программы дополнительного профессионального образования. Чтобы мы могли готовить вожатых.

В предыдущие годы вожатых готовил только Политех. Сейчас уже 470 студентов, в том числе наших, прошли обучение на вожатого в Политехе. Что для меня важно: чтобы вышел хороший учитель, профессионал, он должен как можно раньше научиться работать с детьми.

Он ещё не предметник, но уже на первом курсе, в том же самом технопарке, должен для детей уметь провести экскурсию, занятие по дополнительному образованию или стать вожатым.

Мы придумали такой проект — выходные в Педагогическом. Это когда группа детей с родителями может к нам приехать, позаниматься в компьютерном классе, поплавать в бассейне, позаниматься в педагогическом кванториуме, и все эти передвижения сопровождают наши студенты.

Сильная педагогика и будущее студентов

— В самом начале разговора вы несколько раз сказали про крепкую педагогическую школу, которая сохранилась в Самаре. Можно конкретизировать, по каким направлениям?

— В педагогическом технопарке, о котором я только что рассказала, есть лаборатории, которых на самом деле в наших школах нет. И мы стали проводить в нём практические лабораторные занятия для педагогов.

В школах, вы сами знаете, несколько лет назад практические занятия по этим предметам были сведены к минимуму. Мы сейчас их восстанавливаем. А знаете, почему? Потому что методические кафедры сохранились, и они очень сильные.

Я говорю про информатику, химию, биологию и другие науки. Методические кафедры учат преподавать, как это делать интересно и эффективно. Практические семинары мы проводим практически еженедельно. Количество заявок от учителей огромное.

Теперь про научные школы, которые традиционно сильны в нашем вузе. Стоит начать с исторической, особенно в части археологии. Только что провели большой научный съезд археологов.

Приезжал канал «Культура», снимал нашу археологическую лабораторию, интересовался последними находками и исследованиями. Их всё очень впечатлило. Я, кстати, археологами бываю сама поражена. Представляете, они по черепу могут сходу определить, мужчина это или женщина.

У нас есть радиологическая школа, и уникальные специалисты, кто умеет методом углеродного анализа определять возраст археологических объектов. Да, наши ведущие специалисты достаточно возрастные, но историки молодцы — они растят себе смену очень хорошо.

Сейчас так же стали подбирать для себя молодых специалистов филологи. Филологическая школа у нас тоже с прекрасной репутацией. Её основу создавали профессора  Всеволод Малаховский и Александр Гвоздев. Благодаря им самарская лингвистическая школа известна по всему миру.

Я, кстати, когда была в Танзании, познакомилась с московской художницей Марией Суворовой. Очень интересный современный художник, победитель многих биеннале. И когда я ей рассказала о деятельности нашей кафедры изобразительного и декоративно-прикладного искусства и профессоре Татьяне Краснощёковой, она была абсолютно поражена.

Я ей показала работы Краснощёковой и её студентов, рассказала о школе Юрия Ивановича Филиппова, который создавал это направление. Мы договорились, что Мария Суворова осенью к нам приедет. Пообещала провести здесь бесплатный мастер-класс для наших студентов.

Я могу дальше рассказывать о нашей биологической школе и профессоре Семёнове, о нашем психологическом направлении — много, о чём есть говорить.

В чём я вижу свою задачу, кроме подготовки современного учителя? В школы должна прийти педагогическая наука. Учить без серьёзной подготовки и без научной основы невозможно. Ты можешь на первоначальном этапе своей харизмой привлекать к себе внимание.

Я сама через это прошла. Когда я после института пришла работать в школу, то много чего умела: стихи читала, под гитару пела, всякие занимательные игры знала.

Такая модная была из Пионерского штаба. И мне казалось, что я блестящий учитель. Но как только прошла я первый круг, то поняла, что не процесс главное, а результат.

Надо работать, начиная с конца. Сначала я должна сформулировать, чего я должна добиться, как я это оцениваю и как иду к этому результату. А это уже научная школа. Поэтому мне хочется, чтобы наши научные и методические ресурсы оказывали реальную помощь детям.

Сейчас ключевой навык — учиться на протяжении всей жизни. Значит, современный учитель должен уметь учиться, а мы ему должны помочь.

Мы только что подвели первые итоги эксперимента, который запустили в начале прошлого учебного года. Что мы сделали: единственными в стране, мы рискнули студентов выпускного курса отправить на годичную практику в школы.  Причем 70% из них – с трудоустройством. Они еще были студентами, но уже работали в школе.

Есть и плюсы, и минусы. Этот дуализм, понятно, существует везде. Мы очень помогли системе образования и заполнили вакансии учителей в регионе. Однако для себя мы поняли, что в таком виде не пойдёт. Мы должны поменять учебный план, мы должны с первого курса перестраивать работу.

Этот эксперимент министром просвещения Российской Федерации Сергеем Кравцовым был достаточно высоко оценен. И, собственно говоря, его результаты лягут в основу проектирования новых программ специалитета.

То есть, абсолютно понятно, что мы уходим на пятилетнее образование, а с двумя профилями — на шестилетнее. И это нормально. Учителя надо готовить долго.

— Вы проводили исследование на тему, сколько ваших выпускников идут работать в школы?

— 75% наших студентов, которые прошли на практику с трудоустройством,  остаются в тех школах, в которых они были. Впрочем, по разным факультетам разные цифры. Это очень во многом связано с тем, как приняли в коллективе. Я нашему региональному министру благодарна знаете за что?

Когда я провела первую встречу со студентами и с факультетами, я приехала к  нему и сказала: Виктор Альбертович, если наша школа не сделает то-то и то-то, мы наших студентов просто потеряем. Есть директора, которые понимают, что нужно поддержать молодых учителей. Но есть и другие примеры.

Большой драйв студент получает от коллектива. Один студент с биофака со мной с восторгом делился: Светлана Юрьевна, представляете, у нас всего два мужчины. Знаете, как нас там любят?

А вот другой пример. Блестящий студент со спортфака, который не придет работать в школу, очень жаль. Он мне рассказывает: Светлана Юрьевна, в стране, где сейчас очень важно спортивное воспитание, когда поставлена задача сохранение здоровья, к сожалению, школа как будто не включена в этот процесс.

К физкультуре относятся как к чему-то ненужному. Завуч может открыть ко мне дверь на уроке и, не здороваясь, сказать: Иванов, Петров, Сидоров, срочно на выход, таскать парты.

Понятно, что не все студенты после окончания педвуза должны прийти в педагоги. Но наша система должна работать так, чтобы выпускник захотел прийти в школу.

— Что скажете про реагирование системы образования на запросы экономики? Известен дефицит физиков и учителей информатики в школах. Вы считаете, есть механизмы быстрого переориентирования на подготовку конкретных педагогов? 

— Конечно, не хватает физиков. И все хотят, чтобы мы их больше и больше готовили. Но давайте будем абсолютно откровенны: если ребёнок хорошо сдаёт физику на ЕГЭ, то он выбирает национальный исследовательский университет или технический университет или ПГУТИ. В последнюю очередь в этом списке появимся мы.

Я глубоко убеждена, что должна быть какая-то целевая программа по подготовке детей, которые нацелены быть физиками еще со школьной скамьи.

Когда мы находимся в ситуации дефицита физиков и математиков, то нужна очень сбалансированная целевая программа, которая будет учитывать самые разные мотивационные факторы.

Кстати, министр просвещения Сергей Кравцов сейчас настойчиво рекомендует, — и это абсолютно гениальный ход, — чтобы региональные министерства работали с педагогическими вузами вместе. Когда мы формируем контрольные цифры приёма на будущий год, мы должны ставить визу регионального министра.

Региональный министр в состав общественного совета должен обязательно включить ректора педагогического вуза. Не смейте друг без друга работать, — говорит Кравцов. Это правильно.

В Самарской губернии первым высшим учебным заведением стал именно Самарский учительский институт в 1911 году, и мы продолжаем, сохраняя педагогические традиции и все время развиваясь с учетом требований времени, работать на благо нашего города, губернии и страны. Приходите к нам учиться и заниматься наукой.

Фото из архивов вуза 

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте