По ту сторону оперы

Оказывается, самарский оперный — один из немногих театров в стране, который полностью «обшивает» себя. Кто работает над многими сотнями костюмов, где театральные художники ищут яркие образы, как со стороны выглядит самарская публика — занавес  Самарского академического театра оперы и балета приоткрыла для ДГ его главный художник Елена Соловьева.

В театр с открытым сердцем

— Можете ли вы теперь, спустя шесть лет после переезда из Перми, сказать, насколько восприимчивы самарцы к театральному искусству?

— В Самаре хороший зритель, здесь люди очень восприимчивы. Самарская публика очень внимательна, но не скажу, что требовательна. Если в некоторых городах за каждую ошибку актера готовы порицать, то здесь очень многое прощают и относятся с какой-то добротой, пониманием.

— Но это не потому, что у нас неискушенный зритель?

— Что такое вообще искушенный зритель? Это, наверное, тот, кто понимает профессиональные тонкости и приходит в театр не совсем с открытой душой. А самарский зритель приходит к нам на спектакли открытым и с благодарностью воспринимает то, что видит и слышит. Мне, кстати, сразу понравилось, что в Самаре встречаются женщины и особенно дети, пришедшие в вечерних костюмах. Это сегодня нечастое явление в театрах. Чувствуется, что люди готовились, для них это праздник, торжественный выход, событие.

— А в целом самарцы любят, умеют наряжаться, одеваться со вкусом?

— Не могу ответить на этот вопрос в полной мере, поскольку очень много времени провожу на работе, живу рядом с театром, в дальние районы выезжаю только по необходимости, за тканями, к примеру. Но могу сказать, что на самарских улицах я встречаю очень много интересных, ярких образов, которые откладываю «в копилку». Совершенно неожиданно может возникнуть образ, который потом я введу, использую в спектакле.

Например, один из них – встреченный мной в городе мужчина в алом спортивном костюме, таких же ярких кроссовках и в классической шляпе. Меня поразило абсолютное несочетание стилей и в то же время удивительная цветовая органичность. Недавно «подглядела» и еще одну идею – шел папа с ребенком, нес мальчика на плечах. Оба – в куртках в клетку, только у отца она крупнее, а у сына – мельче, такой человечек в масштабе. Обязательно это использую, иногда из жизни что-то приходит в спектакль и пригождается.

По ногам и голосам

— А из чего вообще складывается работа художника над спектаклем?

— Проведу небольшой экскурс. Сначала руководство театра выбирает для постановки спектакль, исходя из совершенно реальных соображений, прежде всего – из бюджета и наличия труппы. То есть, если у нас нет определённой суммы на постановку какого-то масштабного балета, мы его ставить не будем, если нет пяти басов, как того требует та или иная опера, мы тоже откажемся от нее.

Труппа набирается «по ногам» и голосам. Затем приглашается постановочная команда – дирижеры у нас свои, а вот режиссер или художник могут быть приглашенными. Кстати, режиссер сам выбирает себе художника, потому что от их сработанности зависит очень многое в успехе спектакля. Я как художник, работающий в театре, просто веду те спектакли, которые ставит приглашенная постановочная группа. Основной художник-постановщик приезжает, раздает эскизы, рассказывает, как это все сделать, и уезжает. А цеха работают.

В постановочную команду еще входит хормейстер, если мы говорим об опере и, если есть необходимость, балетмейстер. Перед премьерой подключается художник по свету. Когда все между собой договорились, прошлись по мизансценам, художник приступает к работе, делает эскизы костюмов, декораций, а чаще всего – макет. Это необходимо для того, чтобы положение декораций на сцене и тем самым понять, как будет выглядеть пространство и, конечно, избежать ошибок.

В то время, как идет работа над спектаклем, мы шьем репетиционную одежду артистам, чтобы они могли свободно чувствовать себя во время репетиционного процесса. Мы шьем костюмы и дирижерам, это же тоже рабочая одежда, работаем над обновлением костюмов идущих спектаклей. Эта работа – поддержание идущего репертуара. Иногда мы перешиваем сценические костюмы, вот сейчас полностью обновили сцену «Сон» в «Дон Кихоте»: 12 пачек кордебалета и 3 пачки солисток.

Готовые макеты, чертежи отдаются в работу. Деревом у нас занимается столярный цех, художники-декораторы пишут задники, кулисы, падники. Есть бутафоры, которые все это должны покрасить, отфактурить, они же делают реквизит, более мелкие вещи, с которыми работают актеры. Пошивочный цех, естественно, шьет костюмы, число которых в каждом спектакле, если он не одноактный, а полноценный, достигает 200 и даже 300.

— Так много?

— Дело в том, что ни в балете, ни в опере невозможно исполнение в одном составе. Певица может простудиться и не спеть спектакль, который стоит по графику. Поэтому все солисты дублируются, как правило, тройным составом. Мы каждому шьем свой костюм — не только из гигиенических соображений, но и потому, что размеры у всех разные. А в балете юбки могут в принципе быть только индивидуальными, потому что шьются вместе с пачечными трусами.

Вот простой пример. Допустим, у нас 10 солистов в спектакле, три состава – это уже 30. А они еще и переодеваются два, а то и три раза за спектакль – 90. Дальше, если мы говорим об опере, у нас есть хор – 70 человек, и он тоже переодевается. Например, в «Леди Макбет» хор сначала – народ, потом в сцене свадьбы – гости, а в финале – каторжники. Это уже 210 костюмов. В «Пиковой даме» их еще больше, да они и сложнее.

Помимо всего прочего, есть цеха, которые относятся не к производству, а к постановке. Это монтировочный цех, который собирает, разбирает декорации, осветительский — в той же «Леди Макбет» у нас 126 световых положений. Есть еще пушкари, которые выхватывают в темноте актеров, ведут, если надо, в течение всего спектакля.

Телевизионный цех работает с любым видео, если оно используется в спектакле — в «Снегурочке», к примеру, занято 5 проекторов. Костюмеры гладят, приводят в порядок костюмы, надевают их на актеров, помогают при быстром переодевании. Есть еще гримеры и гримеры-постижеры, звукооператоры. В общей сложности в театре работает вместе с актерами около тысячи человек. Обслуживают спектакль не менее 30.

— Чем руководствуетесь лично вы, когда создаете спектакль?

— Каждый спектакль – это большая работа, большой, причем творческий, труд. Ты должен досконально, как можно более дотошно изучать музыкальный, исторический, литературный материал, чтобы в нем свободно «плавать». Для того, чтобы попытаться точно сделать спектакль, нужно знать о нем все. Другое дело, использовать это потом или нет.

«Серая мышь» — тоже образ

— Можно ли оценить роль костюма в постановке?

— Безусловно, от костюма очень многое зависит, особенно у танцовщиков, поэтому здесь очень много тонкостей. Знаете ли вы, что пачка – один из самых сложных конструктивно костюмов в театре? Для того, чтобы танцовщице ничего не мешало, учитывается все, начиная от трусов. Лиф, сама пачка, тюник – не должно быть никаких клеевых элементов, только пришивные, во избежание травмы. Только на тюник уходит в зависимости от пышности пачки от 17 до 23 метров тюля. Это целый рулон! А кажется, коротенькая юбочка. Когда мы шьем пачку, танцовщица вызывается на примерку раз шесть, не меньше, и костюм делается только впритык, потому что за один спектакль артистка сбрасывает от 2 до 3 кг веса. Костюм – это вторая кожа.

— Какие тенденции современной театральной моды вы бы отметили?

— До недавнего времени были модными «блинчики», то есть плоские пачки, им на смену приходят пышные и приспущенные. Сейчас возникает странная мода у дирижеров. Раньше все были во фраках, сейчас же они более свободно относятся к одежде, многие выступают просто в черных рубашках, кто-то предпочитает фракам сюртуки, френчи.

— А как бы вы описали силуэт XXI века?

— Он тоже более свободный, в наше время возможно невероятное сочетание разных стилей, и народные костюмы вполне уместно смотрятся на улице. Главное, чтобы каждый человек, который надевает на себя какую-то одежду, чувствовал себя в ней комфортно, мог выразить свою сущность, настроение. И если он, наоборот, хочет оставаться «серой мышкой», то и такая возможность у него есть. Ведь это тоже образ.

Текст: Елена Андреева
Фото: Дария Григоревская

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город»