,
В Жигулевском заповеднике завершились летние полевые исследования летучих мышей. Во главе со старшим научным сотрудником Владимиром Вехником ученые разыскивали дупла рукокрылых по закрепленным на них радиомаячкам. А потом отлавливали и кольцевали, совсем как орнитологи – птиц. Чтобы понять, зачем ученые отдают летучим мышам столько времени и сил, а так же узнать подробнее об этих малоизученных млекопитающих, «Другой город» отправился в Жигулевский заповедник и Ширяевские штольни – место зимовки рукокрылых.
Летом в городе можно запросто нарваться на летучую мышь. Мышки, может, и рады бы сидеть в лесах, да только цивилизация стремительно сокращает комфортную среду их обитания — поймы. И, несмотря на то, что сегодня мышиным домом является Самарская Лука, где сохранилось большинство пойменных массивов, нет-нет и залетит какой-нибудь ушан в вентиляционную шахту офиса или поселится на чердаке жилого дома. Впрочем, пугаться рукокрылых не надо. Это только в страшном кино они пьют кровь и набрасываются на кудрявых детишек. А в реальной жизни, уверяют ученые, милые и безобидные.
Охранять мышей от людей
Главный мышевед Самарской области, старший научный сотрудник Владимир Вехник изучает в Жигулевском заповеднике летучих мышей тридцать полных лет. Причем, не только летом – на зиму отряд рукокрылых никуда не улетает, а впадает в спячку прямо в Ширяевских штольнях. Количество мышей, зимующих на территории Самарской Луки, доходит до 30 тысяч особей, а потому изучать и охранять их – дело непростое.
Вехник встречает нас в своем кабинете на Бахиловой Поляне и смотрит недоверчиво. Летучими мышами всерьез мало, кто интересуется. Хироптерологов в России всего 20 человек, а обывателям подавай только страшилки и подтверждение общеизвестных мифов. И когда я спрашиваю об особенностях видов, о том, каким образом ведется изучение и учет численности мышей и от кого и как их охраняют, зоолог удивляется. И начинает рассказ с не веселой истории.
— В 1997 году в Сокских штольнях погибли люди. Кто-то там поджег крепежные элементы, и они отравились угарным газом. Местные власти решили штольни засыпать. А там зимовало несколько сотен мышек. И когда спелеологи откопали штольни, земля у входа была усыпана их трупами… Эта колония до сих пор не может восстановиться. Так что, в первую очередь, мы пытаемся охранять мышей от людей.
Как всё случилось
Владимир Вехник живность любил с детства. Родители хватались за сердце всякий раз, как сын приносил домой лягушку или млекопитающее. Предчувствуя беду, почти столетняя бабушка говорила внуку, чтобы ни в коем случае не поступал на биофак. «Нищим будешь» — так поясняла. Но мальчик, конечно, не послушался и украсил своим присутствием кафедру зоологии днепропетровского госуниверситета.
— Во время учебы дядя подарил мне книжку «Заповедники Советского союза». Там было много интересного про заповедники, в том числе и про Жигулевский. Я все прочел от корки до корки, и Жигулевский особенно запал в душу. И когда после учебы появилась возможность приехать сюда работать, я ей воспользовался.
По словам Вехника, перед ним стоит задача изучать всех млекопитающих на территории заповедника, но особенный интерес ученый испытывает к рукокрылым.
— Это сложная, скрытная группа. Методы её изучения толком не разработаны, и кажется, что до сих пор о мышах известно больше мифов, чем фактов. Говорят, что они нападают на людей, запутываются в волосах, что их надо ловить простынями… И откуда эти глупости только берутся?
Впрочем, когда Вехник был ребенком, он сам являлся заложником мифов. Например, бегал на кладбище с простыней и, трясясь от страха, пытался ловить летучих. Они не ловились и вообще его игнорировали. Мальчик был жутко разочарован.
Однополые колонии и другие необычные факты
Для изучения рукокрылых требуется дорогостоящее, сложное оборудование. Например, ультразвуковые детекторы для обнаружения мышей и идентификации до вида. Всех необходимых приборов у ученых нет, зато есть энтузиазм и в достатке — объекты изучения. Результаты работы налицо — когда Вехник только пришел в заповедник, было известно четыре вида рукокрылых. А сейчас — пятнадцать. Соответственно, и познания о летучих мышах изрядно обогатились.
— Летучие мыши питаются ночными насекомыми – бабочками, мухами, комарами. И потому тяготеют к пойме – еды больше всего у воды, — интересные факты о рукокрылых ученый перечисляет с явным удовольствием. — Самые распространенные оседлые виды Самарской Луки – усатая ночница, ночница Брандта. Самые редкие виды — ночница Наттерра, поздний кожан и северный кожанок. Если говорить о пользе летучих мышей, то, в первую очередь, они являются регуляторами численности насекомых — приносят пользу лесным насаждениям. За рубежом многие даже строят в своих садах домики для рукокрылых – привлекают животных, чтобы бороться с вредителями не химикатами, а естественным способом.
— Самки летучих мышей размножаются раз в год и рожают по одному детенышу. Самцы в воспитании детей никак не участвуют и вообще живут сами по себе – после оплодотворения самки объединяются в однополые колонии и изгоняют отцов в леса. Я читал, что самки якобы охотятся вместе с молодняком – детеныши болтаются на сосках. Но за годы наблюдения такого ни разу не видел.
Сатанистские экзекуции
Наблюдения за летучими мышами в Жигулевском заповеднике ведутся круглый год. Летом ученые следят за их перемещениями с помощью специальных передатчиков, ловят и кольцуют (в этом году окольцевали 728 особей, а всего – более 14 тысяч). Зимой, в период спячки, считают численность рукокрылых в штольнях. Но главная деятельность – охрана.
— Наибольшую опасность для летучих мышей представляют люди, — рассказывает мышевед. — Во время спячки в штольни часто забредают туристы, и мышки просыпаются. А когда просыпаются, тратят энергию, которую не могут восполнить, потому что не питаются. И многие не доживают до конца зимовки из-за истощения.
Стараниями ученых сегодня одна из штолен на Поповой горе закрыта решеткой – так просто туристам не подобраться. Но, увы, от вандалов эти меры не спасают.
Были случаи, когда сатанисты устраивали в штольнях экзекуции. Сооружали жертвенный стол и разрывали на нём мышей, сжигали живьем. Бывали и массовые убийства из пневматики…
— А мышки же безобидные, маленькие и беспомощные. Самая крупная – гигантская вечерница, весит около 50 грамм, размер её тела в длину сантиметров десять. В ладошке помещается. Вот чем она может ответить дурному человеку? — расстраивается Вехник.
По словам ученого, самое важное, что люди могут сделать для летучих мышей – не мешать им жить. Сами хироптерологи даже во время подсчетов численности мышек в штольнях следуют этому правилу – делают все тихо и аккуратно.
Место спячки изменить нельзя
Летучие мыши укладываются в спячку в течение осени. В сентябре ещё вылетают на охоту в теплые деньки, а в конце октября полностью уходят зимовать до мая. Причем, каждую зиму мышки возвращаются в свою штольню – на всю жизнь привязываются к «дому».
Сейчас отправляться на покой рано, но некоторые мужские особи уже обживают штольни для предстоящей зимовки. Так что обнаружить мышек под сводом вполне реально.
По изнуряющей жаре мы с Владимиром Вехником долго взбираемся на Попову гору, вверху которой находится вход в штольню. Её площадь — 90 000 квадратных метров, и это крупнейшая зимовка летучих мышей в России. У самого входа, огороженного решетчатой дверью с тяжеленным замком, вдруг становится холодно – температура в штольнях в среднем 4 градуса – самое оно для зимовки рукокрылых.
Один раз мы нашли внутри туристов, — рассказывает Вехник, открывая замок. — Выгнали их, начали закрывать, а они взмолились: «Пожалуйста, впустите ненадолго, мы бутылку водки там, в холоде, спрятали». Пришлось впустить, отдать водку…
Подсвечивая путь фонариками, осторожно ступаем по камням. Углубившись метров на десять, замечаем над головами мелькающие темные тельца – летучие мышки почуяли людей и заволновались.
— Воон они, там, видите? В расщелине? – Вехник задирает голову вверх и светит фонариком в узкую щель в своде. – Это ушаны. Штук пять. — А вот их экскременты. Пожалуйста. А вот и мышки над ними – прудовые ночницы. Шесть штук.
— Смотрю по направлению луча света: в щелке, правда, что-то копошится. Но как ученый определил, что это именно ушан, а там – ночницы, не ясно.
— У меня уже глаз наметан, — поясняет Владимир. – К тому же, ушан раньше был моей любимой мышкой. Смешной такой зверек с крупными ушами. Когда он спит, складывает уши под мышки – под крыло. Этот вид интересен тем, что другие мыши хватают еду налету, а они устраивают засады, ползком подкрадываются к добыче. Сейчас мне больше нравится северный кожанок. Реликтовый вид, таежный, сохранился с ледникового периода. Эти мышки живут в изоляции и их численность, увы, снижается.
А можно всех посчитать?
Чем дальше вглубь, тем больше в «потолке» летучих мышей. Вехник только и успевает тыкать пальцем и называть виды – это у него тоже профессиональное.
— Мы разработали метод подсчета мышей. Бригадой из шести человек (три учетчика и три писаря) метр за метром, с фонарем, исследуем в штольне каждую щелочку, где могут быть рукокрылые. Когда учетчик обнаруживает мышек, считает их и говорит писарю, сколько, какой вид, какое убежище – сидит в открытом, или в трещине, на какой высоте… Вот эта штольня – 11,5 километров. Чтобы подсчитать всех мышей, надо дней пять. К концу дня начинаешь заговариваться.
Для того, чтобы учесть мышей во всех штольнях, требуется три недели. Три недели по девять часов в день считать ночниц и ушанов – дело нешуточное. Не удивительно, что у всех без исключения учетчиков – шейный остеохондроз. А у самого Вехника – шейная, грудная и поясничная грыжи.
Кажется, что только за подсчет мышей в таких непростых условиях ученым должны дать премию. Вехник, услышав такое, не может сдержать нервный смешок.
— Двадцать лет назад, когда я только начал изучать штольни, мне хотели влепить выговор за то, что полез туда. А вы говорите, премия. А в лесу тоже тяжело – несколько дней подряд лазать по горам, по жарюке, искать в лесу колонии…
— Вы сумасшедшие, — говорю ученому, не мигая.
— Да. Это правильное определение.
30 литров и 7 тысяч
По словам Вехника, деятельность по изучению летучих мышей никак не финансируется государством. Ученые всё делают на голом энтузиазме, и в арсенале нет не то, что приборов, даже нормальных компьютеров.
— Приборы покупаем за свой счет. Вот передатчики купили в Мексике – каждый обошелся в 10 тысяч. Прицепили их к мышам, три из них сразу улетели с концами. 30 000 рублей вжик – и всё. А зарплата у нас… Вот мой заработок старшего научного сотрудника – 7000 рублей. И представьте, на эти деньги еще что-то покупать для работы. Еще нам дают на месяц 30 литров бензина. И всё. Нужно, наверное, заинтересовать государство, создать программу по исследованию рукокрылых, обосновать важность. Но природоохранная деятельность вообще мало интересует чиновников. Отношение к науке паршивое, так что вряд ли дело выгорит.
— Мы иногда смеемся с коллегами, — говорит мышевед. – Зачем мы мышей изучаем? Изучали бы лучше осетров…
Несмотря на не поддержку, деятельность по изучению летучих мышей все равно развивается. Например, недавно ученые запустили проект «Берег летучих мышей» — установили домики на побережье, чтобы привлечь их на места, которые они когда-то, до массовой застройки, населяли. Или вот, начали проводить вместе с пензенским университетом генетические исследования.
— Мы открыли, что в каждой штольне существует своя группировка, своя генетическая популяция. Интересно, что, оказывается, летучие мыши спариваются во время зимовки. Оплодотворение происходит не сразу — сперматозоиды всю зиму сохраняются в активном состоянии в половых путях самки. И беременность у рукокрылых начинается после выхода из спячки – самка просыпается, и начинается развитие эмбриона. Причем, при неблагоприятных условиях развитие эмбриона может затормозиться. И возобновится, когда все наладится… Было бы интересно понаблюдать за тем, как летучие мыши ведут себя внутри колонии, как ругаются, как делят «общий быт». Но это только в планах – тут без специального оборудования не обойтись.
Владимир Вехник с таким возбуждением рассказывает о своих открытиях, что очевидно: были бы деньги, таких бы дел наворотил, что европейские ученые плакали б от зависти. Говорит, есть идея создать Центр исследования летучих мышей, внедрить опыт в других заповедниках.
А пока денег нет, процедуры стандартные: отловить, окольцевать, подсчитать, записать. И надежда на то, что труды когда-нибудь оценят.
фото: Анар Мовсумов, видео: Даниил Гудков
Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте