ОНО САМОЕ

Мы, самарцы, мусор не выбрасываем, мы его разбрасываем. Ну есть у нас такая феерическая привычка, помноженная на безалаберное отношение к собственному существованию.

Сегодня в Самаре есть вывоз мусорных контейнеров с улиц и из дворов, до которых все равно половину не доносят; есть, пусть и вонючие и часто забитые негабаритным хламом, мусоропроводы в многоквартирных домах. Общественных туалетов и сейчас по пальцам пересчитать. А еще есть канализация, которой до сих пор не все умеют пользоваться.

В 1921 году в Самаре был только плохо работающий водопровод и частники-ассенизаторы, которым никто не считал нужным платить. Ну, и неистребимое убеждение: «Сами мы ничего не должны — за нас все сделают». За четыре года революции и гражданской войны на вывоз мусора и натурального «его самого» граждане нашего города полностью «забили». Комуч решал свои проблемы, чехословацкие легионеры спешили домой, Колчак бил красных, красные били Колчака, а потом битва за урожай и голод.
Централизованного вывоза нечистот из города никогда не было. Был огромный котлован за холерным кладбищем, примерно в районе площади Урицкого или, по-новому, Крымской площади. Ассенизаторы за прогрессивную плату (с богатых домов дороже, с бедных халуп дешевле) выгребали экскременты из уличных туалетов типа «сортир» (других и не было), заливали их в бочки и везли через весь город по ухабам в этот самый котлован. Иногда им выплачивали из городской казны субсидии на очистку беднейших кварталов.

Котлован имел обыкновение переполняться, и тогда все текло в Самарку. Причем такие события, по совпадению, приходились на холерные годы. Так было в 1898, в 1906 годах. В 1906 году наконец заметили, что этот, гхм, ручей, аккуратно попадает в два водозаборника в Самарке, из которых обеспечивались Запанской поселок и «Низы» (район современного речного порта). А эти районы раз за разом оказывались эпицентром холерных эпидемий в городе. Водозаборники просто закрыли. Зато открыли первый самарский общественный писсуар на Троицком рынке. Правда нормально работал он всего неделю, после чего он пришел в негодность и превратился просто в огороженное и загаженное место.

Так, худо-бедно, дела и обстояли с вывозом нечистот и экскрементов из города до 1916 года.

1916 год – это последний год, когда в Самаре кто-то платил ассенизаторам за работу. В феврале 1917 года в стране произошла революция, народ обрел свободу и первым делом отказался от коммунальных платежей. Платят теперь ассенизаторам копейки и только когда уже совсем девать «это» некуда. А механизмов заставить граждан платить по ним у власти не было. При этом в город с 1915 года едут беженцы. В город прибывают воинские части (Самара и тогда была узловым железнодорожным центром). В Самаре размещаются госпитали для раненых и лагеря для военнопленных. То есть полным ходом идет уплотнение.

После октября 1917-го уплотнение становится добровольно-принудительным – новые власти решают жилищный вопрос. Новые жильцы и прежние хозяева теперь крайне редко платят за вывоз нечистот – и денег нет, и коммунальные битвы «кто платить будет?»

С мая 1918 года стало совсем не до ассенизаторов – война пришла к городу. В октябре 1918 года, после освобождения города от войск Комуча и чехословацких легионеров, комендант Частек не обнаружил ни одного ассенизатора – разорились и уехали все. Власти пытались призывать граждан как-то самим вывезти экскременты и навоз со дворов, но призывы успеха не имели.

А потом началась мобилизация лошадей для войны с Польшей, потом случился голод, и многих лошадей просто съели. А на лошадях тогда все и возили…

К сентябрю 1921 года в Самаре на 180.000 населения скопилось 2.880.000 пудов домашних и уличных отбросов (то есть бытового мусора) и 42.000.000 пудов экскрементов.

Пуд – это 16 килограммов. 42 миллиона пудов – это 672 тысячи тонн.

Что же делают самарцы? А затыкают носы, стараясь быстрее проскочить мимо вонючих гекатомб. У горкомхоза нет средств, лошадей и кадров.

Городские власти принимают крайне непопулярное решение: каждую неделю объявлять для определенных кварталов обязательный субботник по очистке дворов. Жителям предоставляются тачки и лопаты. Не вышедших на субботник штрафуют, списки штрафников публикуют в газетах. Мера дает слабый эффект – ну не хотят граждане убирать вот это все из своих дворов.

В октябре 1921 года, в связи с катастрофической эпидемиологической обстановкой, в Самаре повторно мобилизуют «боевой эпидотряд коммунистов». Задача отряда – содействие ЭпидЧК в очистке города, поддержании карантина и уборке трупов. В отряде 75 коммунистов и 75 студентов-медиков. Одной из задач отряда становится «силовое содействие в деле проведения субботников по очистке дворов города» (подробнее о работе отряда можно ознакомиться в нашем архиве ЦГАСО, фонд Р-2871, оп.1, д.12,23).

Отряд силой заставляет граждан выходить из квартир и разгребать гигантские зловонные кучи во дворах. В некоторых дворах на улице Чапаевской (тогда писали «Чепаевской») эти кучи достигали окон вторых этажей.

Кроме того, отряд убирался на железнодорожном вокзале, где вповалку спали на полах беженцы, бездомные и несчастные пассажиры. Полы были покрыты экскрементами на два вершка. Зимой из экскрементов приходилось вырубать замерзших.

Куда же все свозили на тачках? Свозили на место современного Речного вокзала – именно там, еще до мировой войны, начали строить опорную стену будущей набережной. Строительство этой стены было отдельным субботников для совслужащих. Продолжалось оно до начала Великой Отечественной войны, и это уже совсем другая история.

Привезенные экскременты утрамбовывались всяким хламом и арматурой – рос фундамент будущего любимого места прогулок горожан.

Полностью решить проблему смогли только к началу 1923 года. В 1922 году огромные завалы еще мешали движению на удаленных от Волги улицах. Так, 2 июня 1922 года колонна демонстрантов не смогла, не смотря на все усилия, преодолеть огромную гору навоза и экскрементов на углу улиц Ильинской и Почтовой (Арцыбушевской и Рабочей). Эту гору местные жители гордо называли «Наш Монблан». Демонстрации пришлось прокладывать маршрут через другие кварталы.

Текст: Григорий Циденков
Иллюстрации из архива автора
Обложка — кадр из фильма «Догма» (США, 1999)

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook