КОРОНОВАННАЯ ОСОБА

Женя Биктимирова очень красивая и уверенная девушка. Свою корону она носит не на голове, а в картонной коробке. Корона по Жениному проекту напечатана в Самаре на 3D принтере специально для новой коллекции модного дома Leka NYC.

Продолжая рубрику “Другая красота” , ДГ поговорил с известной художницей о случайных совпадениях, дисциплине и конкуренции.

~

Женя жалуется, что с 3D принтерами в Самаре большие проблемы. Каждая такая корона по себестоимости больше 10 000 рублей. Сразу после съемки для ДГ короны уезжают на показ в Нью-Йорк. Также в показе участвуют платья с тканями, изготовленными по проекту Жени. Модели в платьях из этой коллекции уже появились на обложке журнала Elle. Болгарского выпуска, правда, но это уже Elle, а не журнал “Собака”. Впрочем, в конкурсах, которые организует “Собака”, Женя Биктимирова тоже побеждала, но это уже в прошлом.

Сегодня ее работы признают на другом уровне. В прошлом году картина Евгении “Индианка” участвовала в большом конкурсе Art Revolution Taibei и оказалась лучшей среди работ 2500 художников со всего мира. На выставке в Тайбее Евгения представляла американскую галерею с Беверли-Хиллз, и галерея наверняка осталась довольна — все работы Жени были проданы.

В этом году на выставке в Тайбее главное место в огромном выставочном зале будет отдано Жене. Китайцы понимают, что делают. Совершенно независимо от этой истории в начале апреля в платье из уже упомянутой коллекции Leka NYC с Жениными принтами появилась в студии телекомпании Эй-Би-Си на утреннем шоу актриса Трейси Эллис Росс — дочь знаменитой Дайаны Росс. В платье с картиной Жени. Она и сама сидит передо мной в почти таком же платье, хрупая и красивая девушка с международной известностью и сапогами, заляпанными самарской грязью.

Платки с принтами Евгении

Встреча с легендарным саксофонистом Bill Evans

Elle Bulgaria

Актриса Tracee Ellis Ross в платье с принтами картин Евгении.

 — Скажи, ты уже ощутила конкуренцию в арт-бизнесе?

— Начнем с того, что по профессии я архитектор, и конкуренция среди архитекторов, естественно, существует, но когда я столкнулась с выставочной деятельностью, то поняла, что там конкуренция еще сильнее. В разы. Это все есть, но (!) изначально я позиционирую себя как архитектор, а картины и все, что с этим связано, — это вначале было для меня просто хобби. И это мне в какой-то степени помогло, потому что если бы я попыталась добиться каких-то результатов в архитектуре, то у меня были бы определенные рамки, понимаешь, если это твоя профессия, то обязательно есть какие-то авторитеты, на которые ты равняешься, а когда ты вступаешь и занимаешься именно своим любимым делом, то тебе по большому счету становится все равно! (смеется).

— И все эти выставки, они случились не то чтобы неожиданно… Так нельзя сказать. Но как-то это у меня всё плавно произошло, и я обошла эти опасные углы, поскольку это мое любимое дело и самый жесткий критик для себя — это я. Жесткий. Хотелось бы быть помягче. Если в каком-то деле достигнут результат и он меня устраивает, то какие-то факторы другие не играют роли. И так было изначально. Потому что, Илья, ну, согласись. Ты воспитываешь замечательного ребенка, ну, конечно, у тебя их двое, но маленького воспитываешь больше и знаешь, что такое хорошо и что такое плохо. И если тебе кто-то со стороны начинает объяснять, что ты делаешь «не так», твоя реакция будет… Ну, ребята, я знаю, как и что мне делать.

 — Я, на самом деле, не знаю, но реакция будет. Но это очень удачное сравнение, потому что и воспитание детей — это процесс творческий, и в творчестве очень много от воспитания детей. Особенно когда твоя деятельность объединена какой-то общей идеей, концепцией. Вот у тебя есть какая-то творческая концепция? Ведь твои работы всегда можно узнать, и если сравнить платье с принтами у «Леки» с картинами, которые когда-то висели в “Фабрике”, сразу понятно, что это один человек делал. То есть у тебя есть какая-то сформулированная концепция или ты по-женски следуешь своей интуиции?

— Абсолютно интуитивна. Мое искусство — это, можно сказать, результат моей жизни. То, что меня волнует, радует, тревожит, всё, что происходит у меня в жизни, в голове. В данный момент… то есть в тот момент, когда я сажусь рисовать.

— Приходится делать усилие, чтобы сесть и начать? 

— Раньше не приходилось, потому что я садилась, когда мне этого хотелось, сейчас с этим немного сложнее, потому что у меня уже сроки и даты. И у меня на данный момент это одна из основных проблем, потому что расслабиться и получать удовольствие, когда ты знаешь, что у тебя час… это тяжело.

 — Но ведь это дисциплинирует, с другой стороны.

— Я вчера сижу и думаю: у меня будет интервью с Ильей, и, скорее всего, он будет задавать вопросы, которые будут отличаться от обычных, и что же мне сказать? Что же такое основное мне сказать? И почему-то у меня прямо высветилось слово: ДИСЦИПЛИНА! Ты не поверишь, в данный момент я как раз и занимаюсь собственным дисциплинированием, потому что у меня такие сроки, в апреле у меня Китай.

 — Серьезные обязательства.

— Да. И сейчас как раз я занимаюсь тем, что музыку слушаю, смотрю какие-то видео, и потом иду, сажусь и рисую, типа я раслабленная и мне этого хочется. То есть такой обман происходит, но это все без дисциплины невозможно. И мне очень повезло, потому что я делаю инсталляции, барельефы, рисунки на ткани, у меня был проект с radical chic, который продает платки, поэтому у меня есть выбор. Я подошла к этому осознанно, потому что я понимала: наступит такой момент и ты не хочешь рисовать, а заставлять себя это просто нереально. Поэтому, если я сижу и чувствую, что совсем никак, я сажусь за чертежи, которые мне так или иначе нужно делать, которые ближе к архитектуре. Но желание и заряд они обязательно должны быть. Я достаточно эмоциональный человек, и мне пока хватает. Я знаю многих людей, которые уже в возрасте и которые сильно заряжены, меня вдохновляет этот пример.

 — Единственное, что я могу тебе сказать — этим надо заниматься, не надо думать, что так будет всегда.

— Я знаешь, что вдруг сейчас вспомнила? У нас с тобой был разговор, очень давно, ну очень давно до неприличия, как раз об интересе. И я как раз сказала, что нет интереса ни к чему, а ты — о том, что это самое главное. И мне кажется, что такие ситуации происходят периодически в жизни.

 — Как ты относишься к своим успехам? Они накладывают на тебя отпечаток? Или ты пока миновала эти искушения? Я так думаю, что Тайбей был, наверное, серьезным испытанием.

— В Тайбее выставка сама непосредственно шла пять дней, и к ней был примерно год подготовки. Даже больше. И вот когда я победила и первое место заняла моя картина “Индианка”, а я даже не посмотрела, что будет, грубо говоря, с человеком, который победит. Потому что я хотела пройти в финал и для меня это был предел. Это было бы уже очень круто. Потому что там порядка двух с половиной тысяч участников со всего мира, и пройти в 42 финалиста — это очень круто. И когда я прошла, я была дико счастлива. И там была еще такая история. У меня всегда так, что когда происходит что-то крутое, то перед этим какие-то сюрреалистические сложности. Сначала у меня теряют картину.

 — Ту, которая победила в итоге?

— Да. Ее нужно было обязательно отправить FedEx’ом, а в Самаре нет FedEx, и я думаю: не-не-не, лучше я сама отправлю из Москвы. И я сама еду в Москву, отправляю картину, и мне говорят: следите в Интернете. Я слежу в Интернете два раза в день, и мне пишут: всё, доставлена посылка, я выдыхаю, беру мартини и через какое-то время мне уже из Китая пишут: вашу картину потеряли во Франции, ее отдали какому-то не тому человеку, и если вы не найдете картину, то мы вас снимаем с проекта.

— Ну и тут начинается что-то! Я поднимаю всех знакомых и всех знакомых знакомых, я пощу это в «Фейсбуке», и люди, на которых я не то чтобы рассчитывала, но предполагала, что они как-то проявят себя, — ноль! А какие-то другие люди, совсем незнакомые или малознакомые, помогают!

— Я предлагаю: давайте я пришлю другую картину, и в Китае только ради меня это крутое жюри собирают и разрешают мне прислать другую картину. Я опять еду в Москву, высылаю эту картину. Вторая картина до Китая не доходит, но зато находят первую! И когда я прилетаю туда, я выдыхаю, просто потому что все получилось. Тут я узнаю, что моя картина победила, а главный приз — это большая выставка в следующем году.

— Сама тема с Тайбеем появилась в галерее на Беверли-Хиллз, где посмотрели мой каталог и сказали: классно, давайте вы поучаствуете в конкурсе в Тайбее. Будучи в Лос-Анжелесе, я легко согласилась, а сама про себя думаю: да, классно, но нет. И время идет, остается три дня до заявки, два дня, я думаю: ладно, пошлю, раз надо. Просто чтобы отстали. И вот это все из случайностей как-то сложилось. Потом год я еще готовилась — рамы, короба плюс дикие мои нервы, потому что когда я смотрела ролики с предыдущих проектов, я видела объем, хотя видео, как оказалось, абсолютно не передает масштаб. Это выставочный центр размером квартал на квартал, а на соседнем квартале — Тайбей 101 — небоскреб. И там всё! Я такого количества людей на выставке нигде не видела, даже в Америке. Непрекращающийся поток пять дней!

— Сам проект огромный, но Россия там вообще никак не представлена, даже национального раздела нет. Я там как американский художник была от американской галереи. Я к тому, что было ли мне это приятно или нет. Был год подготовки, была жесткая ситуация с доставкой, поэтому, будучи там, я была дико счастлива, что просто все сложилось, все доставлено и, конечно, что там происходило — интервью и отзывы, да и вообще все — абсолютно нереально. У меня купили все картины до одной! Этого не было за несколько лет шоу ни разу. И мне сделали официальное предложение, сам главный мастер Ли, который это организовал. У меня будет выставка — бокс в самом центре зала. Скоро, но заранее не буду говорить.

Интервью: Илья Сульдин, фото: Дмитрий Недыхалов