Мы продолжаем встречаться со специалистами в области сохранения исторического наследия Самары. Сегодня своим экспертным мнением делится Татьяна Вавилонская, заведующая кафедрой Реконструкции и реставрации архитектурного наследия СГАСУ.

— Как Вы стали архитектором-реставратором?

— Начиналось все с дипломного проекта, который был посвящен реконструкции Иверского монастыря. В те времена это был рабочий городок пивзавода — жутко деградировавшая территория. В 90-е годы было принято решение отдать территорию епархии и наши руководители запустили эту тему в дипломный проект.
В рамках дипломного проекта я сделала проект реставрации с элементами реконструкции монастырского комплекса, который передала только что образованному монастырю. И мне приятно, что проектировщики использовали мой проект в своей работе. Также, мне удалось поработать над проектом утраченного дома игуменьи, который был заново построен на территории монастыря. С тех пор тема реконструкции и реставрации стала моим научным направлением.

Моя жизнь связана не только с реставрацией, но и с градостроительной реконструкцией. Были архитектурные проекты, градостроительные и планировочные. Я участвовала в разработке рекреационного раздела в схеме территориального планирования Самарской области, работала над схемой генплана, связанной с охраной культурного наследия Самары. Также, являясь экспертом, я неоднократно принимала участие в инвентаризации объектов культурного наследия.

— Расскажите о кафедре, о специалистах, которых вы готовите.

— Наша кафедра была образована несколько лет назад, и в прошлом году у нас был первый выпуск. Выпустилось десять реставраторов и, что очень приятно, среди этих ребят нет случайных людей, почти все работают по специальности, часть уехала учиться за границу. Выпускники занимают активную жизненную позицию в отношении сохранения архитектурной среды Самары, участвуют во всевозможных общественных организациях — бережное отношение к наследию у них, что называется, в крови.

Наши реставраторы — универсальные специалисты, поэтому они у нас еще и средовые архитекторы. На занятиях делаем графические реконструкции наших площадей, занимаемся проблемами реконструкции исторического центра, проблемами реконструкции исторических кварталов и многим другим. Ребята работают в мастерских под руководством практика-реставратора, часто участвуют в реальном проектировании. Так, например, наши студенты работали над реальным проектом реставрации памятника архитектуры периода сталинского неоклассицизма — жилого 4-х этажного дома в поселке Управленческом…

— Одна из задач кафедры заключается в том, чтобы город, где мы живем, сохранил свое лицо. У Самары есть шанс?

— Историческая Самара подобна слоеному пирогу. И пока еще не исчезли совсем те культурные слои, которые связаны с древним поселением, дорегулярной и регулярной Самарой, уездным и губернским городом, послевоенным городом. Если мы еще не дошли до осознания ценности этих слоев, то лучше в исторический центр и не лезть. В противном случае все они будут утрачены. Ценность наследия должна быть осознанна жителями, и это единственное условие того, что оно будет сохранено. Если этого понимания нет, ни о каком сохранении не может быть и речи.

Проблема Самары, в отличии, например, от Нижнего Новгорода, заключается в том, что в городе сохранилось мало имиджевых и знаковых объектов — я говорю о крепости, символе центра и власти. Нижний ее сохранил, а мы утратили, и в условиях строительного бума риск утраты наследия возрастает.

Стратегия развития города есть, но механизмы ее реализации отсутствуют. Привожу простой пример — высотные здания у нас возникают везде, особенно в историческом центре, но есть участки в городе, например, по улице Ново-садовой от Постникова оврага до улицы Советской Армии, куда просится анфилада высотных зданий, а там строят паллацо в духе ренессанса. И в этом нет планировочной логики. Город уподобляется лоскутному одеялу.

— Что Вы думаете по поводу проекта планирования территории, предложенного “Ленгипрогором”?

— Мы с дипломниками первого выпуска реставраторов тоже разработали проект реконструкции района Хлебной площади, в котором предлагали разместить Конгресс-холл на набережной  и культурный центр с воссозданием земляного вала на Хлебной площади, которые могут служить магнитами для пешеходного движения. А между этими центрами притяжения внутри кварталов можно создать проницаемые общественные пространства — небольшие торговые улочки с кафе и магазинчиками, расположенными на первых этажах зданий. Это европейская тенденция, имеющая право на жизнь. 

Классика организации пешеходных потоков во всем мире — это два магнита притяжения и пешеходная улица между ними. Это могут быть площади со знаковыми объектами, общественные центры, культурно-развлекательные, торговые центры — человек должен куда-то двигаться. Просто так он ходить не будет, пешеходная зона должна быть местом коммуникации, а не местом пребывания, и закончиться прогулка должна посещением каких-либо объектов, иначе можно раз в год приехать на такую пешеходную улицу, погулять и забыть. А план делать в районе Хлебной площади на месте земляного вала транспортную развязку или строить большой торговый центр может оказаться ошибочным.

Жилья в таком количестве в историческом центре, как это предлагается в проекте,  быть не должно. Понятно, что совсем без жилья территория функционировать не сможет, она умрет, превратится в криминальный район в ночное время. Построив высотные здания до 16-ти этажей на первой линии мы получим эффект экранирования исторической застройки — все равно, что обнести красивое здание пятиметровым забором. Предложение это можно рассматривать как завершение нашего местного Манхэттена и оно скорее закономерно, чем удивительно для нашего города с купеческими традициями, в котором живут очень прагматичные люди, где коммерция определяет всё.

Но хотелось бы так же отметить, что наконец-то мы наблюдаем определенные сдвиги в плане сохранения исторического наследия, и я уверена, что будут еще альтернативные проекты, в том числе и на эту территорию. У проектировщиков есть понимание, что необходимо сохранять объекты культурного наследия и историческая архитектурная среда должна обновляться — среда должна развиваться в интересах самих памятников, за счет новых объектов можно сделать реставрацию  объектов наследия экономически привлекательной, только всё должно происходить цивилизованно.

Все понимают ценность этой территории, и, конечно, прежде всего — это наше наследие, наша история, наш неповторимый колорит. И наша задача этот колорит сохранить.

— Что вы думаете об идее переноса зданий в один квартал и создании музея под открытым небом или деревянного квартала, как в Иркутске, например?

— Во все эти музеи-скансены, которых в маленькой Польше больше полусотни, свозится деревянная архитектура из сельской местности, потому что сельские поселения часто не обладают целостной средой и не обладают туристической привлекательностью — тут церковь сохранилась, там усадьба, амбар. Опять же нужен проект, чтобы между собой это все гармонировало, а не превратилась в «винегрет».

Но мое мнение — никакой гармонии таким путем не добиться, выглядит это все как макет, бутафория. Среду искусственно создать невозможно! Это способ сохранения именно сельской архитектуры, городская архитектура без контекста не живет. Поэтому сохранять деревянную архитектуру предпочтительно на местах. Необходимо вскрыть этот особый пласт нашего наследия, привести в надлежащее состояние, создать туристический маршрут и водить по нему туристов.

— Расскажите о своих предпочтениях, вы гуляете по старому городу?

— Я люблю целостную среду нашего города, где она еще сохранилась. Привлекательной для меня является пешеходная зона, люблю прогуляться от Ленинградской до площади у драмтеатра, которая логически завершает улицу Куйбышева смотровой площадкой, с которой открывается замечательный вид на завод фон Вакано. Для меня эта площадь более уютная и душевная чем, например, открытая всем ветрам площадь у монумента Славы. Люблю польский костел, дом губернатора, обожаю самарский модерн, а дача Головкина — мой самый любимый объект и самый уникальный, на мой взгляд, в нашем городе.