«ВСЁ ИСТРАТИМ НА ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ»

В истории СамГТУ наступил очередной поворотный момент. Старейший технический вуз Самарской области сумел отстоять самостоятельность, укрепил положение в рейтингах, вошёл в число 11 опорных университетов, которые, по замыслу Министерства образования и науки РФ, должны превратиться в крупные центры инноваций, стать драйверами экономического развития для своих регионов. Во время разговора с ректором Дмитрием Быковым выяснилось, что времени на качественные изменения СамГТУ отпущено всего ничего — девять месяцев от силы.

К университету — со всем сердцем

— Дмитрий Евгеньевич, в советские годы по поводу политехнического института ходили всякие байки и анекдоты. Например:«У кого ни тех, ни тех, тот уходит в политех». Как вы полагаете, когда изменилось отношение к вузу и его стали воспринимать как серьёзное и престижное учебное заведение?

— Внутри коллектива и шире — в научном и инженерном сообществе — пренебрежительного отношения к политеху не было никогда: уровень наших учёных не позволял. Например, Юрий Петрович Самарин долгое время был председателем областного совета ректоров, основатель ФАИТа Лонгин Францевич Куликовский подготовил целую плеяду крупных исследователей в сфере автоматики, измерительной и вычислительной техники. Но коренным образом отношение к университету поменялось, когда ректором стал Владимир Васильевич Калашников. Он взялся руководить вузом в очень тяжёлые времена: зарплату, даже грошовую, не платили, долги университета стремительно росли. Владимир Васильевич всё выровнял. Преподаватели начали получать двойные оклады, у политеха появились спорткомплекс, бассейн, база в Чапаевске, культурный центр. Тут, конечно, к нам стали относиться по-другому, потому что увидели, что у образовательной организации есть колоссальный ресурс. Кроме того, стране нужна была нефть, и люди ринулись в нефтяную промышленность. На один нефтяной факультет пришла тысяча первокурсников! Мы набрали 23 полноценные группы только на одну специальность. Это было неимоверно трудно, но мы в тот момент старались соответствовать запросам рынка, мобилизовав все силы университета. Фактически нефтяной факультет вывел тогда СамГТУ на хороший материальный уровень. Сегодня не только нефтяники, но и выпускники других направлений подготовки весьма успешны и востребованы на производствах. Рынок труда по-прежнему требует квалифицированных рабочих и инженеров, которые выходят из стен политеха.

— Есть мнение, что высшая школа консервативна. Она не нацелена давать актуальное образование, больше заботясь о фундаментальности классических знаний.

— Когда я слышу, что стране не хватает рабочих, у меня сразу возникает вопрос: каких именно? Современный рабочий, который стоит у станка с числовым программным управлением, должен запрограммировать станок, он должен знать все ошибки, всю электронику. Может ли выпускник колледжа обладать такими знаниями? Вы меня извините. Вот таких рабочих не хватает. А тех, кто умеет землю копать… Их, может быть, в избытке. Половина наших выпускников самостоятельно программируют, все остальные способны работать с программами. Наше образование современно, мы выпускаем специалистов, способных работать на сложнейшем оборудовании: японском, немецком, американском.

— И как вы модернизируете образовательный процесс?

— Работаем с производителями, в альянсе с фирмами, которые производят оборудование и поставляют его на заводы, а мы оснащаем им наши демонстрационные и научно-технические центры. Японцы разрешают нам делать небольшие производственные программы на своей технике, при этом само оборудование остаётся в их собственности, потому что университет не может позволить себе потратить на него миллион долларов.

— Это техническая сторона вопроса, а что касается преподавателей?

— Каждый учёный, каждый преподаватель в высоком смысле этого слова учится всю жизнь. Мы много читаем, тратим огромные средства, чтобы получить из-за рубежа новейшие источники информации. Мы следим за тем, что происходит в мире, и понимаем, что в некоторых отраслях наши компетенции выше.

— Например?

— Например, в сфере нанесения покрытий, имеющих очень высокую магнитную проницаемость.

— А почему это не на рынке?

— Речь идёт о технологиях спецназначения. Для них не существует открытого рынка. Мы никогда не станем продавать их за рубеж: то, что сделано в России, должно работать для России. А вот другие политеховские технологии вполне успешно продаются. Так, в данный момент в университете создаётся новое предприятие «Ассоциация пищевых инноваций». Там мы будем делать вещи, которые в мире не делает никто. К примеру, съедобные пищевые плёнки, обладающие очень высокими механическими характеристиками. Мы довели качество этих плёнок до качества синтетических полимеров.

— То есть пирожное можно будет есть вместе с упаковкой?

— Совершенно верно. Сначала съешь пирожное, потом плёнку, которая тоже вкусная.

— Вы сказали, что учёные всегда находятся в процессе непрерывного образования, а чему вы учитесь сейчас?

— Всегда надо совершенствоваться в языках. У нас действует целая лингвистическая программа. Ректор и все проректоры разговаривают на английском. Некоторые знают по 2 языка. Учимся постоянно. Тяжело начинать, особенно после 35 лет. Сейчас у нас есть преподаватель китайского, я сам пошёл учить китайский язык, потому что Китай — наш стратегический партнёр.

— Скажите что-нибудь по-китайски.

— Воши сяоджян. (Я ректор университета — прим авт.). Языки — обязательно, но не только языки. Чтобы быть ректором, надо иметь кучу дипломов, подтверждающих компетентность, допустим, в области ЖКХ.

Мы друг другу не чужие

— Дмитрий Евгеньевич, давайте поговорим о недавних событиях. Сейчас, наверное, голова уже стала холодной, нет прежних эмоций и ажиотажа вокруг темы объединения трёх крупнейших самарских вузов. Как вы теперь оцениваете прошлогоднюю конфликтную ситуацию?

— Как конфликтная эта ситуация была расценена обществом. На самом деле это был абсолютно нормальный процесс поиска путей дальнейшего развития высшего образования в регионе. Шла работа с губернатором, мы обсуждали, как будет лучше. В итоге у нас получилось два объединённых университета. И первый хороший, и второй хороший. Если бы мы тогда объединились, в регионе сложно было бы создать опорный вуз. Кроме того, существовали объективные причины остаться двумя университетами. Формально они были связаны с тем, что в политехе был невысокий балл ЕГЭ. В объединённом вузе он бы оказался ниже 70, и тогда никто не гарантировал бы Аэрокосу сохранения места в проекте 5—100. Николай Иванович (Меркушкин — прим. авт.) сразу это понял. Выводить СГАУ из программы было нельзя, так как она приносит приличные деньги для развития региона. Ну, а мы нашли свой путь, как и говорили. Всё остальное — эмоции. Я считаю, что области нужны два сильных вуза. Потому что когда есть конкуренция между ними, это хорошо. Таковы законы рынка и законы жизни. Если один бежит быстро, второй за ним тоже будет бежать быстрее. У нас буквально вчера родился такой образ: раз Самара — это космическая столица России, кто-то должен делать ракеты, а кто-то должен обеспечивать старт! Мы как раз, образно говоря, строители космодрома.

— Несмотря на это вы сами начали объединение со СГАСУ…

— Анализ Министерства образования показывает, что междисциплинарные проекты удаются и прорывы возникают в вузах, численность студентов в которых начинается с 25 тысяч. Ничего плохого не происходит, это мировая тенденция. Сейчас мы дипломатично и терпеливо согласовываем позиции с архитектурно-строительным университетом. Нам нужно объединить материально-технические базы, найти точки соприкосновения корпоративных культур. За процессом объединения стоят люди, многотысячные коллективы студентов и преподавателей. Хотя мы никогда не были чужими друг другу. Лично я сам 8 лет проработал в СГАСУ. Мне там комфортно, я прихожу туда, как к себе домой. Просто теперь дом стал больше.

— Дмитрий Евгеньевич, даже вы, оговариваясь, по-прежнему называете объединённый Самарский университет Аэрокосом, имея в виду его основной вид деятельности — подготовку кадров для аэрокосмической промышленности. Но у этого вуза теперь есть «придаток» в виде гуманитарного блока, в частности, лингвистической школы, о которой, по-моему, многие забывают. В связи с этим возникает вопрос, как будут выстроены приоритеты при объединении политеха с архитектурно-строительным университетом?

— Внутри нашего университета будет архитектурно-строительный институт со своим лицевым счётом, будет директор института в ранге проректора, никто ничего не потеряет.Ч то-то мы возьмём из СГАСУ, то, до чего у нас руки не дошли, а у них есть. Там, между прочим, работают очень достойные люди. Некоторых из них я уже пригласил занять ключевые посты в руководстве вуза. Оттуда пришли начальник учебного отдела и проректор по учебной работе. Это очень важно. Наши коллеги не должны чувствовать себя младшими братьями или бедными родственниками.

Отличный от других

— Чем будет отличаться новый объединённый вуз от двух ныне существующих?

— В программе развития опорного университета мы поставили перед собой три задачи. Первая — это формирование облика регионального общества. Ни много ни мало. Чтобы изменить экономику в целом, надо поменять человека. Ты поступаешь так, как ты мыслишь. Надо с мысли начинать. Вторая задача — формирование рынков будущего. Мы намерены внедрить новый механизм проектно-ориентированного обучения одарённых студентов в составе межпрофессиональных групп. Образовательный процесс будет перестроен, вместо традиционных учебных планов мы должны прийти к индивидуальным образовательным траекториям, направленным на формирование команды специалистов с уникальными междисциплинарными компетенциями. Наконец, третья задача — управление рынками настоящего. Наш опорный университет должен генерировать широкую гамму востребованных образовательных продуктов, привлекать и концентрировать на территории региона таланты, создавать условия для их роста, и как следствие, для производства и продвижения интеллектуальной продукции с высокой добавленной стоимостью.

— Как вашу концепцию приняли в Минобре?

— Наша программа развития университета коренным образом отличается от всех остальных. Просто лежит в другой плоскости. Мы попытались показать, что есть пути, которые могут привести к реальным успехам, и таких походов к образованию не было ещё ни у кого. Ни у кого. Поэтому мы намерены привлечь к реализации программы сторонних экспертов, лучшие российские умы. Я думаю, что люди согласятся. Декларируется, что со стороны Министерства образования будет финансовая поддержка. Мы всё истратим на человеческий капитал, потому что результаты нужно показать в короткое время.

— Сколько его у вас? Год, два, три?

— Восемь-девять месяцев. В феврале-марте следующего года нас спросят: ребята, что вы сделали? И от нашего ответа, а также результатов работы других опорных вузов будет зависеть, станет ли программа опорных вузов продолжаться или она закроется.

— Есть ли уже сейчас какой-то эффект от этой работы? От чего избавились, что приобрели?

— Я думаю, мы — весь коллектив — избавились от страха, что политех перестанет быть самим собой. У нас сохранилось осознание университета как знакового учреждения для Самарской области. Мы избавились от ощущения нестабильности. Для того, чтобы что-то приобрести, это ощущение должно было возникнуть. Губернатор нам говорил: вы работаете плохо, а нам казалось, что мы работаем хорошо. На самом деле Николай Иванович был прав. И мы теперь это видим. Университет год назад — это не то, что университет сейчас. Мы приобрели признание благодаря коллегам из строительного университета. У них была возможность просто не пойти на объединение, и мы бы ничего не сделали. Добрая воля коллектива СГАСУ помогла создать опорный вуз на нашей основе. Это очень благородно с их стороны. Они не думали о себе, но думали о том, чтобы в Самарской области был опорный вуз.

Текст: Анастасия Кнор

Фото: Антон Черепок