ОТ ЖИТЕЛЕЙ К ГОРОЖАНАМ

Виталий Стадников, экс-главный архитектор города, заместитель декана Высшей школы урбанистики НИУ ВШЭ, давно живет и работает в столице, но в старой Самаре бывает чаще, чем иные жители микрорайонов. В прошлую пятницу Виталий заходил на «Том Сойер Фест» и поделился своими размышлениями о фестивале.

---

Не нужно считать ситуацию, в которой оказалась старая Самара, исключительной. С необходимостью реновации исторической среды страны Европы столкнулись несколько десятков лет назад. Но, в отличие от нас, они не стали откладывать эту проблему в долгий ящик и ждать, пока все само развалится или сгорит, а шаг за шагом решали проблему, осознавая ценность исторической среды своих городов, что также отличает европейцев.

Например, когда в начале 80-х годов правительство Великобритании перестало справляться с задачей развития городских территорий, был инициирован процесс по перекладыванию ответственности за решение этой задачи с государства на различные организации и корпорации жителей. Была создана почва для развития городских сообществ, а потом и корпораций жителей.

С приходом Тэтчер с 1980-х годов планомерно проводился отказ от громоздкой бюрократической системы строительства социального жилья, плодящей приближенных к власти застройщиков и приводящей к удорожанию схем возведения и содержания жилищного фонда, к монетизации льгот малоимущим гражданам. Процесс сопровождался льготной приватизацией жилья и перекладыванием обязанностей по содержанию жилищного фонда и его территорий с муниципалитетов на владельцев жилья.

В 2008 году Жилищная корпорация (The Housing Corporation) — вневедомственный государственный орган, основанный в 1964 году для поддержки развития программ социального строительства, была расформирована. Ее функции переданы Агентству частных и коммунальных владельцев (Homes and Communities Agency) и Обществу арендаторов (Tenant Services Authority).

Таким образом, создание устойчивых сообществ, принимающих на себя ответственность и проявляющих инициативу по содержанию жилищного фонда, стало важной внутриполитической задачей Великобритании.

Подобные программы — ключевая составная механизма реализации программ «мягких» реконструкций исторической среды, и ни одна объемно-пространственная модель не имеет шансов на воплощение без тщательно разработанной правовой модели.

Существует масса примеров, как преобразовывались моногорода, переживавшие в кризис не самые лучшие времена, когда массы людей теряли работу. Разрабатывались программы — безработных вовлекали в процесс наведения порядка на их же территориях, в том числе за счет бюджетных средств.

Таким образом, государство убивало сразу двух зайцев — создавая новую форму занятости, оно вовлекало население в процесс управления территориями, а население уже занималось проблемами благоустройства, снимая головную боль у государства. Это дало толчок к европейской версии нового урбанизма — городов с пиететом к исторической среде, человеческого масштаба, с дружественной, безопасной средой, пешеходной доступностью и другими характеристиками — все, о чем мы в России сегодня только начинаем говорить.

Я хочу сказать, что «новый урбанизм» в Европе начинался не как модное увлечение для хипстеров, которым теперь есть о чем поговорить. Он началась как решение проблемы, поиск новых механизмов и стимулов для развития городов и регенерации исторических территорий, вовлечения людей в эти процессы, поскольку государство не в силах было больше решать эти задачи.

Взрыв общественного участия в преобразовании исторических территорий Великобритании начат затеянной архитектором Родом Хакни народной реконструкцией квартала на Black Road в Маклсфилде, предназначенного под снос. Купив старый дом, архитектор сделал для каждого домовладения в квартале бесплатные проекты с учетом материальных возможностей владельцев по преобразованию их жилищ. Квартал, приговоренный к сносу ранее утвержденным проектом, получил альтернативный проект и новую жизнь. Малоимущее население, живущее на пособие, приняло участие в реконструкции, снизив себестоимость преобразований на порядок в сравнении с утвержденным проектом.

Благодаря менеджерскому дару Хакни удалось реанимировать городок, находившийся в депрессии из-за закрытия шахт. Создав «кооперации неимущих», удалось раскрутить проект на политической сцене, получив поддержку от покровителя архитектуры и старых городов принца Чарльза, увидевшего в этом проекте модель решения социальных проблем Великобритании. Удалось создать систему фондов, куда были направлены средства от банков и благотворительных фондов, и запустить процесс партисипаторного развития по всей стране, который вырос в мощное общественное движение, перевернувшее государственную форму поддержки социального строительства со строительства панельных микрорайонов к бюджетированию «мягких» реконструкций.

В результате технология соучастия выросла в подпрограмму ООН-Хабитат по самоорганизации переустройства трущоб по всему миру — Participatory Slum Upgrading Programme. Сегодня сохранение целостных исторических территорий признано политическим и социальным приоритетом ООН и Европейского содружества.

Работая над проектом 79-го квартала, мы в свое время пытались создать стратегию развития исторической части города на примере этого квартала. В результате пришли к выводу, что без вовлечения жителей невозможно ее разработать, так же как невозможно навести порядок в городе без их участия. А как еще реализовать общественное право на город?

Все эти централизованно разработанные и инициированные сверху проекты развития застроенных территорий — они не про среду и не про город вообще. Они про решение административных и инвестиционных задач, потому что в этих проектах не участвуют жители, заинтересованные в качестве среды, в которой они живут. В них участвует инвестор, заинтересованный в максимальной отдаче от своих вложений, администратор, который любой ценой должен отчитаться по самым абсурдным программам, лишь бы сохранить место.

Отечественный инвестор рассматривает застроенную территорию как площадку, которую нужно расчистить от людей. Стоимость “расчистки” (условно говоря, стоимость квадратных метров, которые нужно приобрести, чтобы всех расселить) он закладывает в себестоимость нового жилья. Поэтому в сегодняшних условиях, когда муниципалитет полностью перекладывает все проблемы от расселения людей до прокладки сетей на плечи инвесторов, невозможно остаться в масштабе исторической застройки. Среда радикально изменяется.

Подавляющая часть нового строительства сейчас ориентируется на обладателей “пустеющих карманов” — получателей ипотеки и кредитов. Инвестиционный спрос на жилье в Самаре иссяк. Значит, стоимость квадратного метра жилья должна быть минимальной. Но построить на расселяемой территории такое же дешевое жилье, как и в полях на выселках, невозможно. Поэтому вариант со строительством в центре так называемого социального жилья — это сказка для бедных. Скорее всего, это будет точечная застройка центра новыми высотками, которая не будет решать задач социально незащищенных групп.

«Том Сойер Фест» предлагает другую стратегию, которая, с моей точки зрения, является образцовым проектом — стратегию мягкой реконструкции исторической среды.

Этот проект наглядно демонстрирует, что благоустройство исторической среды, самой сложной и дорогостоящей, — процесс абсолютно посильный. Благодаря поиску альтернативных источников финансирования и включению неравнодушных горожан в работу смета проекта уменьшается в десятки, а то и в сотни раз.

Три дома приведены в порядок за один миллион двести тысяч рублей. Хотя это ценная фоновая застройка, такого рода памятников истории и культуры в Самаре достаточно много. А теперь вспомним, что, по утверждению администраторов, городу необходимы 200 миллиардов рублей на реставрацию всех объектов культурного наследия. Не понимаю, как вычислена эта сумма. Если разделить эту сумму на 400 с лишним объектов, имеющих статус ОКН регионального или федерального значения, получим 500 миллионов рублей на каждый. Несложная арифметика, которая показывает абсурдное соотношение между ценой общественного и административного благоустройства.

«Том Сойер Фест» наглядно демонстрирует, что недооценивать ресурс общественных источников крайне неправильно. Просто невозможно сегодня создавать и реализовывать какие-либо проекты по ремонту, реставрации и благоустройству города без вовлечения в этот процесс самих граждан, которые пользуются этой территорией.

Все практические стратегии по приведению в порядок исторической среды европейских городов были построены на фондовом финансировании. Власти лишь разрабатывали правила игры — внедряли различные механизмы акционирования с включением в этот процесс местных жителей — пользователей территории, а вкладывались организации и люди.

Но вкладывать свои силы, время и средства в город будут только собственники. Поэтому включение людей в улучшение среды зависит от того, насколько они чувствуют себя хозяевами. До тех пор, пока люди не осознают себя полноценными собственниками со всеми правами и обязанностями, они не смогут полноценно включиться в процесс улучшения среды. Люди должны понять, что это их земля, это им нужно, это они хотят улучшить город, а не жить по 40 лет в ожидании, пока их расселят. Но как только они включатся, бремя бюджетного финансирования благоустройства города уменьшится многократно.

Могу привести в пример Ростов-на-Дону, который имеет структуру, схожую с Самарой, но больший процент земли, оформленной в частную собственность. Если в центре Самары в собственности жителей находится не более 10% территории, в Ростове-на-Дону — около 80%. В итоге качество содержания среды в столице юга России на порядок выше. Это южный город со всем его колоритом, и вовсе не важно, установили там гранитные клумбы или бордюры, поставили одинаковые урны по всему городу или скамейки — люди следят за средой и создают многообразие независимо от наличия или отсутствия регламентов благоустройства.

В Самаре особая ситуация — ты можешь владеть квартирой, но для того, чтобы оформить в собственность землю под домом, придется преодолеть массу препятствий. В итоге люди в центре живут на дорогой земле, но не могут воспользоваться этим ресурсом.

Если посмотреть на Самару, мы увидим, что порядка ¾ городских территорий в разной степени относятся к компетенции государства. Это огромная территория, и никаких бюджетных средств не хватит на ее полноценное функционирование.

А надо лишь разделить ответственность — отдать людям территорию, которую они должны содержать, наделить их правами и с другой стороны наделить их обязанностями.

Государство давно не в силах содержать старый город, и социалистический период это доказал. За эти несколько десятков лет выращено не одно поколение жителей, не способных и не готовых принимать ответственность на себя. Им всегда кто-то что-то должен — покрасить фасад, покрыть крышу, поставить новый забор. Это не горожане — это жители. И такая ментальность в Самаре хорошо прижилась. Можно зайти в центр и пообщаться с людьми. Многие расскажут, что живут с 60-х годов и все ждут, что их снесут и переселят. А жизнь уже прошла. Попробуйте жителя муниципальной квартиры сагитировать на какие-либо преобразования — гвоздь в стену не вобьет. Никаких улучшений не произойдет, пока люди нее захотят изменить что-то сами.

Почему? Потому, что земля старой Самары – ничья. Как в правовом, так и ментальном отношении. «Том Сойер Фест» разрушает ментальный барьер непричастности к пространству исторической среды.

Люди стали вовлекаться в процесс регенерации, видя наглядные положительные перемены. Жители превращаются, таким образом, в горожан и граждан.

А ведь превращение безликих жителей в «профессиональных горожан» — один из главных тезисов стратегии «Самара-2025», между прочим, муниципального законодательного акта. Выходит, реализация стратегии начинается снизу. В курсе ли ее заказчик – муниципалитет?

Текст: Виталий Стадников