САМАРСКАЯ «АНТИЧНОСТЬ»

Как мы представляем Самару четырёхвековой давности? Небольшая крепость, населенная стрельцами. Ничего примечательного и выдающегося. Кого мы знаем из людей, связанных с первым веком истории города? Засекина и Олеария. Пожалуй, всё. 

Исследователь Андрей Макаров за 10 лет выяснил множество фактов, опровергающих это представление. В XVII веке в городе работали книжные мастера столичного уровня. И связано это было с именем малоизвестного героя — боярина Бориса Михайловича Салтыкова, который в течение семи с половиной лет был самарским воеводой. Человеком, непосредственно связанным с первым царём из династии Романовых.

От той Самары не осталось практически никаких материальных свидетельств, кроме книги, о которой в городе долгое время никто не знал…

ДГ попросил Андрея Макарова подробно описать результаты своих исследований, которые коренным образом меняют представление о том, какой была Самара четыре века назад. К сожалению, до сих пор практически никто не обратил на них внимания… А рассказ между тем тянет на целый исторический детектив…

~

Каждый историк понимает, какое значение для исторического исследования представляют источники. По первоначальной истории Самары источников сохранилось крайне мало. Зайдите в Самарский областной краеведческий музей и вы увидите, что вехами в экспозиции по истории города будут: 1586 год — постройка Самарской крепости под руководством князя Г.О. Засекина, 1636 год — описание Самарской крепости голштинским путешественником А. Олеарием и далее на протяжении всего XVII, да и XVIII веков — такие же отдельные события, отстоящие друг от друга на десятки лет. Подробная документированная история Самары начинается только с 1851 г. — времени создания Самарской губернии. Пройдите также по улицам Самары и вы не найдете ни одного архитектурного памятника старше XIX в. В этой связи не только профессиональный историк, но и каждый неравнодушный к истории человек поймет, какую ценность для нашего города может представлять созданная здесь в 1628–29 гг. рукописная книга «Повесть о Варлааме и Иоасафе» с предисловием самарского переписчика, иллюстрированная 223 превосходными цветными миниатюрами, принадлежавшая боярам Салтыковым — родственникам и ближайшим сподвижникам первого царя из династии Романовых Михаила Федоровича.

Страница рукописи с сообщением о том, что она выполнена в «богоспасаемом граде Самаре»

Когда я впервые, лет 10 назад, узнал о существовании этой рукописи, то сначала не поверил сам себе. А дело было так.

Мне посчастливилось участвовать в издании многотомной Православной энциклопедии — большом международном проекте. Энциклопедия призвана дать систематический свод знаний по всем отраслям церковной жизни, а также православный взгляд на вопросы религии, этики, государства, права, политики, культуры; подобный энциклопедический свод создается впервые в мире, в работе над ним объединены лучшие силы церковной и светской науки, как российской, так и зарубежной. Непосредственно подготовкой статей, изданием томов занимается специально для этого созданный в Москве Церковно-научный центр РПЦ «Православная энциклопедия», в редакции богословия которого я и трудился. Мне довелось участвовать в проекте практически с самого его начала — с 1998 г., и приблизительно в то же время я озаботился тем, чтобы в столь фундаментальном издании история моей малой родины — Самарской земли, ее православных святынь была бы представлена полно и достойно. Для этого был создан «самарский» словник — перечень статей по самарской тематике, которые должны были бы быть представлены в энциклопедии. Вместе с тем я отслеживал всю уже опубликованную в энциклопедии информацию, так или иначе связанную с нашим регионом.

И вот, как-то в очередной раз просматривая относившиеся к Самаре материалы в уже вышедших томах, в статье о преподобных Варлааме и Иоасафе я наткнулся на фразу, показавшуюся мне совершенно невероятной. В статье говорилось, что среди большого числа русских лицевых списков «Повести о Варлааме и Иоасафе» XVII–XVIII вв. «выделяется рукопись 1629 г., написанная в Самаре и содержащая 223 миниатюры». При этом указывалось место хранения рукописи — Российская национальная библиотека (Санкт-Петербург) и шифр хранения. Вроде как все документировано и авторы статьи авторитетные ученые — Анатолий Аркадьевич Турилов и Нина Валериевна Квливидзе, но чтобы в истории Самары я не знал такого интереснейшего факта, было очень странно. Звоню Анатолию Аркадьевичу и говорю, что, к большому сожалению, в его, уже опубликованную, статью, очевидно, закралась ошибка (редко, но, что греха таить, и в энциклопедии случаются ошибки): о такой рукописи в Самаре ничего не известно, сведения о Самаре XVII–XVIII вв. очень скудны, собираются по крупицам, а тут — такое… Этого, говорю, не может быть, просто потому что… не может быть никогда. «Да нет, дорогой и уважаемый Андрей Игоревич, — отвечает мне Анатолий Аркадьевич (это его всегдашнее, такое уважительное, обращение к собеседнику), — эта рукопись известна, можно поехать в Петербург, на Невском проспекте зайти в Российскую национальную библиотеку и там, в отделе рукописей, увидеть эту книгу. Ничего сложного. К тому же она была опубликована в 1887 г.». Тут я еще более смутился. Неужели я мог не знать о таком факте?

~

В ближайший приезд в Самару я обратился к местным специалистам — историкам Самарского госуниверситета, преподавателям Самарской семинарии, в краеведческий музей. Оказалось, что никто не слышал о подобном памятнике. В разговоре с А.А. Туриловым я вновь недоумевал:

— В Самаре никто не знает о рукописи. Как же такое может быть: московские и питерские ученые пишут о рукописи, а самарским специалистам неизвестно даже о ее существовании?! Но ведь Самара все же — не глушь какая-нибудь, миллионный город с более чем десятком вузов, в которых есть исторические и филологические факультеты, кафедры с сотнями исследователей.
— Дорогой и уважаемый… — отвечал мне Анатолий Аркадьевич, — если бы мы с Вами жили где-нибудь в Германии, где издается масса справочной научной литературы, тогда это было бы действительно странно. Но мы не в Германии… Занимайтесь этой рукописью!
— Что значит «занимайтесь»? Я не ученый. Есть же специалисты.
— А Вы попробуйте.

И вот, я пробую. Пробую, пытаясь привлечь к исследованию действительно высококлассных московских и петербургских специалистов. Но полагаю, что исследование памятника важно, прежде всего, для Самары и самарцев. Однако в Самаре никакой поддержки я практически не нашел. Некомпетентность и равнодушие (а возможно, и алчность) самарских чиновников удручают. Переписка с ними составляет по объему уже целую папку, а содержательно представляет хороший материал для сатиры в духе Салтыкова-Щедрина (когда-нибудь, наверное, опубликую).

~

Итак, вкратце, о чем же нам, самарцам, может поведать эта рукопись. Самарская рукопись состоит из собственно списка «Повести о Варлааме и Иоасафе», а также предваряющих ее церковной службы преподобным Варлааму и Иоасафу и предисловия самарского переписчика. О том, что список «Повести…» был сделан в Самаре в 1628–29 гг., сообщается именно в предисловии. В современном состоянии перечисленные произведения переплетены в один кодекс вместе с еще одной иллюстрированной рукописью — «Житием Нифонта Констанцского». Специалисты почти не сомневаются, что вторую рукопись также следует считать выполненной в Самаре. Обе рукописи написаны полууставом XVI в. на бумаге в четверть листа (кварта). Общий объем кодекса — более 300 листов, общее количество иллюстраций — 396.

Таким образом, самарский список «Повести…» или даже обе рукописи, будучи памятниками древнерусской, дониконовской, письменности, являются первыми книгами, созданными в Самаре, древнейшими артефактами в истории города. Совершенно уникальным для Самары является предисловие переписчика, занимающее целых 8 страниц: это текст, так сказать, автохтонный, сочиненный непосредственно в нашем городе через 40 лет после его основания. Возможно, такими же неповторимыми являются и миниатюры рукописи, исполненные в Самаре. А. А. Турилов назвал рукопись «самарской античностью». Предварительные исследования рукописи, транслитерация и перевод на русский язык предисловия представлены в статье «Самарские древности (забытая рукопись)».

Само переписанное литературное произведение — «Повесть о Варлааме и Иоасафе» было популярнейшим в Средние века, как на Востоке, так и на Западе христианского мира. Специалисты считают, что «Повесть…» даже трудно отнести к жанру житий святых, это — своеобразный средневековый роман, повествующий о цели жизни христианина, о путях достижения этой цели. «Повесть…» дошла до наших дней в нескольких, различающихся между собой версиях — греческих, арабских, грузинских, восходящих к VII–VIII вв. Авторство памятника, приписываемое традицией преподобному Иоанну Дамаскину, остается предметом научных дискуссий. Уже в Средние века «Повесть…» была переведена на множество языков; славянский перевод с греческого языка выполнен не ранее середины XI в., вероятно, в Киеве. По мнению специалистов, в Киев греческий перевод «Повести…», который был сделан на Афоне с грузинского оригинала, мог привезти паломничавший на Афон преподобный Антоний Печерский, основатель первого русского монастыря — Киево-Печерской лавры. Что касается непосредственно самарской рукописи, то она представляет собой список так называемого болгарского извода (редакции) текста, появившегося на Афоне не позднее рубежа XIII–XIV вв.

Извод, представленный в самарской рукописи, до сих пор полностью не переведен на современный русский язык, поэтому его перевод может стать вкладом в филологическую науку. В 2016 г. будет широко отмечаться 1000-летие русского присутствия на Афоне. Буквально на днях, 17 июня, патриарх Московский и всея Руси Кирилл, принимая членов международной Комиссии по подготовке этого празднования, отметил: «Празднуя 1000-летие русского присутствия на Афоне, мы хотели бы осмыслить всю эту историю, познакомить с ней молодое поколение жителей Святой Руси — и русских, и украинцев, и белорусов, и представителей других национальностей; показать нашему обществу значение Святой Горы для нашей страны, для духовной жизни россиян; наконец, сделать так, чтобы это празднование привлекло внимание к Святой Горе во всем мире, и чтобы Европа еще раз осмыслила значение Святой Горы для собственной духовной жизни». Таким образом, просматриваемая через самарскую рукопись связь Самары с Афоном могла бы позволить самарской научной и церковной общественности принять непосредственное участие в заявленном осмыслении значения Афона для Руси, для русской культуры.

~

На полях самарской рукописи имеются пометы, которые говорят о том, что некогда она принадлежала боярам Михаилу Михайловичу и Петру Михайловичу Салтыковым. В результате проделанного историко-генеалогического исследования Салтыковых обнаружилось, что Михаил Михайлович и Петр Михайлович — это отец и сын, а старшим братом Михаила Михайловича был боярин Борис Михайлович Салтыков, служивший воеводой в Самаре как раз в то время, когда здесь создавался список «Повести…». Братья Борис и Михаил Салтыковы были весьма заметными фигурами русской истории первой половины XVII в. И по линии матери, и по линии отца они состояли в родстве с матерью первого царя из династии Романовых Михаила Федоровича — Ксенией Ивановной, урожденной Шестовой (в монашеском постриге Марфа). Царю они приходились четвероюродными братьями.

Великая старица Марфа — мать царя Михаила Федоровича

Братья Салтыковы были участниками Земского собора, избравшего на царство Михаила Романова, их подписи стоят под Утверждённой грамотой собора, были при призвании Михаила на царство в Костроме. Родственные отношения с царствовавшей фамилией обусловили большое влияние братьев Салтыковых при дворе Михаила Федоровича в первые годы его правления. Это обстоятельство предопределило событие, имевшее в последующем значение для истории Самары: в 1616 г. Салтыковы оклеветали перед царем его первую невесту Марию Хлопову, в результате чего она была сослана, а царский брак расстроился. После обнаружения осенью 1623 г. этой клеветы (преступления, за которое виновные могли поплатиться жизнью) царским указом братья Салтыковы были всего лишь сосланы «по деревням с приставами», а их поместья и вотчины отобраны в казну. Не чем иным, как продолжением ссылки, явилось для братьев назначение их в апреле 1626 г. воеводами в поволжские крепости: Михаила Михайловича — в Чебоксары, Бориса Михайловича — в Самару, где они пробыли семь с половиной лет, до конца 1633 г. Искушенный в придворных делах, наверняка знавший цену хорошо исполненным рукописным книгам, Борис Михайлович Салтыков, пребывая в Самаре, вполне мог быть заказчиком самарской рукописи. Об этом косвенно говорит в своем предисловии переписчик. После смерти в 1646 г. бездетного Бориса Михайловича его имущество наследовали брат и племянник — Михаил Михайлович и Петр Михайлович Салтыковы. Так, вероятно, к ним могла перейти самарская рукопись, владельцами которой они и зафиксированы с помощью помет на ее страницах.

Таким образом, изучение самарской рукописи позволило подробно исследовать биографию Б. М. Салтыкова — одного из самых колоритных воевод в истории Самары. Результаты этого исследования даны в статье «Представители боярского рода Салтыковых и самарский список «Повести о Варлааме и Иоасафе» (1628–1629 г.)» . Статья представляет ценность и в том плане, что это первое в историографии научное исследование о представителях рода Салтыковых. Через личность брата царя Бориса Михайловича Салтыкова Самара приобщена к событиям становления династии Романовых, 400-летие которого отмечали в 2013 г. Только о Салтыкове, его значении для Самары никто не вспомнил.

Изучая на протяжении нескольких лет обстоятельства жизни «самарских» Салтыковых, я, конечно, не мог не задаться целью найти какие-то возможные их изображения. Портретов означенных Салтыковых, похоже, не существует, однако в Музеях Московского Кремля хранится интересная икона, происходящая из кремлевского Успенского собора, датируемая 1613–1620-ми гг., — «Богоматерь с предстоящими».

Икона «Богоматерь с предстоящими». 1613–1620-е гг. Музеи Московского Кремля

По описанию иконы известно, что перед Богоматерью в молитвенном предстоянии изображены царь Михаил Федорович, патриарх Филарет (отец царя), другие члены царской семьи. Датировка иконы вполне позволяет предположить, что среди предстоящих могли быть изображены и братья Салтыковы — родственники и ближайшие сподвижники царя.

Царь Михаил Федорович

Таким образом, детально изучить эту икону, ее историю, обстоятельства написания было бы крайне интересно.

~

В предисловии к «Повести…» самарский переписчик называет по имени себя — священноиерей Афанасий — и иллюстратора рукописи — раб Божий Петр. Уже то, что самарская рукопись несет в себе информацию о времени и месте своего создания и имена создававших ее людей, является уникальным фактом в истории древнерусской книжности. Но имена и звания трудившихся над рукописью ставят два вопроса, обозначая ими две новые области исследования: кем были эти люди, и где непосредственно в Самаре того времени, при каких обстоятельствах могла быть выполнена рукопись. На первый вопрос ответа пока нет, кроме того, что понятно, что трудившиеся над рукописью были профессионалами столичного уровня. А вот по поводу второго вопроса есть, над чем задуматься.

Одна из миниатюр самарской рукописи

Ко времени создания рукописи Самара представляла собой небольшую деревянную крепость, жителями которой были находившиеся на государевой службе стрельцы с семьями, посадские люди, а также немногочисленные дети боярские и дворяне. На основе документальных свидетельств можно сделать вывод, что все население Самары тогда было порядка 1000 человек. В это время в крепости был единственный храм, деревянный, во имя Святой Троицы и вне стен крепости уже, скорее всего, существовали мужской и женский монастыри. Предположение о монастыре как о непосредственном месте создания рукописи кажется вполне обоснованным. Однако звание переписчика — священноиерей указывает на то, что это был не монах, а священник из белого духовенства. Он мог трудиться над рукописью и при Троицком храме, и на воеводском дворе, тем более, если он был выписан самим воеводой Б. М. Салтыковым, например, из Москвы.

Вопрос о непосредственном месте создания в Самаре рукописи подводит к интереснейшей проблеме истории и топографии самарских построек того времени. Считается, что А. Олеарий, упоминавший в 1636 г. о каменных храмах в Самаре, ошибался, поскольку о наличии таковых на то время неизвестно. Но может быть путешественник не так уж был неправ, если допустить, что пребывавший на воеводстве в Самаре 7,5 лет Б. М. Салтыков, развив здесь бурную деятельность, мог построить в городе каменный храм. Возникновение второго храма в Самаре — Никольского — относится как раз ко времени не позднее 1634 г. Правда, о том, каменным или деревянным он был в то время, неизвестно (в XVIII в. Никольская церковь была каменной). Итоги размышлений о времени строительства и расположении первых самарских храмов представлены в статье «К вопросу об истории и топографии первых самарских храмов» . Таким образом, изучение самарской рукописи напрямую связано с историей Самарской крепости, ее построек, а это предопределяет необходимость археологических изысканий на месте крепости.

Особый интерес представляет, конечно, вопрос о протографе самарского списка: что это была за рукопись и как она попала в Самару. Скорее всего, доставка протографа в Самару также была связана с Б. М. Салтыковым.

Предисловие самарской рукописи представляет собой вполне самостоятельное произведение, ценное пассажами высокого художественного достоинства. Кроме того, предисловие выступает и как исторический источник. Его изучение выявило факт обширного цитирования переписчиком, как минимум, 4 произведений: третьей редакции Жития преподобного Михаила Клопского, послесловия к первой русской печатной общей Минее, изданной в Москве в 1600 г., послесловия к «Апостолу», изданному в 1574 г. во Львове русским первопечатником Иваном Федоровым, и послесловия к «Четвероевангелию», изданному в 1575 г. в Вильне Петром Мстиславцем. Характер цитирования не позволяет сомневаться, что тексты, из которых брались цитаты, находились у переписчика перед глазами. Таким образом, можно говорить о перечне книг, имевшихся в Самаре на 1628 г.

Если помимо списка «Повести…» в Самаре был выполнен и список «Жития Нифонта Констанцского», то нельзя ли выдвинуть гипотезу о существовании в Самаре своеобразного скриптория. Может быть, изучение этого вопроса позволит выявить еще какие-либо рукописи, написанные в то время в нашем городе? Если подобная мастерская существовала, то ее организацию, конечно, тоже следует связывать с личностью Б. М. Салтыкова.

~

Интересна и последующая история бытования самарской рукописи. С какого-то времени она перестала принадлежать Салтыковым. Судя по переплету кодекса, на рубеже XVIII–XIX вв. он мог находиться в старообрядческой среде. В середине XIX в. его купил известный собиратель древностей князь Павел Петрович Вяземский (сын знаменитого Петра Андреевича Вяземского). В 1877 г. П. П. Вяземский основал Общество любителей древней письменности (ОЛДП), в задачу которого входила публикация памятников древнерусской литературы, их изучение и популяризация. В 1887 г. самарский список «Повести…» был автографическим способом опубликован в 88-м томе собрания ОЛДП. После смерти П. П. Вяземского его рукописная библиотека была приобретена его зятем С. Д. Шереметевым и затем принесена в дар ОЛДП. С 1930-х гг. рукописное собрание ОЛДП хранится в Ленинграде–Петербурге, в бывшей Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, нынешней Российской национальной библиотеке.

В декабре 2011 г. самарская рукопись, вероятно, впервые, после того как была создана в Самаре и увезена отсюда, побывала на своей «родине»: в Самарском епархиальном церковно-историческом музее была организована выставка с доставкой рукописи из Петербурга. Из официально приглашенных на открытие выставки лиц — губернатора В. В. Артякова, мэра Д. И. Азарова, министра образования и науки Д. Е. Овчинникова, министра культуры О. В. Рыбаковой не пришел никто. И никто из их представителей. Мне было очень стыдно за такую ситуацию перед приглашенными мною учеными из Москвы и Петербурга.

Преподобный Иоанн Дамаскин. Миниатюра из рукописи «Повесть о Варлааме и Иоасафе». Самара, 1628–1629 гг.

Важно констатировать, что самарская рукопись требует комплексного — исторического, кодикологического, текстологического, искусствоведческого изучения. Но даже сам факт наличия такого памятника делает Самару культурным центром Среднего Поволжья. Одна из миниатюр рукописи уже была использована в качестве иллюстрации статьи «Иоанн Дамаскин» в Православной энциклопедии. Впервые в подписи к этой иллюстрации в качестве атрибуции соседствовали реалии: «Самара, 1628–1629 годы».

Слова самарского переписчика из предисловия к рукописи создают удивительное ощущение живой связи времен: в конце своего текста он испрашивает у читателей молитв о заказчике рукописи и трудившихся над ней. Это прямое, доверительное обращение переписчика к читателям адресовано и нам, нынешним самарцам. Тем, конечно, кто хочет читать, изучать рукопись и молиться о своих предках.

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте